Так думал и его кумир Томас Эдисон, собиравшийся лечить рентгеновскими лучами туберкулез легких. Это направление в компании Эдисона вел его верный помощник и друг Кларенс Далли. В 1904 г. Далли умер от рака кожи, после чего рентгенологи всего мира стали думать о защите. Повезло новичкам, не успевшим облучиться в романтический период неведения. А Груббе к тому времени уже набрал свои тысячи рад. На его руках и шее то и дело возникали карциномы, от которых он избавлялся электрокаутеризацией: рентгеном не лечил, поскольку в его жизни облучения и так хватало. Поразившую его импотенцию и мужское бесплодие Эмиль также счел последствиями своей вредной работы. В 1911 г. он поймал неверную супругу Клару Антонию с поличным и развелся. Когда в 1919-м наметилась помолвка с другой женщиной, Груббе был уже весь в шрамах от десятка операций. Его клиника приносила громадные доходы, Эмиль ходил в завидных женихах. Тем не менее буквально накануне помолвки он застукал невесту с другим, после чего решил остаться холостяком. Друзьям он сказал: «Я никому не должен навязывать свое уродство». Руки радиолога, серия фотографий, сделанная американским врачом-радиотерапевтом Михраном Крикором Кассабианом (1870–1910) в назидание коллегам. Слева направо: 1) первый снимок своих рук Кассабиан сделал в 1899 г., когда только занялся рентген-диагностикой; 2) 1903 г., клиническая картина хронического лучевого дерматита, продолжающегося 4 года; 3) 1908 г., хроническая язва на коже среднего пальца левой руки, начало развития такой же язвы (перерождающейся в раковую опухоль) на коже безымянного пальца, хроническая трехлетняя язва на тыльной стороне правой ладони; 4) 1909 г.; после ампутации двух пальцев, сделанной хирургом-онкологом, и тщательного лечения дерматита Кассабиан считал, что идет на поправку. Через 13 месяцев после того, как был сделан этот снимок, автор погиб от метастазов Настоящее уродство было еще впереди. Как это случается с раковыми заболеваниями, все обострилось после несчастного случая. В 1929 г. Груббе сбила машина, виновник скрылся с места аварии. Кисть левой руки была раздроблена так сильно, что ее ампутировали. И тут же кожные карциномы высыпали с разных сторон, в том числе на лице. Пришлось удалить верхнюю губу. Груббе думал, что теперь его песня спета. Единственным утешением оставались умирающие от рака больные. Он писал так: «Меня воодушевляет лишь моя работа. Я лечу пациентов, которым еще хуже, чем мне. И помогая другим, помогаю себе самому». В те времена зеленые воспаленные руки радиолога воспринимались больными как должное, но изуродованное лицо все же подрывало доверие. Больных становилось меньше. Нужно было что-то придумать. В 1933 г., роясь в ящиках своего стола, Эмиль нашел два клочка бумаги, которые он считал сгоревшими при пожаре, — записки от своих профессоров, с которыми 37 лет назад пришли к нему миссис Ли и старый Кэрр. Груббе немедленно написал в Radiology статью о том, что он первым в мире применил радиотерапию: теперь имелись доказательства. Как реклама это сработало. Первому в мире простительны любые увечья. Лечиться у первого в мире — большой почет. Груббе продержался еще 14 лет, пока не стало ясно, что с тремя пальцами теперь уже правой руки придется расстаться. Эмиль готовился к этому заранее, учился держать ручку и ложку большим и средним пальцем. Выйдя на пенсию, родоначальник радиотерапии подарил свое собрание книг по специальности — тысячу томов — публичной библиотеке. Имущество завещал Чикагскому университету с условием, что там составят и издадут его биографию. И стал ждать смерти. А она все не наступала. Пальцы правой руки отрезали, в 1951 г. отняли и всю левую руку по самое плечо. Квартирный хозяин потребовал освободить жилплощадь. Дескать, вид калеки отпугивает арендаторов. Груббе перестал выходить из дому, а с посетителями и давними пациентами говорил из-за ширмы, чтобы не видеть ужаса в их глазах. Однажды он согласился сфотографироваться, когда давал интервью об атомной бомбе: «Россия и Америка должны немедленно прекратить ядерные испытания. Я знаю, что может сделать радиация!» Наконец в 1960 г. он скончался от больничной пневмонии после 93-й по счету операции. Выполняя последнюю волю покойного, университет заказал его биографию видному радиологу Полу Ходжесу (1893–1997 — да, радиологи порой живут до 103 лет). Ходжес изобрел фототаймер. Это устройство избавило пациентов аналоговой эпохи от лишнего облучения, отключая аппарат автоматически в момент, когда снимок уже точно должен получиться. Ветеран стал изучать биографию Груббе и быстро увидел, что его показания расходятся с реальностью. В записках умершего было сказано, будто он открыл месторождение платины в штате Айдахо и в XIX в. побывал на всех платиновых приисках, от Бразилии до Южной Африки. Но когда? Ведь были же сотни пациентов. Груббе оказался вулканологом-любителем, посетив ВСЕ действующие вулканы мира, и своими глазами наблюдал извержение Монтань-Пеле на Мартинике (1902). Тогда погибло все население города Сен-Пьер — 28 тысяч человек, кроме двоих, и только один заваленный пеплом пароход со сломанными мачтами сумел бежать из гавани. Так вот, Груббе утверждал, что находился на борту этого корабля. В это еще можно было поверить, но дальше он писал, что в 1903 г. использовал для радиотерапии искусственные изотопы. Вот уж чего точно быть не могло: рукотворные изотопы тогда не на чем было делать, и до 1936 г. медики их не знали. Не позавидуешь автору, которому поручено писать биографию барона Мюнхгаузена. Единственным материальным доказательством того, что Груббе хоть что-то сделал первым (кроме того, что облучился по глупости), оставались записки. Их передали криминалистам ФБР. И, к некоторому изумлению Ходжеса, документы оказались настоящими. Бумага сделана в середине 1890-х гг., чернила тоже, и почерк совершенно точно профессора Ладлама в последние годы его жизни. Биография вышла. Девять ее глав автор посвятил разоблачению всякого вранья своего героя, но все-таки признал его «пионером» и воздал должное мужеству и стойкости мученика икс-лучей. С 1970 г. в Чикаго на завещанные Груббе средства особый фонд вручает видным радиологам золотые медали памяти Эмиля Груббе. От них никто не отказывается. 48 Вакцина от чумы Владимир Хавкин 1897 год 10 января 1897 г. человеку впервые была введена вакцина от чумы. Создатель этой вакцины микробиолог Владимир Хавкин сделал инъекцию самому себе. Начало сбываться предсказание Луи Пастера: «Один из моих учеников остановит чуму». Пастер сказал это, уже умирая, когда последний раз приехал в свой институт. Ему тогда продемонстрировали под микроскопом возбудителя чумы — бактерию, только что открытую его учеником Александром Йерсеном. Началась третья пандемия чумы: страшная болезнь вырвалась из природного очага в центре Азии и набросилась на Китай, Россию и Индию. Из Индии как раз вернулся самый младший по стажу ученик Пастера — российский подданный Владимир Ааронович Хавкин. Впрочем, россиянином он уже не был даже по бумагам. Хавкин не посетил вовремя русское посольство, чтобы продлить свой заграничный паспорт. Да на родине его особо и не ждали. Там он числился народовольцем, политически неблагонадежным. Трижды бывал под арестом, восемь лет состоял под надзором полиции. Без особого сожаления русский посол выдал ему рекомендательное письмо для британского правительства, которое пригласило Хавкина в Индию испытывать его противохолерную вакцину. Тоже первую в мире. Генерал-майор Уильям Форбс Гатакр (1843–1906), начальник бомбейского гарнизона и руководитель Чумного комитета, учрежденного 5 марта 1897 г. Был наделен диктаторскими полномочиями, развил бурную деятельность. Считал, что можно одолеть чуму без помощи врачей, одними организационными мерами. Ежедневно лично обходил Бомбей, изымая заболевших чумой, чтобы изолировать их в госпитале. Близкие больных свозились в особые лагеря (где они изнывали от жары и голода), их жилище заливалось карболкой для дезинфекции. Жестокие бессмысленные меры вызвали акции гражданского неповиновения, вооруженное восстание и забастовку в