Горный рельеф, леса и коварная привычка турок располагать свои ПТП так, чтобы они били в борта и корму, лучше всего на обратных скатах и крутых склонах, заставила немецкий танковый таран забуксовать. Прорваться сходу на Анатолийское нагорье, где вермахт мог использовать своё преимущество в мобильности, не удалось. А в горной войне в отрогах Восточного Тавра турки и немцы были равны. За первых было преимущество «родных стен», численность и фанатизм, вплоть до самопожертвования, за вторых — огневое превосходство и господство в воздухе. Но, если у обороняющихся «плюсы» мало зависели от подвоза, то агрессор вынужден был считаться с пропускной способностью сирийских портов и местных дорог, которую ещё больше снижали всевозможные партизаны. Расовая теория, пренебрежение к завоёванным народам и временным союзникам, как и в «эталонном» мире, сыграли с Гитлером злую шутку. Войдя в Иерусалим, немцы «прижали» в пользу католиков и протестантов не только православных христиан, с которыми воевали в Югославии и Греции, но и мусульман, возомнив себя «крестоносцами». Символика на фашистской технике только возбуждала историческую память и национальные традиции местного населения. Что касается евреев, то едва утвердившись в Палестине, нацисты принялись опустошать европейские концлагеря и гетто, «окончательно решая вопрос». Их всех должна была заменить одна большая резервация на берегах реки Иордан, в которой «презренные паразиты» вынуждены были бы выживать самостоятельно и заниматься производительным трудом. Арабов, разумеется, спрашивать никто и не думал. Если прежде, зная об отношении немцев к иудеям, они поддерживали фашистов и, бывало, помогали Роммелю по мере сил, то теперь всё изменилось с точностью до наоборот. Тыловые колонны, особенно в горных районах, стали подвергаться нападениям, что вынудило выделить силы против повстанцев. Воистину, так восстановить против себя абсолютно всех, даже бывших непримиримых противников, надо уметь! Но идеологам нацизма было на всё глубоко наплевать. Унтерменши должны покориться или умереть! Расплачиваться же за такую недальновидную политику пришлось «белокурым бестиям» в окопах. Уж кто-кто мог радоваться такому обороту, так это Черчилль. Какое-то время хоть за Аден, Бахрейн и Сокотру можно было быть относительно спокойным. Ожидаемый всеми штурм Британских островов тоже пока не состоялся, хотя группировка десантных средств и войск на берегах Ла-Манша и Северного моря по-прежнему висела Дамокловым мечом. Трудно сказать, почему Гитлер до сих пор не решился. А ведь мог бы! Более того — должен был одним ударом закончить атлантическую войну! Но нет, осада продолжалась. Генерал-адмирал Кожанов высказал догадку, что немцы используют Британию как приманку, ставя атлантических союзников перед необходимостью её снабжать, тратить на это огромное количество ресурсов. Во-первых, после пополнения эскадры адмирала Маршалла линкором «Бисмарк», вступившим в строй весной 1941-го года, а также формирования второй эскадры под флагом Лютьенса из бывших французов типов «Бретань» и «Курбэ» плюс флагманский «Шеер», союзный флот вынужден был направлять в охранение конвоев абсолютно все свои линейные корабли. И даже это не могло дать гарантий безопасности. Во-вторых, огромные конвои было невероятно сложно защитить от атак субмарин, которые с каждой проводкой причиняли всё большие и большие потери. Последнее время они взяли моду всплывать по ночам в надводное положение посреди огромного строя транспортов целыми «волчьими стаями» и вели себя точно серые хищники в отаре овец. Чтобы бороться с этой напастью, нужно было иметь радары на кораблях эскорта, желательно всех, а не только на линкорах и некоторых крейсерах. Послезнание подсказывало мне, что подобного уровня развития конвойных сил, союзники, в куда лучших условиях, достигли лишь в 42-43-м году. К этому сроку защищать с помощью радаров будет попросту некого! Не останется тоннажа и никакой серийной постройкой калош типа «Либерти» потерь не восполнить. Просто потому, что мальчики Деница, судя по нашим сведениям о количестве лодок и статистике потерь судов, успевают за ночь результативно расстрелять весь торпедный боекомплект и безнаказанно скрыться! Долго ли выдержит такую войну экономика США и Англии? Очевидно, нет. Быстрее только прямой штурм Британских островов, но, может, Гитлер всё ещё рассчитывает заполучить Штаты и Англию в качестве союзников? И именно поэтому смотрит сквозь пальцы на «негритянскую войну» — продвижение Черчилля в Африке к северу от экватора через французские колонии? Ведь ещё чуть-чуть и всё вместе всё равно окажется в его «копилке». Кто из бывших стран Антанты окажется владельцем той или иной местности — не важно. Другое дело — японцы. Изолировав Азию на море, в отличие от стратегии «эталонного мира», они не попёрлись к Бирманской дороге через джунгли. Первую скрипку в стратегии страны Ямато играл флот и армия вынуждена была действовать в рамках военно-морской логики. Вместо наступления на суше — захват ключевых