В британском тылу боролся с малярией будущий соавтор открытия, энтомолог Алек Хэддоу (1912–1978). Он изучал анофелесов (малярийных комаров). Когда слово «Зика» прогремело на весь мир и биографы разобрали наконец бумаги Хэддоу, то с изумлением обнаружили рисунок, сделанный Алеком в семь лет: очень реалистично изображен многократно увеличенный желтолихорадочный комар Aedes aegypti, важный разносчик вируса Зика и впоследствии главный враг Хэддоу. Алек с детства хорошо рисовал. Особенно удавались насекомые. Он заинтересовался ими настолько, что выучился в Университете Глазго на энтомолога с самым высоким баллом на курсе. Лучшему выпускнику присуждали грант на самостоятельное годовое исследование. Выполнив его в 1935 г., Хэддоу понял: времена надвигаются такие, что средства на энтомологию дадут, только если делать что-нибудь в медицине, — и окончил еще медицинский факультет, успев с дипломом к началу войны. Тут его и направили в Кению. Там Алек прослыл великим колдуном. Впечатление производил его килт, оглушительная игра на волынке и редкие для Африки ярко-зеленые глаза; но пуще всего — талант гипнотизера. Энтомолог договорился с местными мальчиками, что те за небольшую плату станут приманкой для комаров. Чтобы ребятам не было больно, когда их кусают, Алек внушал мальчикам, что они ничего не чувствуют. И получалось. Пошли слухи. Наконец британская колониальная администрация попросила Хэддоу на всякий случай прекратить сеансы. Он так и сделал. Но все только больше уверовали в его чары, когда Хэддоу заметил, что грязные мальчики привлекают комаров сильней, чем вымытые. Вернее, привлекает их одежда, в которую въелся засохший пот. Сами мальчики даже не нужны: достаточно развесить в пустой хижине их тряпье и поставить рядом бутылки с теплой водой. На этом карьера шамана прервалась, так как в 1942-м Хэддоу пригласили в Уганду штатным энтомологом института по изучению желтой лихорадки, организованного Рокфеллеровским фондом. Располагалось это знаменитое учреждение в поселке Энтеббе — на берегу озера Виктория среди банановых плантаций рядом с главным аэропортом страны. Сейчас это Угандийский институт вирусологии (UVRI). Тогдашнее название «Рокфеллеровский» породило в XXI в. россказни, будто вирус Зика вывели в Африке по заданию Рокфеллера. На самом деле американские врачи и энтомологи еще в 1944 г. покинули Уганду, передав институт британским коллегам из Колониальной исследовательской службы, на которую работали Дик и Хэддоу. От американцев осталось наследство: 1) виварий с макаками-резусами, заменившими людей в качестве приманки; 2) инсектарий для экспериментов над комарами — переносчиками желтой лихорадки; 3) опытный лес Зика. Этот лесок длиной полтора километра и шириной не более 500 метров тянется вдоль залива озера Виктория. В его названии на языке лингала — «зиика» — европейцы опустили одну И. Слово это значит «заросший». Пройти через темный лес трудно, поскольку везде плотно растут шестиметровые кусты. Деревья по большей части хлебные и манговые, высотой до 25 метров. По косогору лес спускается к самому заливу, берега которого затянуты папирусом. Очень удобно: на узкой полосе есть всё — от болота и влажного леса до сухой опушки с маленькой саванной. Границей служит шоссе Кампала — аэропорт Энтеббе. За шоссе располагалась духовная миссия с большой школой, где учеников регулярно осматривали врачи. Любую новую инфекцию миссионеры тут же выявляли, и у каждого пациента была готовая медицинская карточка. Рокфеллеровский фонд обустроил институт ради борьбы с желтой лихорадкой в Бразилии. Там еще в 1920-х гг. извели в городах основного переносчика инфекции — комара Aedes aegypti, «египетского кусаку». Но в лесах болезнь свирепствовала. Она косила обезьян, как некогда людей, и со временем ожидалось ее возвращение. В Уганде все обстояло иначе. Там антитела к вирусу находили в