Этот аргумент наркома обороны оказался убойный и Кузнецов осадил назад. — Подумаешь, два эсминца упустили. Но ведь другие два не ушли? — попытался отвести он упрек, — Откуда нам опытных флотоводцев взять? В Гражданскую эскадры в бой в морях не водили! Зато товарищ Кожанов себя с лучшей стороны показал! Он и поедет на Балтику порядок наводить. — Подумаешь, два эсминца упустили! — бестактно передразнил нарком обороны коллегу-моряка. — У Трибуца два новейших крейсера и двенадцать эсминцев было против четырех! И что в итоге? Судно-приманку, о котором в газетах раструбили, что с ценным грузом в Гамбург идет, потеряли. Это раз! Из четырех польских эсминцев утопили только два, причем, самых старых. Это два! И два своих эсминца потеряли, не считая поврежденных. Это три! А имена эсминцев этих «Маркс» и «Энгельс». Это пять! А еще сами ржали над немцами, что «Германия», то бишь «Дойчланд», погибла! Кузнецову крыть стало совсем нечем и он только засопел, покраснев и сжав кулаки. Ворошилов тоже распалился, глаза блестят, щеки горят, улыбка уж почти в оскал превратилась. Еще чуть-чуть, и два наркома прямо здесь как мальчишки подерутся. — Справедливости ради надо сказать, что чтобы там с Балтфлотом не произошло, флагман первого ранга Кожанов, заслуживший звание Героя СССР, к этому никакого отношения не имеет, — вступился я за своего давнего друга, гася конфликт. — И на него вы, товарищ маршал, нападаете зря. Если я правильно понял, то эскадра Северного флота крейсировала на коммуникациях, это бегством назвать нельзя никак. Если аналогию на сухопутье проводить, то больше на организованное отступление с нанесением максимального урона превосходящему в силах противнику похоже. То, что Красная Армия на слабого противника наступать умеет, мы знаем, а вот как она отступать, если что, будет — вопрос открытый. — Ты что такое мелешь, дивинженер, герой недоделанный! — взвился Ворошилов. — Никогда! Слышишь, никогда! Ни я! Ни Красная Армия! Перед буржуями! Сколько бы их не было! Отступать! Не будет! Заруби себе это на носу!!! — А вот это мы сейчас посмотрим! — не стушевался я. — «Тур» мой где? Машину забрали, пролюбили, возместить обещали, и где она? Не вижу! Что, мелкобуржуазно рассуждаю? Или слово наркома обороны СССР уже ничего не значит? Ворошилов от такого оборота опешил, так и застыл с раскрытым ртом, не зная, что сказать, но тут его мечущийся взгляд упал на Берию. — Чекисты машину твою потеряли, вот пусть и возмещают! — ткнул он пальцем в моего бывшего наркома. — Не припомню, чтобы органы НКВД реквизировали имущество дивиженера Любимова, — холодно ответил тот и отвернулся от нас, поздравляя Судоплатова. Нарком обороны, увидев, что здесь не обломилось, решился на «залп тяжелой артиллерии», кинувшись искать защиты у стоящего чуть поодаль и беседующего с летчиком Сафоновым Иосифа Виссарионовича. — Товарищ Сталин! Любимов вот со своей машиной! Я вам докладывал! Предсовнаркома, как и Берия, между прочим, поздравили всех, но меня обошли стороной, выразив мне, таким образом, неудовольствие моими прежними поступками. Тем не менее, Сталин, явно исподволь «грел уши», контролируя о чем это так горячо беседуют два наркома в присутствии Любимова и Кожанова. — Товарищ Любимов не нищий, — отозвался он пренебрежительно. — Пусть сам купит себе любую машину, какую хочет, без очереди, — после чего тоже, как и Лаврентий Павлович, повернулся ко мне спиной. — Слыхал?! — вздернул нос Ворошилов и, заметив некоторые тонкости поведения Самого, поспешил отойти от меня к танкистам. Ну, как говорится, и шут с вами! Я тоже, благо был ближе к краю, развернулся к большинству задом. — Поехали ко мне обмоем? — толкнул меня плечом в плечо Кожанов. — Раз здесь морских волков и мастеров гаечного ключа не угощают… — прибавил он шутливо. — Только по чуть-чуть, — согласился я. — Хочу прямо