точек, портов, десантом и оборона плацдармов армейскими подразделениями. Таким путём был захвачены и превращены в ВМБ все гавани на западном побережье Австралии от Дарвина до Эсперанса, что окончательно изолировало самый маленький континент от остальной Британской империи и США. Местные пытались одновременно отбить и Перт, и Дарвин, в которые упирались линии железных дорог, но безуспешно. В полупустынях Австралии японская армия, готовившаяся воевать в Монголии, чувствовала себя вполне уверенно и превосходство в воздухе также было на её стороне. Прочно обороняясь, она предоставляла гайдзинам свободу нести потери в отчаянных, но бессмысленных атаках на пулемёты, без поддержки танков, авиации и артиллерии. Могла бы, наверное, и наступать. Но зачем, если противник готов, ради золотых приисков, ослаблять сам себя, облегчая самураям дальнейшие завоевания? В Южной Азии японцы, обжегшись в Китае, действовали более хитро. Захватив только Рангун в Бирме и обезопасив Молуккский пролив, они этим и ограничились. Зато из захваченных в плен в Малайе, Сингапуре и Рангуне индусов сформировали и вооружили «Освободительную армию», вручив её непримиримому борцу с британским колониализмом Субхасу Чандре Босу. Авторитет его среди соотечественников не уступал, а скорее, превосходил авторитет Ганди и Неру. Ведь он был сторонником бескомпромиссного вооружённого сопротивления колонизаторам вплоть до завоевания Индией полной независимости. Дважды был председателем национального конгресса и вышел из него, основав своё движение «Вперёд!» после начала Второй мировой войны, когда Ганди выступил за сотрудничество с британцами во имя общей победы. Конечно, англичане, вступив в войну, сразу закрутили гайки и стали бросать всех, кто не поддержал Ганди, в тюрьмы. Бос бежал через Афганистан сперва в СССР, а после Гавайского сражения — в Японию. В принципе, его бы устроила бы любая воюющая с Англией страна, которая могла помочь его планам, но Гитлер здесь сам себе подсуропил политикой «общеевропейских колоний». Видеть Индию колонией Субхас Чандра Бос больше не желал. А что же японцы? Правительству Тодзио «эталонного» мира стоило бы поучиться у премьер-министра адмирала Инеи! Если бы это было возможно! Разница «морской» и «армейской» политики была налицо. Этот позиционировал себя освободителем Азии от колониалистов-гайдзинов, если это могло сэкономить силы, признавал независимость бывших колоний и даже сам основывал новые государства. Обговаривая необременительные условия, тут же закреплявшиеся письменными соглашениями. Так произошло с Филиппинами, Малайскими султанатами, Тайландом, островными государствами на территории Индонезии «эталонного» мира. Договоры в каждом конкретном случае имели свои особенности, но главные общие положения были жёсткими. Все без исключения признавали себя подданными или вассалами (при монархической форме власти) Императора. Все входили в «Азиатскую сферу сопроцветания» с особыми условиями торгово-хозяйственных отношений внутри неё и вовне. Все государства «Сферы» обязывались иметь единую внешнеполитическую (за пределами «Сферы») позицию, которую вырабатывал Высший Императорский совет глав государств, а утверждал сам Император. Морская оборона «Сферы» возлагалась исключительно на Объединённый флот, который финансировался общими усилиями всех государств «Сферы» в одинаковой пропорции к бюджету. Причём, так, «как надо», а не так, «как можем». За исключением самой Японии. Она своими деньгами распоряжалась, как хотела. В остальном участники «Сферы» были автономны и независимы, имели свои внутренние законы, армии и все прочие атрибуты государства. Фактическое японское господство, таким образом, подавалось как форма равноправного союза. Устраивал ли такой вариант Боса? По видимому, более чем! Во всяком случае, он не терял времени, сформировал в считанные дни «правительство Индии», сочинил флаг и подписал договор от имени всех, пока ещё остающихся под пятой англичан, индусов. И тут вчерашнему одинокому беглецу-социалисту, которого не оценили в СССР, попёрло! Оружие (у англичан же и захваченное), бывшие пленные, добровольцы из индусов, проживавших в Малайе и бывших голландских колониях! Сколотив армию в двадцать тысяч (фактически — дивизия четырёхполкового состава), Субхас Чандра Бос посчитал этого достаточным для начала и высадился с ней не где-нибудь, а вблизи Калькутты, родного для себя города, где имел огромное влияние, особенно среди бедноты. Вряд ли скороспелая «Освободительная армия» выдержала бы сражение с колониальными войсками, сформированными из тех же индусов под командованием «белых» офицеров, но этого и не требовалось. Восстание вспыхнуло, подобно пороху, в который попала искра. Имперские войска были буквально парализованы, вынуждены отбиваться от, зачастую, безоружных «бунтовщиков», сами разлагаясь, при этом, под их влиянием. В Южной Азии, по Ленину, война империалистическая переросла в войну гражданскую, стремительно набирая обороты. Японскому флоту оставалось лишь подбрасывать в