крови 70 % обезьян и только 30 % людей, а приматы оставались носителями инфекции, нисколько от нее не страдая. Отчего так, было загадкой. В 1940 г. в Колумбии сделали важное открытие. Когда на лесоповале в час заката спилили высокое дерево, из упавшей на землю кроны вылетела туча комаров, которые накинулись на лесорубов. Оказалось, большинство комаров и москитов плодится в кронах деревьев, над пологом леса. Особенно активны они после заката, когда от нагретой за день листвы устремляются вверх потоки теплого воздуха, в котором комар может лететь далеко без особых усилий. В Африке наблюдали полеты дальностью до 170 километров. Обезьяны, главный объект охоты кровососов, перед закатом забираются на верхние ветки, где спят первым, самым крепким сном. Вот когда их жалят комары, заимствуя вирус лихорадки у больных и наделяя им еще здоровых. Вверху: энтомолог и вирусолог Александр Джон Хэддоу (1912–1978), организатор ловли комаров — переносчиков вируса Зика и рассадки дозорных обезьян. Первым объяснил пути распространения лихорадки Зика в Уганде. Внизу слева: инфекционист и микробиолог Джордж Уильямсон Очинволь Дик (1914–1997), первым выделивший вирус Зика, описавший его физические свойства и спектр воздействия на организм. Внизу справа: Уганда, лес Зика, где был впервые обнаружен вирус. 1950-е гг., фото сделано со стороны залива озера Виктория Чтобы отловить переносчиков и проверить наличие вируса, Дик и Хэддоу помещали подопытных резусов на специальных платформах в 25 метрах над землей. Макакам кололи обезболивающее, чтобы они давали себя кусать, и обкладывали бутылками с теплой водой. Мальчики-ассистенты забирались на платформы по лестнице, извлекая комаров из ловушек и замеряя температуру тела резусов, которых называли «дозорными». 18 апреля 1947 г. дозорный макак-резус № 766, прикованный цепью на платформе № 5, почувствовал себя плохо. У него поднялась температура до 39,7 — сразу на 2 градуса. 20 апреля беднягу госпитализировали, взяли образец крови и впрыснули сыворотку мышам: одних кололи в живот, других в мозг. Те, что получили инъекцию в мозг, через 10 дней заболели. Дик выделил из их мозга вирус, который совершенно точно не вызывал желтую лихорадку. Из разных лабораторий прислали сыворотки с антителами, нейтрализующими известные вирусы. Ни одна не действовала: стало быть, налицо новый. Кажется, не слишком опасный: за пять суток 766-й поправился. Вскоре нашли переносчика. В ночь с 11 на 12 января 1948-го в 320 метрах от исторической платформы попали в ловушку 84 комара Aedes africanus. Это была часть огромной работы, проводимой Хэддоу: за девять лет он вместе с ассистентами поймал и идентифицировал 384 252 комара десятков разных видов. Пойманные 84 комара были перемолоты в пыль, смешаны в центрифуге с обезьяньей кровью и слюной. Эту суспензию впрыснули в мозг мыши, которая через шесть дней погибла. Убивший ее вирус был идентичен тому, от которого температурил макак № 766. Теперь открыватели могли дать новому вирусу название; выбрали слово «Зика» — по месту обнаружения. Хотя вирус казался неопасным, Алек был рад, что переносил его «африканский кусака» — Aedes africanus. Этот комар предпочитал нападать не на людей, а на обезьян. Недоумевали, отчего в крови большинства пойманных приматов этого вируса не было. Теперь-то мы благодаря генетикам знаем, что возник он не так давно, около 1917 г. (не ранее 1892-го и не позднее 1943-го). Он просто не успел распространиться. К сожалению, у него еще все было впереди. И Дик, и Хэддоу не гнались за славой. Первую статью о вирусе Зика они опубликовали только через пять лет, подробно изучив его свойства и механизм передачи. Перед публикацией взяли пробы крови у 99 угандийцев — антитела обнаружились только у шести. Никто из них не помнил у себя какой-то особенной лихорадки. Тем не менее Дик обнаружил размягчение мозга у больных