сегодня на АЗЛК съездить прицениться. Да еще завтра нам с тобой в посольство Японии. Не дело будет, если на самураев перегаром станем дышать. — Что, уже уходите? — вклинился между нами Киров. — А что мне здесь делать? На задницы смотреть? — ответил я вопросом на вопрос. — Я вот, между прочим, поступок твой тоже, по-партийному, осуждаю… — начал было Сергей Миронович, но я его перебил четверостишьем. Под броней с простым набором, Хлеба кус жуя, В жаркий полдень едет бором Дедушка Илья. — На что это ты намекаешь? — насторожился Киров. — На стихотворение «Илья Муромец» Алексея Толстого! — Ты думаешь, я неграмотный? — Был бы ты, товарищ Киров, неграмотный, я бы тебе его полностью прочел! Все, бывай здоров, Первый секретарь! Суди, ряди здесь по-партийному. А я поехал в Ленинград гайки крутить! — распрощался я и вместе с Иваном Кузьмичом, тоже пострадавшим от невнимания Высших из-за того, что оказался рядом со мной, пошел к выходу. Следом за нами вскоре улизнул и Кузнецов. Втроем, на наркомовском «Туре» мы приехали в здание НК ВМФ, рассудив, что это, по сравнению с рестораном или домом, будет наилучшим вариантом. Пока ехали, я первый начал рассказывать о своих приключениях с момента нашего с Кожановым расставания, а закончил только через час с лишним, под тосты в комнате отдыха за кабинетом наркома. Потом пришел черед Ивана Кузьмича. Он начал с того, что долго пенял Кузнецову на внезапный разворот в Мурманск, да еще в компании японского морского атташе, который вместо Токио оказался, с одобрения ЦК, между прочим, на борту «Фрунзе» и своими глазами видел, как работает наспех собранный за счет жидких кадров СФ штаб эскадры. — Ты хоть представляешь, как мне было в море идти, когда на флагманских должностях чуть ли не желторотые лейтенанты, только что из училища, сидят? Да еще под таким присмотром?! — зло выговаривал он наркому. — Ну, ведь справились же… — примирительно обронил Кузнецов. — Справились! Семь потов сошло! Хорошо хоть от нас такого фокуса никто не ждал и прошли Датским проливом незамеченными! Англичане суетиться стали, только когда мы первое судно, шедшее из Нью-Йорка остановили… А потом, только успевай поворачиваться! — Да, — довольно улыбаясь, несмотря ни на что, ответил Кузнецов. — В Лондоне страховые премии взлетели до небес сразу же, несмотря даже на то, что вы никого не арестовали и не утопили, только попугали. — Мы и сами испугались, мама не горюй. Уж не знаю, что б британцы сделали, сумей нас поймать… — вздохнул бывший командующий эскпедиционной эскадрой. — Что ж не сумели? — задал я давно вертевшийся на языке вопрос. — Благодаря тебе! — от переизбытка чувств Кожанов влупил мне своей дланью по спине несколько сильнее, чем было бы приятно. — Хоть и старые на наших авианосцах самолеты были, И-18 и Р-5, но с дизелями. Глубина авиаразведки в два раза больше, чем у англичан! Первые на ближний радиус летали, а вторые, с подвесным баком вместо торпеды — на полный. У Р-5 морских и радиостанция не в пример истребительной, да со сжатием сообщений. И за это тебе тоже спасибо! Не боясь, что меня запеленгуют, я «Грозный» с «Азовом» выдвинул вперед и на фланги на полный радиус авиаразведки, сам с «Невским» в центре, а «Ворошилов» замыкал. Половину Атлантики держали под контролем! Смешно сказать, внутри моего ордера целые поисковые эскадры англичан ходили, да с авианосцами, а меня не видели. Так, демонстрировал иногда эсминцы их авиаразведке, либо торговые суда ими же досматривал, чтоб интерес к погоне поддержать. — Да, разъярил ты британцев изрядно, — подтвердил Кузнецов, — почти весь их флот за тобой по океану гонялся. У баз только эсминцы остались, а в Скапа-Флоу вспомогательные крейсера да два рояля «Сувенир» и «Ок», — шутливо обыграл нарком имена двух британских линкоров. — Понятно, что на дежурство в море сил уже не хватило, чем немцы и воспользовались, совершив вылазку двумя своими линейными крейсерами и расчихвостив «блокировщиков», пока линкоры из базы выходили. Да и не угнаться им было за «Шарнхорстом» на 23-х узлах. Да и без этого беготня по океанам англичанам в копеечку встанет. Вон, «Родни», вы даже еще до Мурманска не дошли, едва доковылял домой и сразу встал на ремонт. И другие не лучше, там у них целая очередь. И все без единого выстрела с нашей стороны, во как! И это не считая «Корейжеса» с крейсерами! — Да, славный мы сюрприз и ему и «Дойчланду» устроили, когда они на рассвете встретились в пределах досягаемости орудий немецкого карманного линкора! Приманили эсминцами, как надо! Жаль, с «Глориесом» и «Шпее» этот фокус не прошел. Немец или почувствовал что-то или вечером разведчиков наших заметил, резко изменил ночью курс, но за радиус английской авиаразведки не вышел. Сам виноват, погиб без пользы, почти. В «Рипалс», вроде бы, два попадания всего было, — с сожалением сказал Кожанов и напомнил Кузнецову. — Ты, кстати, товарищ нарком, помни, что авианосцы и «Фрунзе» до следующего года все, отходились. Хоть и умотали британцев, но и сами домой на последних крохах ресурса дизелей вернулись. Шутка ли, смотаться почти до Антарктиды и обратно! — Как вам только топлива хватило… — подумал я вслух недоверчиво. — Обижаешь! — развел нарком руками от избытка чувств. — А зачем же мы китобойную флотилию за тридевять земель к самому южному континенту отправляли? Там, стало быть, и танкеры, и плавмастерские кое-какие, и транспорты с провиантом. Все у нас предусмотрено. — Ну, вы жуки! — восхитился я. — Куда там какому-то Гитлеру до вас с его вшивыми рейдерами-броненосцами… Давайте, что ли по крайней, да я пойду. Время тикает, два часа до конца рабочего дня. — Эх, за все уже махнули, за встречу, за флот, за армию, за победы прошлые и будущие, давайте теперь за то, чтобы нам теперь всем из-за дорогого товарища Любимова не нагорело! — вздохнул Кожанов, закруглив наши посиделки. Эпизод 5 На завод АЗЛК, который в моем мире получил это название много позже и должен был бы сейчас называться КИМ, что, в общем-то, сути не меняло, я заявился изрядно подшофе. Как и следовало ожидать, с Кожановым и Кузнецовым «чуть-чуть» получиться никак не могло. А ведь предупреждал меня Щаденко, чтоб много не пил! Вот чуйка у мужика! Эх, да что уж теперь говорить! Машина эта сама выкатилась мне на глаза, не виноватый я! Кто ж опытный цех строит воротами прямо на площадку готовой продукции, где, заявивший свою претензию на немедленное приобретение машины, товарищ Любимов ходит и выбирает? Ну, как говорится, случилось и случилось, тут уж ничего не поделаешь. Нестандартный «Тур» вокруг которого водило хороводы все заводское начальство во главе с директором, Алексеем Васильевичем Кузнецовым, перешедшим сюда с должности главного технолога ЗИЛа и хорошо мне знакомым, сразу привлек мое внимание необычайно длинным капотом и двускатным задним мостом. — Ух ты! — восхитился я, забыв поздороваться. — А это что за зверь? — Эт ты точно заметил, товарищ Любимов, зверь! — принялся нахваливать изделие Кузнецов. — Несущий 20-миллиметровый бронекорпус с вварной передней частью! Взрыв шестидюймового снаряда держит на удалении всего десять метров! Бронирование — всестороннее! Перед, зад, борта, крыша, пол, все! Даже мотор! Но там броня пожиже, семь миллиметров. Бронестекла — все! Хоть из пулемета в упор стреляй — ничего не пробьет! Шестнадцатицилиндровый 360-сильный «ле-мановский» мотор от гоночного «Тура», специальная четырехступенчатая коробка с полной синхронизацией, сцепление с гидромуфтой, компрессор и подкачка воздуха в шинах через ступицу, правда, на заднем мосту только внешних скатов! Спецзаказ! — Да? И кто ж это чудо спецзаказал? — схохмил я. — Смейся-смейся, кто надо, тот и заказал! — отшил меня