костёр дровишки в виде оружия, боеприпасов и продовольствия. Последнее было даже важнее, нежели винтовки и патроны. Многомиллионная Индия была не в состоянии сама себя прокормить. С прекращением подвоза извне, в регионе начался голод. И тот, кто мог предложить горсточку риса в день, сразу получал огромное преимущество в противостоянии. Эпизод 2 — А как же СТТ? Как быть с ними? — задал вопрос Сталин, примостившийся, явно не по рангу, в дальнем углу. — Судя по гибралтарским фото, шасси то самое, что мы осматривали на полигоне. То есть машина 150–200 тонн с тысячесильным мотором и электротрансмиссией. При таких характеристиках марш она будет совершать со скоростью пехоты и все речки форсировать только вброд. Тяжёлая моторизованная артиллерия, которую могут придать танковым группам, на мой взгляд, более опасна. Но и в том, и в другом случае, темп наступления мотомехчастей противника мы собьём. Заставим их прогрызать себе дорогу наравне с обычной пехотой. И нести потери, — вынес я своё, «танкистское» суждение. — Вы тоже, товарищ Карбышев, считаете строительство укреплений в ДМЗ, с военной точки зрения, оправданным? — Не совсем, товарищ Сталин. Проведённая подробная инженерная разведка всей ДМЗ выявила множество удобных позиций, связанных с историческими крепостями, которые было бы разумно укрепить. Но есть соображения «против». Во-первых, это фактор времени. Даже приступив к постройке прямо сейчас, с начала августа, до конца сезона не успеем ничего, кроме рытья котлованов. Во-вторых, вопрос вооружения. УРовское вооружение ГВИУ может выделить только за счёт Главной оборонительной полосы по восточной границе ДМЗ. И оно не может превышать 82-мм калибра, что полностью обезоруживает узлы обороны и изолированные крепости перед тяжёлой артиллерией противника. И третье — гарнизоны. Кто будет эти узлы оборонять, если количество войск в ДМЗ ограничено? — Всё это можно решить, — влез я со своим особым мнением. — Если котлованов нароете, то армейские АТРБ броневых ДОТов могут наварить. Это вам не бетон, чтоб только в тёплое время года. А толстых 120-мм бронеплит у нас, слава Богу, есть запас. И недоделанных танковых башен тоже. На главной полосе вы бетонные ДОТы тоже только в тёплый сезон вооружаете. До него заводы, если им план соответствующий установить, дадут столько специальных пушек и пулемётов, сколько надо. А гарнизоны… В дивизиях НКВД три мотострелковых полка. Будучи в ДМЗ в Брестском округе, не слышал, чтобы какие-то операции проводились одновременно целым полком. Перевести чоновцев на бригадную организацию, как я предлагал ранее, но вторую пехотную бригаду сделать пешей. В смысле, гарнизонной. В конце концов, вон у немцев в ДМЗ полувоенные организации строят что-то, а нам почему нельзя? Пусть наши строительно-монтажные организации укомплектовываются призывным контингентом или демобилизованными после срочной. Как только война начнётся — получат оружие со складов в этих же укреплённых узлах обороны, которые строят. УРовское вооружение и вовсе получать не надо, оно стационарно смонтировано. Не вижу ни единой проблемы, которую нельзя было бы решить! Пока я говорил, на столе у хозяина кабинета, маршала Тимошенко, зазвонил телефон. Нарком обороны недовольно скривился, но трубку взял, чтобы аппарат не дребезжал, мешая мне говорить. Видимо, информация пришла, судя по меняющейся на глазах от спокойствия к удивлению, а затем и к неприкрытой радости, физиономии маршала, позитивная. — Товарищи! Товарищи!!! — бросив трубку на рычаг, Тимошенко оборвал все споры. — В северной Атлантике произошло генеральное сражение Англо-Американского и Германского флотов! Немцы разбиты!!! — Как?!! — вырвалось не только у меня, но и ещё у, минимум, трёх человек, среди которых был и нарком ВМФ генерал-адмирал Кожанов. Ещё бы тут не удивиться! Немцы были явными фаворитами. Даже то, что они уступали в количестве авианосцев своим противникам, не играло большой роли из-за превосходства в качестве палубной авиации. Как в отношении матчасти, так и квалификации пилотов. — Пока не понятно. Вашингтон сообщает, что удар, по вышедшему на перехват конвоя флоту, нанесли тяжёлые бомбардировщики взлетевшие из страны… Шамбала. Где это? — Это страна-легенда где-то в Тибете, — блеснул эрудицией «ветеран» маршал Шапошников, присутствующий на межнаркоматовском совещании военных, моряков и чекистов в качестве «наблюдателя», как и Сталин. — Американцы тень на плетень наводят. Слушая это, я, наверное, при взгляде со стороны, казался оторопевшим. Рейд Дуллитла или что-то похожее? Но, взлети американские бомбардировщики с авианосцев, они бы не смогли поднять достаточно бомб, чтобы утопить немецкий флот! К тому же, Б-25 мало подходят под определение «тяжёлые». А то, что Б-17 смогли систематически попадать в цель типа «корабль в море», не верилось совсем. Что, леший их раздери, произошло?! — Немедленно выяснить и доложить мне подробности сражения! Любыми путями!! — вполголоса бурчал неподалёку генерал-адмирал, склонившись в сторону начштаба ВМФ вице-адмирала Исакова. Что ж, подождём, когда появится более существенная информация. И что сообщат немцы. Потому, как в Белом доме могли и приврать. Главное сейчас не в этом. Товарищи маршалы, генералы, адмиралы враз утратили интерес к теме совещания. Похоже, что, фактически, нарушать договор, формально его соблюдая, никто больше не хочет. Вон, Сталин тоже пожелал успехов и укатил. Приехали, называется! Конечно, теперь все как один будут талдычить, что у Гитлера столько проблем на западе нарисовалось, что на восток он точно не попрёт! Миру — мир! Ведь СССР считает себя целым пролетарским миром? Вот то-то! Войны не будет, стало быть, суетиться нечего. Тем более — рисковать. А ведь почти удалось продавить! Чуточку только подтолкнуть оставалось!! И тут Редер взял и обгадился! Как такое могло произойти, чтобы немцы, второй год учащие англосаксов на морях уму-разуму, вдруг оконфузились? Может, это договорняк? Хитрый маневр, чтобы усыпить нашу бдительность? Как и следовало ожидать, совещание закончилось ничем. Доволен был, разве что, генерал-адмирал Кожанов, которому Кулик «отсыпал» зениток для обороны Аландских островов. Немцы, войдя в Швецию крупными силами пехоты, там и остались, готовясь встать на зимние квартиры. «Союзная» им теперь шведская армия, частично отмобилизованная перед «вторжением», тоже не спешила расходиться по домам. В сочетании с большим количеством десантных средств, которые немцы использовали, чтобы поскорее занять территорию королевства, это вызывало беспокойство за Финскую Особую Республику СССР и заставляло укреплять Балтийский морской округ. Любопытно, что на южном фланге, в Месопотамии, немцы тоже держат значительные силы у наших рубежей, несмотря на то, что всё ещё никак не могут добить турок. Товарищ Сталин принял во внимание отговорку немцев об отсутствии там советской границы и быстренько состряпал Азербайджанскую Особую Республику, правительство которой возглавил Сеид Джафар Пешевари, приняв её, «в темпе вальса», в состав СССР. Конечно, ни шах Реза, сидящий под домашним арестом в Тегеране, ни остальные персы, не были в восторге от того, что обкорнали их территорию, причём, населённую не только этническими азербайджанцами-тюрками, но и курдами, получившими свой автономный район в составе АОР. Закономерно, в «Иранской ДМЗ», на занятой советскими войсками территории сопредельного государства, начали постреливать и устраивать акты саботажа, чему, кстати, немало способствовали немцы, имевшие с Персией до войны обширные связи. Шутка ли, почти половина внешней торговли Ирана в 39-м году приходилась на Германию! И это при том, что англичане активно качали там нефть! СССР ответил полной оккупацией Ирана, чтобы исключить безбедное базирование антисоветских банд на неподконтрольной территории и «недоразумений» со стороны вытесненной на юг армии персов. Басмачи перебрались под крыло к немцам в Месопотамию и к англичанам, в Афганистан и Пакистан. И, если на востоке и без СССР было весело, «проанглийские» мусульмане и «прояпонские» индуисты безжалостно резали друг друга, то на западе, на новой границе «Иранской ДМЗ» стреляли. И много. Генерал-адмиралу Кожанову даже пришлось перебросить в Персидский залив на трейлерах катера, малые торпедные и «МО-шки», чтобы пресечь высадку бандгрупп на «нашем» побережье. Мне тоже головная боль — поддерживать боеспособность 1-го танкового и 1-го бронекавалерийского корпусов. Но, зато под это дело удалось кое-что выбить в плане выпуска запчастей для Т-34. Старичкам без буквы «М» в индексе, КПП, фрикционы, детали ходовой поздней модификации только на пользу. Главными же «расходниками» стали гусеничные траки, пальцы, венцы ведущих колёс и обрезиненные катки, которые на камнях и песке, при интенсивной эксплуатации, «летели» со страшной скоростью. Вот такая у нас невоюющая страна победившего пролетариата! Влезли по уши промеж двух военных, политических и экономических союзов, каждый из которых, потенциально, не уступит НАТО «эталонного» мира! Зачем? А чтоб не было войны! Да тут любой чих может драку спровоцировать! Особенно, если англичане «чихнут». А они только о том и мечтают… — Правда, а чем мы «Мышей» встречать будем? — вывел меня из состояния прострации Федоренко, когда после совещания мы уже шли по коридорам наркомата обороны. — Авиация, мины — это понятно. Но если немцы всё-таки сумеют их до Главной полосы дотащить? Ведь планы планами, но на войне они редко осуществляются полностью, почти никогда. Ведь этого «Мауса» дивизионная артиллерия, даже М-10, не возьмёт! Да и на корпус у нас всего по одной батарее 120-ти или 130-миллиметровых пушек, которые какие-то шансы имеют. Такие здоровые дуры, что их особо-то в засаде и не спрячешь, чтоб наверняка бить. — Ерунда, вон, намекни об этом маршалу Кулику. Пусть шестидюймовый кумулятивный снаряд для гаубиц и гаубиц-пушек состряпает. Сразу количество действенных стволов подскочит. И нам в КВ-2 он же пойдёт, а то перебиваемся морскими бронебойными от пушек Канэ, — сказал я рассеянно, но потом