бомбейском доке. 30 июня 1897 г. генерала под благовидным предлогом перевели на другую должность с повышением. Во время Англо-бурской войны командовал дивизией, которая в сражении при Стромберге была позорно разгромлена В этой вакцине сомневались и покровитель Хавкина Илья Мечников, и сам Луи Пастер. Однако результат оказался прекрасный: 93 % гарантированной защиты. Поверив, что Хавкин — волшебник, англичане призвали его снова — теперь уже бороться с чумой. Приняли штатным биологом на гражданскую службу, обещали британское подданство и лабораторию. В самом деле, лабораторию в Бомбейском медицинском колледже выделили с небывалой щедростью — целую комнату. В штате — один лаборант и три курьера. Подопытные животные — крысы, которых моряки за гроши отлавливали на приходящих из Европы судах. Одновременно с Хавкиным несколько научных центров разрабатывали противочумную вакцину в гораздо более роскошных условиях. И все же беспаспортный эмигрант всех обставил. Он выбрал путь, которым другие не пошли: сделать вакциной яд, вырабатываемый чумными микробами. Так выходило быстрей, чем пропускать бацилл поколение за поколением через организмы тридцати кроликов. Да кроликов и не было. Бациллы плодились в мясном бульоне. Чтобы им было за что зацепиться на поверхности, Хавкин ронял в бульон каплю жира. Микробы хватались за жирное пятно и росли вниз, как сталактит. Такие «сталактиты Хавкина» свидетельствовали, что бактерии чувствуют себя прекрасно. Время от времени колбы с ними встряхивали, бациллы тонули, на поверхность снова капали жиром, за него цеплялись новые микробы — и так повторяли, пока бульон не насыщался токсином. Духовный лидер исмаилитов, 48-й имам их общины Ага-хан III (1877–1957) в 1898 г., во время путешествия по Европе. Сыграл ключевую роль в массовой вакцинации, убеждая жителей Бомбея довериться Хавкину и его помощникам. Заслуги Ага-хана III в борьбе с голодом и чумой оценила королева Виктория: ему была дана аудиенция и пожаловано звание рыцаря — командора ордена Индийской империи. Один из самых богатых и влиятельных людей мира, фактический создатель Пакистана как независимого государства западно-индийских мусульман, в 1937 г. председатель «мирового правительства» — Лиги Наций Перед тем как впрыснуть этот яд крысам, чтобы у них образовался иммунитет к чуме, колбы нагревали до 60 градусов — такая пастеризация убивала бактерии, сохраняя их токсин. Пробную партию приготовили всего за три месяца. Лаборант слег с нервным срывом, а Хавкин работал по 14 часов в сутки: он спешил, вокруг ежедневно гибли сотни людей. Параллельно он еще читал о будущей вакцине лекции местным студентам-медикам. Кроме них, никто не отважился бы привиться даже после того, как русский микробиолог 10 января 1897 г. вогнал себе под кожу четверную дозу чумного яда — 10 миллилитров раствора. Между прочим, индийским студентам было легче решиться на вакцинацию оттого, что Хавкин происходил из России. Меры, которыми боролись с чумой британские колонизаторы, вызывали у туземцев ненависть. Начальник бомбейского гарнизона генерал Гатакр действовал неграмотно, и никто ему был не указ. Военные свозили чумных в госпитали, а их семьи — в концлагеря, так что получался надежный контакт здоровых с больными, еще переживавшими инкубационный период. Опустевшие жилища несчастных пленников заливали карболкой, и крысы с чумными блохами разбегались оттуда куда попало, разнося заразу. Слева: Владимир Хавкин вакцинирует детей от холеры. Фотография сделана в начале 1896 г. в Бенгалии, где Хавкин заболел малярией. Справа: Хавкин — директор Лаборатории исследования чумы (с 1925 г. это учреждение носит название Институт Хавкина) в конце 1902 или начале 1903 г. Его сотрудники — прикомандированные к лаборатории британские военные медики, индийские врачи, администраторы. Хавкин сидит с белым пробковым шлемом в левой руке, за его спиной третьим слева стоит суперинтендант (офицер, ответственный за лабораторию перед вооруженными силами) майор Уильям Барни Баннерман (1859–1924) — Он уже готов сыграть роль