мышей и предсказал, что вирус может вызвать дегенерацию нервной системы: «Отсутствие описанных случаев болезни у человека не значит, что этот вирус редок или неважен». Это предупреждение объяснили авторским честолюбием и проигнорировали. Первое клиническое описание лихорадки Зика дал Дэвид Симпсон (1935–2011), бывший студент Дика, который в 1951 г. возглавил кафедру микробиологии больницы Виктории в Белфасте. Там Симпсон наслушался рассказов про лес Зика и в 1962 г. поехал в Уганду работать под началом Хэддоу. В Африке Симпсон открыл вирус Конго, идентичный возбудителю крымской геморрагической лихорадки, и печально известный Марбург, выморивший целую лабораторию в ФРГ. Хэддоу к тому времени построил стальную башню, чтобы не карабкаться на деревья к дозорным обезьянам по шаткой лесенке в полной тьме. Симпсон ловил комаров на этой башне и там стал жертвой «африканского кусаки». Наблюдал у себя головную боль, отеки суставов конечностей и самый знаменитый симптом лихорадки Зика — розовую сыпь по всему телу, даже на ладонях и подошвах стоп. Ничего особенного, кроме температуры; полегче, например, чем денге с жуткой ломотой в костях. На фоне лихорадки Эбола это выглядело бледно. И никого не насторожило, что к 1976 г. 40 % населения Нигерии уже имело антитела к вирусу Зика. Когда в 2007 г. на микронезийском острове Яп переболело три четверти населения, ничего страшного как будто не произошло. Подозрительно, что переносчик неизвестен, но болезнь-то легкая. А через шесть лет лихорадка вспыхнула уже на Таити, где французские врачи отметили, что болезнь может передаваться от матери плоду, а также вызывать временный паралич мышц (синдром Гийена — Барре). В 42 случаях под угрозой были дыхательные мышцы, но реанимация всех спасла. В июне того 2013 г., еще до тревоги, сборная Таити по футболу вместе со своими болельщиками поехала в Бразилию на Кубок конфедераций. На поле таитяне отличились тем, что проиграли Испании 10:0. Но вирус, который они оставили после себя, пережил важную мутацию — он выучился размножаться в организме желтолихорадочного комара Aedes aegypti и стал активнее внедряться в клетки — предшественники нейронов. Результатом этого стала эпидемия 2015 г., заставшая Бразилию врасплох. У женщин, заболевших во время беременности, рождались микроцефалы с таким маленьким черепом, что возможностей уменьшенного мозга не всегда хватало для поддержания самых примитивных функций. При среднем для Бразилии числе таких патологий 200 в год за 2015-й появилось на свет 1400 микроцефалов. Заболевшая в городе Натал 25-летняя словенская девушка в октябре того года вернулась в родную Любляну и попросила прервать беременность, потому что плод на 29-й неделе перестал шевелиться. Никаких генетических болезней анализ не выявил. Девушка была совершенно здорова, имела все прививки и по молодости лет первый раз переживала серьезную вирусную инфекцию, так что причина патологии могла быть только одна: возбудитель. В его поисках «сняли со стены старое ружье», 68-летнего «дедушку» — штамм MR766, тот самый, из Уганды, 1947 г. И оказалось, что дедушка еще о-го-го. Он способен вызвать все последствия для развивающегося мозга, которые наблюдались у микроцефалов. Геном этого вируса изменяется с фантастической быстротой: на 1 % за 10 лет. Поэтому он смог постепенно освоить нового переносчика и атаковать эмбрионы. Начался завоз новой лихорадки в северные страны, где среднемесячная температура порой падает ниже +15 °C и вирус не развивается в комарином организме. В феврале 2016 г. две девушки — из Москвы и Ярославля — заразились в отпуске на доминиканском побережье. Уже в России они выздоровели, никто в их семьях не пострадал. А в Техасе тогда же заболела жена ученого, заразившегося в Сенегале. Так выяснили, что лихорадка Зика передается половым путем. Когда лихорадка проходит, вирус исчезает из крови, но