спохватился. — Кстати! Знаешь, инициатива наказуема? Вот и займись этим делом вплотную! И чтоб к весне «мышебойки» были готовы и лежали даже в первых боекомплектах! — Есть! — хмуро буркнул Федоренко, выпросивший себе головную боль и много часов взаимнопрятного общения с начальником ГАУ. — Умеешь ты, товарищ генерал-полковник, задач нарезать! — А ты, товарищ генерал-лейтенант, чего хотел? Сам заговорил — вот и получи! — Да я вообще не к тому! — стал горячиться мой заместитель. — Что нам с тех кумулятивных снарядов, кроме ругани с Куликом?! Бронебойные из стотридцаток не хуже справятся! — Не выйдет. Новые КВ-2 выпускать никто не даст за счёт тракторов и экскаваторов. Даже наличные перевооружить не выйдет, поскольку «Большевик» аппетиты РККФ по Б-7 насилу успевает удовлетворять. Тут уж не до БЛ-13. Тем более, на замену вполне годных БЛ-15. — Всё так, — кивнул Федоренко и развил мысль. — Не дадут, но нам этого и не надо! Ведь у БЛ-15 ствол длиной в 4,5 метра, а у БЛ-13 за семь! Если помнишь, первые вторым предпочли ещё и поэтому, хотя «Маркс» своей стотридцаткой в Карелии даже лучше справлялся, чем «Ленин» с «Энгельсом» с шестидюймовками. Но, стотридцатка против «Мышей» нужна? Бронебойных снарядов для неё на складах хватает? Значит что? Новое шасси, компактное МТО, чтоб рубку сдвинуть назад подальше, бронирование, чтоб можно было на «Мышь» лоб в лоб выходить, даже на ту, что морской пушкой вооружена, да? Не это ли ты хотел, товарищ генерал-полковник, видеть в своём «третьем поколении советских танков», а? — Имеешь в виду, пробить возобновление ОКР по танкам под этим соусом? — А то! Из самоходки танк получить легче лёгкого! — Допустим, не совсем так, поскольку пушка и вся башня — тот ещё орешек. Но МТО, подвеска — это уже не мало… Подготовь мне записку на имя наркома. И про товарища Сталина в ней упомянуть не забудь! А про кумулятивы пока помалкивай, займёшься, когда на новую «мышебойку» с длинной пушкой «добро» получим. Эпизод 3 На выяснение подробностей «Битвы за конвой» в СССР ушло две недели, пока, наконец, не пришла по линии ГРУ информация из штаба Люфтваффе. Конечно, Артузов не раскрывал всем подряд начальникам ГАБТУ своих источников, но уровень сведений, то, что подавляющее число выживших участников с немецкой стороны застряли в Исландии, кое-какое послезнание, позволяло мне предполагать, где у Гитлера «протекло». С самого начала события развивались «как обычно». Эскадры Кригсмарине, две линейных, крейсерская, дивизия авианосцев, вышли на перехват конвоя, следующего в Англию. Такое происходило уже много раз. И всегда главные силы, пробежавшись денёк полным ходом, демонстрируя намерение с утра пораньше навалиться на конвой, в ночи разворачивались и, либо убегали обратно в Рейкъявик, либо исчезали, чтобы заняться другими делами, как в случае с Гибралтаром. Но, не в этот раз. Пройдя передовыми отрядами новейших линкоров и тяжёлых крейсеров за семь часов более двухсот миль на юг, немцы были обнаружены около полудня английским разведчиком. Причём это был сухопутный «Москито» какой-то высотной модификации, поскольку ему, вдобавок, удалось уйти от дежурившей в воздухе пары охотников. Час спустя один из цвиллингов-разведчиков вышел на связь и доложил, что атакован сухопутными истребителями, после чего пропал. Эти досадные происшествия, однако, не заставили немцев изменить свои намерения. Они по-прежнему, уверенные в своих силах, шли на перехват. Единственной мерой предосторожности, которую предпринял адмирал Маршалл, было то, что он оттянул авианосцы назад, под прикрытие необнаруженного противником арьегарда из «Шеера» и старых французских линкоров, которые за гибралтарские заслуги переименовали-таки в «Пройссен», «Байерн», «Эльзас» и «Лотаринген». Воздушные патрули над немецкими отрядами были усилены до двух эскадрилий цвиллингов на каждый. Ради чего пришлось временно отказаться от ударных авиагрупп, сняв бомбы с дежурных церштёреров. Теперь все 160 наличных Ме-109Z выступали либо в истребительной, либо в разведывательной ипостаси. В течение двух часов над немецкими главными силами, на высоте свыше девяти с половиной километров, где даже новейшие цвиллинги напоминали сонных мух, ещё дважды проходили английские «Москито». А около 15.30 по Исландскому времени последовал налёт англо-американской авиации. Б-17, Б-25, Б-26, «Бофорты», «Москито», в числе, ориентировочно, около семисот единиц, навалились со всех сторон практически одновременно. Все они несли торпеды. Четырёхмоторые бомбардировщики по две штуки, двухмоторные по одной. Ни дежурные эскадрильи, ни поднятый в воздух резерв, даже если бы захотели, не могли остановить «накат» такой армады. Им просто не хватило бы на это боеприпасов! Даже в идеальных полигонных условиях. Но для немцев всё было ещё хуже, поскольку бомбардировщики прикрывались четырьмя сотнями «Спитфайров» и «Томагавков». Сбрасывая торпеды, союзники не совались к кораблям немецкого ордера ближе, чем на две с половиной мили, что полностью исключало из средств обороны страшную