Кузнецов. — В начале войны встал вопрос о выезде высших руководителей СССР на фронт. Если нужда такая будет. Конкретно эту машину под товарища Сталина делали! Усиленный мотор, укороченный салон. Сзади, из-за двускатного моста диван только на одного Предсовнаркома. Ну, двоих детей тоже можно посадить. Да спереди места для водителя и товарища Власика. Завтра в Кремле показывать будем нашу работу… Эх, жаль, что война уже кончилась… Как я только услышал, кому предназначена машина, мне будто шлея под хвост попала. К тому же, сожаление о том, что нет войны, меня разозлило. — Знаешь, товарищ Кузнецов, машина, конечно, так себе, — выпятил я губу. — На мой вкус тут еще вертикального взлета и башенной шестнадцатидюймовой артиллерии не хватает. Но я ее, так и быть, возьму! — То есть как это «возьму»?! — не понял Алексей Васильевич. — Как-как! Покупаю! Сколько она стоит? — Товарищ Любимов, это машина товарища Сталина! Она не подается! — видимо подумав, что я под воздействием алкоголя совсем ничего не соображаю, попытался возразить директор. — Ошибаешься, товарищ Кузнецов! — я от собственной вредности даже рассмеялся. — Товарищ Предсовнаркома Сталин, не далее как сегодня днем, в присутствии наркома обороны товарища Ворошилова, наркома ВМФ товарища Кузнецова, твоего тезки, флагмана флота первого ранга Кожанова, наркома внутренних дел товарища Берии и еще многих других уважаемых товарищей, которые не дадут мне соврать, сказал, что товарищ Любимов может купить себе любую машину, какую пожелает, без очереди. Обращаю твое внимание, любую! И я желаю без очереди приобрести вот эту! — Вот дает! — сказал один рабочий в гробовой тишине, когда я умолк, сдвинув назад кепку так, что она свалилась с затылка. Это замечание вывело Кузнецова из минутного ступора. — Ну так же нельзя! — Товарищ директор, вам что, распоряжение Предсовнаркома не указ?! Или, может, вы мне, Герою СССР, Герою Соцтруда, кавалеру ордена Ленина, дважды, Красного Знамени, четырежды, да еще и Красной Звезды, не верите?! Хорошо! Тогда звоните товарищу Сталину, проверяйте! В какую цену машина?! Завтра с утра приду заберу!!! Денег у меня при себе сейчас, разумеется, не было, но угнать у усатого вождя тачку я решил твердо. — Мы три месяца над ней работали, чтоб товарищу Сталину… Семен Петрович, побойся Бога, нельзя же так! — опять взмолился Кузнецов. — Вы, товарищ директор, — издеваясь, я перешел на официальное обращение, — давеча сетовали, что война быстро кончилась. Стало быть, товарищу Сталину на фронт ездить не надо и такая машина ему сейчас не нужна. Или у него служебной нет? И вообще, товарищ Сталин на фронт, может, когда поедет, а может, и нет. А у меня такая служба, что от моего «Тура» в Польше рожки да ножки только остались. Вот и посуди, кому этот броневик важнее! Или, может ты, товарищ Кузнецов, по старой дружбе желаешь чтобы меня какие-нибудь очередные враги СССР за здорово живешь ухлопали? Э-эх, пожалел для Героя колымагу, в которую даже мешок картошки не запихнешь! Стыдно должно быть! — Какой мешок картошки?! — оглянувшись на парадную машину со всевозможными излишествами, окончательно растерявшись промямлил директор. — Цену назови! — Восемьдесят тысяч!!! — зло, не задумываясь, крикнул мне в ответ Алексей Васильевич. — Это ж с какого такого потолка ты цифры такие безумные взял? Танк Т-126, правда, без вооружения, столько стоит! Я что, танк покупаю у тебя?! — усомнился я в верности оценки. — Т-126 машина серийная! А это первый образец! Не мне тебе объяснять! — упорствовал директор, очевидно, надеясь, что моя мошна просто не потянет. И в интуиции ему отказать было нельзя, я действительно, несмотря на то, что война изрядно прибавила мне отчислений от прежних работ, плюс еще оклад начальника ИТС корпуса за три месяца, обозначенной суммой и близко не располагал. Оставалось только торговаться.