Иуды. Баннерман, которому из-за его некомпетентности нельзя было доверить никакую манипуляцию сложнее укола, всячески интриговал против Хавкина. Используя врачебную ошибку во время вакцинации в Пенджабе 30 октября 1902 г. (пробочка от бутылки с вакциной упала на землю, и 19 человек умерло от столбняка), добился отстранения директора от руководства лабораторией и фактического изгнания Хавкина из Индии на несколько лет. Фотограф: доктор Мейтленд Гибсон (сидит по правую руку от Хавкина) Сильнее всего страдал район Мандви, населенный самыми бедными. Но они не желали прививаться. Напрасно индийские студенты твердили им, что вакцина сделана здесь и создатель ее не «инглизи», а «руси». И этот «руси» тоже гонимый, потому что он еврей и открыто говорит, что англичане так же плохо относятся к индийцам, как царские власти — к его народу. Для бедняков из трущоб Мандви все белые были на одно лицо. Побудить их к вакцинации мог только влиятельный человек, которому они абсолютно доверяли. И такой лидер нашелся. Он сам вышел на Хавкина. То был Ага-хан III, повелитель невидимой империи исмаилитов, 48-й имам великой секты, направляющий эту мусульманскую общину в ожидании явления мессии Махди. Ему тогда едва исполнилось 20, но этот юноша знал пять языков и был сведущ в науках, так что мог оценить возможности вакцины по статьям в медицинской периодике. Он только что женился, и на свадьбу его разбросанные от Мозамбика до Индонезии подданные преподнесли ему золотые монеты, общий вес которых равнялся весу самого 48-го имама. Золота хватало, но британские методы борьбы с чумой его настораживали. Если колонизаторы загонят в гроб всех обитателей квартала Мандви, среди которых было полно исмаилитов, и разнесут в щепы их жилища, как это делали в Карачи, откуда возьмется драгметалл на следующем взвешивании, через пять лет? К тому же Ага-хан вынашивал политические планы. Для карьеры ему нужен был подвиг. И он его совершил. По просьбе всемогущего имама Хавкин несколько раз сделал ему прививку на глазах у толп исмаилитов. Лаборатория Хавкина переехала из комнатенки на роскошную виллу Ага-хана, и штат был расширен на средства общины. Это подействовало. Сразу 11 тысяч исмаилитов привились от чумы. Теперь и болезнь, и проклятые борцы с нею обходили их дома стороной. Увидев, что Ага-хан «за народ», соседи исмаилитов стали переходить в ислам, вливаясь в ряды шиитской секты. Тут уже вожди индуистов почуяли конкуренцию и стали уговаривать своих единоверцев вакцинироваться. А Хавкина объявили махатмой. Ага-хан получил от этого научного эксперимента все, что хотел. Королева Виктория осыпала его наградами и ввела в индийское правительство. В Западной Индии, населенной преимущественно мусульманами, из креатур Ага-хана выросла элита будущего независимого Пакистана. Когда это государство обрело суверенитет, Ага-хан снова взвесился. Но теперь на другую чашу весов сыпали не золото, а бриллианты. 95 килограммов бриллиантов. Хавкин еще в 1897 г. понял, с кем имеет дело. И в общении с Ага-ханом у него был свой интерес. Владимир Ааронович предложил имаму всего-навсего проект освобождения евреев из-под власти других народов. По его замыслу, османский султан Абдул-Хамид II — Палестина принадлежала тогда Османской империи — должен был разрешить евреям покупать землю вокруг Иерусалима. Образовывалась компактная иудейская автономия, которая из благодарности стала бы опорой власти султана на неспокойном арабском Востоке. Любопытно, что глава исмаилитов действительно обсудил этот план с Абдул-Хамидом. Тот наотрез отказал. Ага-хан III прожил еще 60 лет и не раз повторял, что среди всех ошибок последнего владыки Османской империи эта была самая грубая. 49 Хирургические перчатки и маска Уильям Холстед и Ян Микулич-Радецкий 1897 год 1 марта 1897 г. всемирно известный хирург Ян Микулич-Радецкий сделал первую операцию в перчатках и маске. Операционная бригада обрела привычный внешний облик. Началось это преображение с романа хирурга и медсестры, а кончилось одолженным у католической церкви чудом с кровью.