скорострельную МЗА. Тем не менее, огонь из всех орудий, в том числе, главного калибра, нанёс атакующим кое-какие потери. По немецким оценкам, чуть ли не сотню торпедоносцев удалось сбить. Понятно, что это число, по-хорошему, следует делить на два, а то и на три. Но надо же было как то оправдать более полусотни потерянных в воздушном бою цвиллингов! А так, на бумаге, Люфтваффе, вроде бы, показали себя достойно, уничтожив, включая истребители, в пять раз больше, чем потеряли. Всего союзники сбросили более тысячи торпед. О прицельности речи явно идти не могло, но большое количество «рыбок», со всех направлений, что делало бессмысленным любое маневрирование, по закону больших чисел просто обязано было дать результат. Тем более, что часть из них была дальноходными. Они, пройдя зигзагом 3–4,5 мили, начинали хаотично описывать циркуляции, что было хорошо видно по пузырьковым следам. Немецкий флот шёл в составе достаточно плотного ордера в строю «пеленг колонн дивизий». При этом быстроходные «Дюнкерки» составляли выдвинутую вперёд левую колонну, «истинные арийцы», «Бисмарк» и «Гнейзенау», занимали центр, а правый фланг достался тяжёлым «французам». Авангард и арьегард составляли две дивизии тяжёлых крейсеров, впереди более быстроходные типа «Сюффрен»(«Хиппер», «Лютцов», «Мольтке», «Гебен»), и замыкали строй два «Дюкеня»(«Роон» и «Йорк»), «Альжери»(«Блюхер») и чистокровный немец «Принц Ойген». Эскорта из эсминцев, которых не хватало даже на линию «Исландия — Норвегия», не было вовсе. Это не было большим недостатком, поскольку на всех тяжёлых кораблях немцы уже успели смонтировать обзорные РЛС, действующие в носовых секторах, что позволяло обнаруживать идущие в надводном положении лодки атлантистов и заблаговременно от них уклоняться. ПВО эскадры, с МЗА, полностью заменённой на немецкие электрогатлинги и, к тому же, увеличенной численно, тоже считалось достаточным для отражения любых атак. Лишь семь торпед нашли свои цели. Из них три досталось крейсерам и четыре линкорам. В авангарде пострадали «Хиппер» и «Гебен». Первый получил попадание в районе позади миделя, но отделался лишь затоплениями благодаря продольной броневой переборке. Второму же шальная торпеда угодила в самый кончик носа. В арьегарде у «Йорка» из-за подрыва в районе кормы вышел из строя правый вал. В целом, эти трое калек отделались легко, сохранив возможность развивать 20-узловый ход. А вот у линкоров всё сложилось иначе. «Дюнкерк» и «Шпее», хоть и поймали по самодвижущейся мине бортами, но, благодаря хорошей ПТЗ, практически полностью сохранили боеспособность. А вот у «Шарнхорста» и флагманского «Бисмарка» пострадала корма. Француз лишился половины из четырёх своих валов и принял много воды. Видимо валопроводы погнуло взрывом при работающих на полную мощь турбинах, из-за чего разворотило и обшивку, и внутренние переборки. Особо отмечалось, что сразу после попадания «Шарнхорст» полностью прекратил огонь. На «Бисмарке» взрыв прогремел в районе кормы в тот момент, когда флагман совершал циркуляцию, пытаясь уклониться от трёх других торпед. Внешне линкор практически не пострадал, но так и не смог лечь на прямой курс, из-за чего едва не протаранил «Блюхер». Понятно, что теперь о перехвате конвоя речи уже не шло, обратно в базу бы отползти. Эскадра Маршалла, взяв курс на север, разделилась на две части. Подранки, сохранившие двадцатиузловый ход, «Шпее», «Дюнкерк», «Хиппер», «Гебен» и «Йорк» ушли вперёд, а уцелевшие корабли остались прикрывать «Бисмарк», который «Гнейзенау» вынужден был взять на буксир, чтобы вместе идти более-менее прямым курсом. Связка из двух ЛК, из которых больший по размерам норовил выкатиться вправо, не могла идти быстрее двенадцати узлов, рвались буксирные тросы. Повторный налёт, в котором участвовало гораздо меньше самолётов, до полутора сотен двухмоторных бомбардировщиков под прикрытием такого же количества истребителей, произошёл уже в районе двадцати часов по местному времени и не принёс англо-американцам успеха, в смысле попаданий в корабли. Зато авиагруппы немецких авианосцев удалось в очередной раз потрепать. На их палубах к ночи осталось всего-то сорок семь цвиллингов. Правда, не одни лишь истребители эскорта бомбардировщиков поучаствовали в прореживании немецких рядов. Ещё раньше, прикинув время реакции противника после обнаружения эскадры, гитлеровцы поняли, что аэродромы, с которых по ним провели налёт, находятся внутри радиуса их воздушной разведки. Как такое могло быть? Ведь кругом океан! А четырёхмоторному бомбардировщику известно какой аэродром нужен! Но факт оставался фактом и оставалось лишь найти ему объяснение. Единственными кандидатами на ВПП, попавшими в поле зрения пилотов-разведчиков люфтваффе, были три крупных айсбега, которые неведомо какими путями занесло в Гольфстрим. Только их размеры, полтора-два километра в длину и полкилометра-километр в ширину, могли оправдать то, что они до сих пор не растаяли. Плавучие льдины по краям окутывал плотный туман, всегда появляющийся на границе