еще пару недель живет в сперме и моче. Теперь мы начеку, предупреждены, вооружены. Испытываются вакцины, морятся комары. Вспомнили о родине вируса. Когда Уганда получила независимость и в 1966 г. начались государственные перевороты, европейские ученые уехали, оставив неплохую смену из местных кадров. Диктатор Иди Амин не закрыл институт вирусологии, потому что Симпсон когда-то играл вместе с ним в одной сборной по регби, то есть от ученых мог быть толк. Угандийские специалисты продолжали работать почти без бюджета и открыли еще десятки новых вирусов. Однако за многие годы спроектированная Хэддоу «дозорная башня человечества» проржавела. Деревянные платформы сгнили. Инсектарий в аварийном состоянии, в него зайти нельзя. А сам лес Зика собираются вырубить и построить там престижный микрорайон. На дороге в аэропорт, у самой воды. Зика — название громкое, будет хорошо продаваться. ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ Anna Kiriluk: То есть взрослым Зика ничем не угрожает? Ответ: Несомненно, угрожает. Он вызывает синдром Гийена — Барре, который в тяжелой форме парализует мимические и дыхательные мышцы. Пока они парализованы, необходима интенсивная терапия, иногда на несколько недель. В Бразилии бывали и смертельные случаи этого синдрома, когда реанимация не спасала. Anna Kiriluk: Мутировал из другого, безопасного вируса под воздействием чего-то абсолютно сам? А то любители Мирового Правительства Рептилоидов (коих удивительно немало и среди людей с верхним образованием) здесь углядят зловещий след:) Ответ: Мутация всегда случается под воздействием чего-то. Например, многие атомы углерода в смысловой молекуле РНК вируса являются атомами радиоактивного изотопа С14 и со временем распадаются, невольно разрушая молекулу. А радиоактивный углерод возникает в атмосфере под воздействием космических лучей. Поскольку люди в 1917 г. не умели еще стимулировать мутации, вирус Зика определенно возник без участия человека. 78 Имплантация искусственного хрусталика глаза Гарольд Ридли 1950 год 8 февраля 1950 г. в Лондоне прошла в обстановке секретности первая успешная операция по имплантации искусственного хрусталика глаза. Это стало возможно после того, как хирург Гарольд Ридли увидел сбитого летчика-аса, который отправился на боевое задание, забыв надеть защитные очки. Лейтенант Гордон Кливер по прозвищу Маус имел на своем счету семь сбитых немецких самолетов. В последнем бою 14 августа 1940 г. немецкая пуля разбила плексигласовый фонарь его кабины и осколки мгновенно ослепили Кливера. На такой случай военные летчики носят очки. Но для Мауса то был не первый вылет за сутки, и, бросаясь в очередной раз к своей машине, он просто оставил очки на земле. Лейтенант Кливер вслепую выполнил полубочку, повернув самолет вверх шасси, и выпал из кабины. Пролетев почти до самой земли, чтобы немец не подстрелил в воздухе, он раскрыл парашют и смог приземлиться на ноги, ничего себе не повредив. Оба его глаза и кожа лица были нашпигованы осколками оргстекла. Кливера возили по госпиталям, пока не нашелся искусный хирург из центральной глазной больницы Мурфилдс (Лондон), который извлек многие осколки и вернул лейтенанту зрение на правом глазу. Хирурга звали Гарольд Ридли. В строй лейтенант не вернулся, но сумел принести пользу на административной должности в королевских ВВС. Периодически осколки в глазу беспокоили его и он обращался к Ридли, чтобы тот произвел удаление. Так повторялось 18 раз на протяжении 8 лет. Наблюдая пациента, Ридли заметил, что куски плексигласа не вызывают ни нагноения, ни раздражения. Видимо, оргстекло не отторгается тканями глаза. В 1948 г. хирург ознакомил с этим случаем своего студента. Тот задал наивный вопрос: почему бы при катаракте не заменить помутневший хрусталик линзой из оргстекла? Тогда катаракту лечили единственным способом: удаляли помутневший хрусталик и заменяли его очками с такими толстыми линзами, что пожилым пациентам трудно было держать голову прямо. Делали очки на фирме Rayner, где у Ридли был приятель — оптик Джон Пайк. Он сразу же загорелся мыслью сделать искусственный хрусталик. Пайк, в свою очередь, дружил с химиком из компании ICI, который изготовил плексиглас высокой чистоты. Получив свою линзу, Ридли целый год искал добровольцев с катарактой на одном глазу, которые решились бы попробовать имплантацию во благо всего человечества. Наконец, дала согласие 45-летняя медсестра Элизабет Этвуд. 29 ноября 1949 г. Ридли удалил ей катаракту и стал готовить к имплантации. Он сознавал, что это переворот в хирургической офтальмологии. Веками врачи учились извлекать из глаза инородные тела, а теперь им предстоит делать обратное. Нужно было запечатлеть ход операции на телекамеру, но без присутствия съемочной группы. Ридли зачастил в кембриджскую штаб-квартиру фирмы Marconi’s Wireless Telegraph Co., где по его заказу изготовили беспроводную камеру для операционной. Целый месяц носился он на своем «бентли» из Лондона в Кембридж и обратно со скоростью 130 километров в час, несколько раз едва не разбившись. 8 февраля 1950 г. интраокулярная линза (ИОЛ) была успешно имплантирована медсестре Этвуд. Ридли выполнил еще несколько операций в полной тайне. Ему было нужно пронаблюдать за пациентами пару лет, чтобы убедиться в безвредности методики. Но судьба не дала ему этого срока. Вверху: кадр из фильма, снятого телекамерой фирмы Marconi's Wireless Telegraph Со. в операционной Ридли в госпитале Сент-Томас для демонстрации на конгрессе офтальмологов — акриловый хрусталик вводится в разрез. Пациент после операции обрел совершенно нормальное зрение остротой 1,о. Лондон, 8 мая 1951 г., восьмая по счету операция имплантации интраокулярной линзы (ИОЛ). Внизу: интраокулярная линза из плексигласа, изготовленная для Ридли в 1950 г. Диаметр 8 мм, толщина до 2,5 мм, состояние поверхности и центровка близки к идеальным. Прослужила пациенту 37 лет Один пациент, собравшись на плановый осмотр, перепутал строки в телефонной книге. Он записался на прием к офтальмологу Фредерику Ридли — однофамильцу, не имевшему к Гарольду никакого отношения. Едва другой Ридли взглянул на оперированный глаз, пришлось рассекретиться. Гарольд не стал патентовать свое изобретение, чтобы оно распространилось как можно скорее. Он только напечатал статью, заявив приоритет. Но этим обидел патриарха британских офтальмологов Стюарта Дюка-Элдера. Тот почему-то решил, что должен быть в числе авторов. И когда Ридли явился на Оксфордский офтальмологический конгресс с пациентом, которому операция вернула остроту зрения 1,0, коллеги устроили ему бойкот. Дюк-Элдер отказался показывать делегатам конгресса снятый на телекамеру фильм и осматривать пациента. Ридли с надеждой обратился к делегации США, но американские офтальмологи тоже обиделись и демонстративно покинули зал. Такого удара Гарольд Ридли не ждал. Он привез на конгресс жену, чтобы та насладилась его триумфом. Думал попасть на церемонию вручения Нобелевской премии, а оказался в психиатрической лечебнице с тяжелой депрессией. Лечился 30 лет, пока его шельмовало профессиональное сообщество. Милейшие коллеги, с которыми были самые теплые отношения, дружно ругали ИОЛ и того, кто их придумал. Пугали осложнениями, ненаучным подходом. И почти 30 лет им верили в большинстве стран мира. Но только не в СССР. Учредительная конференция клуба имплантации ИОЛ (Intraocular Implant Club). Лондон, 14 июля 1966 г. Фотография сделана в Королевском институте медицины. В первом ряду посередине — Гарольд Ридли, председатель клуба. Во втором ряду четвертый слева — Святослав Фёдоров (1927–2000). Выбить себе командировку в Лондон Фёдоров сумел потому, что к тому времени обладал самым большим в мире опытом одномоментной имплантации. