— И как тебе их мир? — А никак. Смертная скука. — То есть, твоя собственная жизнь веселей? — Нет. Блин. Да что ты прицепился?! — Кажется, я начинаю понимать твои школьные диагнозы. Ты ведешь себя крайне недружественно. И нервничаешь по пустякам. Я снова закипаю. За годы вынужденного отшельничества пришлось выстроить броню, чтобы никто не совался и не делал больно. Подспудно я ищу сопереживания, но, когда нахожу, принимаю его за жалость. А жалость и так сквозит из осторожного тона учителей, серых мышек и тихих ботаников, которые тоже недалеко от меня ушли. Но этот... тип даже не пытается быть корректным и нарочно лезет на рожон! — Ты что, не прочёл ни слова из того, что я тебе написала? Ты меня тоже не знаешь! Я тебе сказала только про фотографию, а ты меня упрекаешь, воспользовавшись моей же откровенностью. Он что-то пишет и стирает, снова пишет и стирает, и наконец выдает: — Ладно. Давай, начнём заново. — Что начнём? — Наше знакомство. Привет, меня зовут Глеб Филатов, мне восемнадцать и я ботан, аутсайдер и Святоша. — В плане Святоша? — То самое моё прозвище, о котором я тебя спрашивал. — Почему? Ты верующий? — Не совсем. Точнее, нет. Но все думают, что да. И я их не разубеждаю. — Вот это ты меня удивил. — То ли ещё будет. Говорю же, что ты меня не знаешь. В рот едва не залетает назойливая мошка — отплевываюсь и обнаруживаю, что он открыт, да еще и растянут в блаженной улыбке. На душе так легко, что есть риск вознестись над скамейкой, тополями и набережной и, словно наполненный гелием шарик, затеряться в облаках. Он прикольный. Правда прикольный. И теперь уже я пишу, стираю и пишу, взвешивая каждое слово: — Ладно. Хорошо. Меня зовут Нелли Кузнецова, мне восемнадцать и я отличница, неформалка и Ведьма. — Так, стоп. Отличница? — Да, но не ботан. Ясно? — Ах, ну, да, конечно. Все кругом ботаны, кроме меня… — Ты опять? — Ну, а что с ведьмой? Как это тебя так угораздило? — Тупая история, под стать звездам моего класса. В рабочей тетрадке по окружающему миру была картинка с видами рыб: нельма, селедка, рыба-ведьма — может, помнишь? Так вот: наша самая главная стерва не придумала ничего умнее, чем обстебать мое имя. Так я и стала ведьмой. Не ищи логику, она вышла из чата. Однажды, по указке все той же зазнавшейся стервы, дуболом Вовочка Бобров запер меня в темном кабинете. Я просидела там до позднего вечера — к счастью, охранник решил пройтись по этажу и услышал крики и стук. Утром я вышла к доске и во всеуслышание объявила, что Вова повел себя, как скотина, и в наказание его настигнет моя магия: разобьет понос. Веришь, или нет, но так и случилось. Он слег в больницу с кишечной инфекцией и вернулся только через две недели — бледный и худой. Так что, Ведьма — это уже не просто прозвище. Это призвание. Ну как, страшно? — Нет. С с ведьмами у меня разговор простой — инквизиторский. Двухлитровая клизма со святой водой и розги. — Это, пожалуй, лишнее. Хохочу и жду, что еще выдаст Глеб, но он пропадает из сети. Экран гаснет, в нем возникает бледное небо и черные ветки, а я с ужасом обнаруживаю, что слишком много о себе нагородила. Звонит Алина, просит купить творожок для Бори, и я вру, что не могу говорить, потому что начался урок. Прогуливаюсь по парковым аллеям, долго стою на пешеходном мостике, вглядываюсь в мутную воду главной городской речки и любуюсь доживающими свой век фонтанами. Несмотря на тепло, в воздухе явственно ощущается осень, и в душу проникает грусть с нотками уныния. Кажется, он тоже слился. Совсем как Артем, когда узнал неудобные подробности. Прибавляю шаг, спешу к остановке и ныряю в подошедший троллейбус. Плюхаюсь на сиденье, протягиваю кондуктору ученическую карту, и телефон в ладони снова оживает: — Прости, пришлось забежать в школу. Отдать им фотки. На чем мы там остановились? Нестерпимо хочется плакать, и в носу щиплет, но я улыбаюсь: — Ты собирался рассказать, почему ты аутсайдер. — Это долго, и писать сейчас сложно. — Запиши голосовое. — У меня дурацкий голос. — Да, ладно. Не верю. — И правильно делаешь. Он у меня обычный. — А у меня нет. Поэтому я не общаюсь голосовыми. — Ого! Теперь мне ужасно любопытно его услышать. — Нет уж. Лучше без этого. — Ты что, меня стесняешься? Я же вообще фиг знает где, и даже не знаю, своё ли фото ты мне прислала. — Я никого не стесняюсь! Просто не хочу! — А знаешь, что я в начале подумал, когда ты комменты стала писать? Что ты парень, прикидывающийся девчонкой. По правде говоря, я до сих пор не уверен, что это не так. — Эй! Ты совсем что-ли? Какой я парень? — Ну, тогда просто запиши хотя бы два слова, чтобы я понимал, что ты та, за кого себя выдаешь. Он опять попал в точку: я стесняюсь до одури, но показаться совсем забитой — тоже не вариант. Откашливаюсь, хриплю в микрофон: «Привет, Глеб. Я не парень», и быстро отправляю ему. — Достаточно? Тут же прилетает ответ: «Привет, Нелли. У тебя классный голос». Подношу динамик к уху и, под гневным взором сидящей рядом бабушки, несколько раз прослушиваю шесть простых слов. Вот уж у кого действительно классный голос: приятный, веселый и уверенный. И паранойя тут же услужливо поднимает голову. — Ты не ответил, почему ты аутсайдер. — Потому что у меня с вот тем придурком, чью могилу я тебе показал, была вражда. Но он звезда школы, а я не звезда. Поэтому все были за него и против меня. — Как знакомо. И почему же ты не звезда? — Не знаю. Наверное, нет данных. — Как это нет данных? Я же тебя видела. Ты похож на блогера. — Ты говорила, на ботана. — Хорошо, на ботана-блогера. — Мне, конечно, приятно, что ты всё-таки сказала что-то хорошее обо мне, но для того, чтобы быть школьной звездой, нужны другие данные. — Это какие же? — Тема настолько животрепещущая, что я дергаюсь, и бабушка слева грозно цыкает. — Есть соображения на этот счет? — Ну, я не знаю… Наглость? Самомнение? Эгоизм? Так запросто не скажу, но явно не то, чем я могу похвастаться. А похвастаться я могу только тем, что за все эти годы так и не прогнулся под них. Тебе, может, будет смешно, но я считаю это, наверное, своим самым большим достижением. — Мне не смешно. Потому что я отлично понимаю, о чем ты говоришь. — Правда? — Ага. Автоинформатор бодро объявляет название остановки и вынуждает прервать увлекательную переписку. Спешно прощаюсь с Глебом, прячу телефон в карман рюкзака, вытираю о джинсы вспотевшие ладони и, растолкав локтями попутчиков, выпрыгиваю из средней двери. Глава 8. Глеб