арктического льда и тёплых вод, их поверхность была неровной, торосистой, кое-где торчали даже ледяные пики. Всё говорило о том, что если бы и нашёлся сумасшедший, то взлететь или сесть туда он мог бы, разве что, на «Шторьхе». И тем не менее, других кандидатов на аэродром вокруг не было. Тем более, что в том же секторе фиксировалась активность радиостанций противника. Для «проверки на вшивость» к одному из айсбергов выслали две полные эскадрильи «цвиллингов», одна из которых была ударной, а вторая играла роль прикрытия. Уже то, что что на подходе «церштёреров» перехватили крупные силы истребителей, доказывало правильность догадки. Эскорт завяз в воздушном бою, но ударной группе, не без потерь, прорваться удалось. Перехватчики как-то разом отстали, но асы Геринга даже не успели облегчённо вздохнуть, как с айсберга внизу ударили зенитки. Насовано их там было, всех систем и калибров, столько, что из ударной группы уцелел единственный везунчик, имитировавший своё падение и ушедший, прикрываясь туманом, над самой морской гладью. Ледяные пики, торосы, на проверку оказались лишь натянутыми на мачтах и шестах белыми масксетями, а в тумане, который также более чем наполовину был дымзавесой, прятались буксирующие айсберг суда. Много ли бед успели натворить цвиллинги, немцам было неизвестно, на контроль, конечно, никто не летал. Вернувшиеся лётчик и штурман утверждали, что полутонные фугаски и сбитые камрады упали среди самолётов на ледяном аэродроме, вызвав пожары. Но, в любом случае, то был лишь один айсберг. А ведь были ещё два. Чтобы поквитаться, адмирал Маршалл пошёл на риск и бросил против айсбергов «Страссбург» с тремя быстрыми тяжёлыми крейсерами, оставив себе для прикрытия лишь тихоходный «Блюхер» и родной «Принц Ойген». Насколько это было опрометчиво, показала вторая половина ночи. Англо-американцы, стремясь добить подранков, отозвали из охранения конвоя все до единого эсминцы, тяжёлые крейсера, линкоры и авианосцы, оставив при транспортах только фрегаты и шлюпы. Повезло немцам только в том, что эсминцы были американскими. Мало того, что они допустили, что «Принц Ойген» обнаружил их первым, так из почти двухсот выпущенных по вспышкам залпов торпед, в цель попали считанные единицы, менее десятка. «Ойген», прикрыший своим корпусом флагмана, героически отправился на дно. Но не сразу, а прихватив с собой пару эсминцев и развалив до потери боеспособности ещё вдвое больше. Остальные немцы, каждый из них, тоже получили своё, но остались на плаву, пока. Едва на востоке чуть просветлело, навалились тяжёлые крейсера. «Бисмарк» и «Гнейзенау» приняли бой, следуя на север всё так же в связке, что не способствовало точности стрельбы. Чтобы как-то уменьшить постоянные дёрганья вправо-влево, немцы были вынуждены снизить ход всего до десяти узлов. О каком-либо маневрировании, уклонении от залпов, понятно, речи даже и не шло. Немцы шли под градом 203- и 152-мм снарядов исключительно за счёт живучести своих кораблей. Возможно, крейсерских калибров было слишком мало, чтобы утопить линкоры, или американцы слишком осторожничали, стреляя издалека, или их артиллеристы мешали друг другу, но не только «Бисмарк» и «Гнейзенау», но и «Блюхер» продержались до тех пор, пока на горизонте не показались линкоры атлантистов. Адмирал Маршалл в этот момент принял трудное решение, приказав «Гнейзенау» и «Блюхеру» бросить флагман и уходить под прикрытие базовой авиации Исландии. Чтобы совесть камрадов уж совсем была чиста, на «Бисмарке» со своей стороны обрубили буксирный конец и корабль, набирая ход, покатился в сторону. Линейный и тяжёлый крейсер, которые всё ещё в состоянии были развить до 20-ти узлов, имели неплохие шансы, если бы не палубная авиация атлантистов. «Твин-Харрикейны», «Девастейторы» и «Доунтлессы», видимо, все, что были в наличии, явились под прикрытием большого числа «Сифайров» и «Уайлдкетов» и набросились на два уходящих на север корабля. У немцев, к тому времени, из-за многочисленных попаданий средним калибром, появились большие «прорехи» в ПВО. Часть установок и командных постов была выбита или не действовала по иным причинам, поэтому массированная атака оказалась успешной и принесла налётчикам мало потерь. Спустя немного времени «Гнейзенау» получив в палубу множество бомб, а в борта не менее десятка торпед, медленно, как бы нехотя, перевернулся и затонул. «Альжери» пылая от носа и до кормы, потерял ход и уже даже не отвечал на огонь сблизившихся и окруживших его эсминцев и крейсеров противника. На этом остове, который каким-то чудом всё ещё держался на воде, наверху, наверное, не осталось ни единого человека, кто хотя бы мог отдать команду экипажу спасаться. Он так и погрузился в пучину на ровном киле, ухнув вниз как-то сразу, будто перешагнув последний предел живучести. Флагман адмирала Маршалла, развив 25-узловый ход и описывая циркуляцию, дрался один со всем англо-американским линейным флотом всего в каких-то тридцати милях, одном часе полного хода исправного корабля, от спасительного рубежа, за которым сухопутные Ме-109 могли обеспечить прикрытие базовым бомбардировщикам. Что касается собственных немецких морских цвиллингов, то они, практически все, к этому времени были уже выбиты, прикрывая «Страссбург» и крейсера от авиации с ледяных аэродромов. «Бисмарк» проявил чудеса стойкости и живучести под градом крупнокалиберных снарядов, бомб и торпед, успев до собственной гибели полностью, до железки, израсходовать свой боекомплект и даже, удачным попаданием, пустил ко дну «Айрон Дюк», взорвав ему носовые погреба. В то же утро гораздо западнее происходила иная драма. Адмирал Арно де ла Перьер, скорее всего, из-за своей фамилии назначенный командовать первой «французской» дивизией линкоров, державший флаг на «Страссбурге», ночью совершил бросок на сближение с айсбергами и ещё в темноте вышел на дистанцию действительного огня. Увы, попытка сократить её ещё более, приблизившись к дымзавесе, спровоцировала контратаку торпедных катеров, которые, хоть и не поразили немцев, но изрядно напугали, заставив отойти. Подвесив над целью «люстры», корабли Кригсмарине выпустили по льдине по два десятка снарядов главного калибра на ствол без какого-либо видимого эффекта. Не было даже полной уверенности, что попали хотя бы в лёд, поскольку через дым не просматривалось ничего, даже вспышек разрывов. Создавалось впечатление, будто крупнокалиберные «чемоданы», прочертив небо светящимися трассами, приближаясь к поверхности океана попросту исчезали, растворяясь в воздухе. Столкнувшись с такой внезапной неприятностью и не зная, как поступить, Арно де ла Перьер связался с флагманом и получил приказ на отход. До рассвета было ещё два часа, а до границы радиуса действия базовых истребителей — пять часов полного хода. Понятно, что атлантисты не собирались так легко отпускать своих обидчиков, ибо обстрел, судя по тому, что в утреннем налёте участвовало на треть меньше бомбардировщиков-торпедоносцев нежели днём ранее, достиг своей цели. То, что «Страсбургу» так просто не уйти, осознавали и немцы, поэтому «Цеппелин», «Штрассер» и «Зейдлиц» подняли на подмогу все остатки своих авиагрупп до последнего самолёта, полностью положившись в отношении собственного прикрытия на базовую авиацию. Драка над кораблями Арно де ла Перьера разразилась страшная, и та, и другая сторона яростно атаковали, обращая мало внимания на потери. Англо-американцев явно не удовлетворял результат, всего лишь, в одну дивизию линкоров, пусть и с «Бисмарком» во главе, и пару тяжёлых крейсеров. Дневные подранки успели за ночь улизнуть под прикрытие сухопутных истребителей, так хоть этих наглых, что обстреливали ночью, утопить! Они лезли со всех сторон, не обращая уже внимания ни на зенитный огонь, ни на атакующие цвиллинги. Те тоже, вопреки привычке «не рисковать», игнорировали прикрытие, прорываясь на скорости к ударным самолётам. Дошло до того, что на «Роон» упал разваливающийся на лету и горящий Б-17, снеся всю средне- и малокалиберную артиллерию между второй трубой и грот-мачтой! Судя по всему, горящий бензин сквозь пробоины в палубе пролился внутрь корабля до самого машинного отделения, что вызвало значительную потерю хода. Каким-то чудом налёт удалось пережить лишь флагману, «Страссбург», хоть и получил две торпеды в левый борт и ещё одну в правый, сумел уйти под «зонтик», а вот менее живучим крейсерам не повезло. Фатально. Повторный налёт, как и накануне, производился уже значительно меньшими силами и был отбит Ме-109 с исландских аэродромов. Именно в этот момент Вашингтон объявил о своей победе, хотя битва продолжалась ещё несколько суток. Ночью противники обменялись ударами бомбардировщиков. Атлантисты попытались ковровой бомбардировкой добить в Рейкъявике подранков, а немцы, в свою очередь, уничтожить ледовые аэродромы, которые неумолимо приближались к острову вместе с течением Гольфстрима со скоростью 5-10 узлов. На утро противники оказались уже во взаимной досягаемости истребителей и воздушные бои разгорелись в светлое время. Тут за немцев сыграл фактор множества аэродромов. Они быстрее готовили свои самолёты к повторным вылетам, а американцы вынуждены были делать то же самое, видимо, ограниченным количеством рук и под непрекращающимися ударами. Вдобавок, превосходили немцы, имея более полутора тысяч боевых самолётов в Исландии, численно, пусть и не намного. В конце концов все три «айсберга» были расколоты 1800-кг фугасными бомбами на части, с которых уже не могла действовать авиация. Атлантисты в ночь, на эсминцах и более лёгких кораблях, эвакуировали с них своих людей. Тех, кто в этой мясорубке уцелел. Кстати, немцы потом сумели кое-чем поживиться на проплывавших мимо обломках и наловить немало ценных цистерн, снятых с железнодорожных рам, а также плавучего леса. Всё это было вморожено в лёд и служило либо для хранения топлива, либо для армирования айсбергов, выдавая их искусственное происхождение. — Ну, и что ты обо всём этом думаешь? — спросил я у генерал-адмирала Кожанова во время воскресного семейного выезда на пикник.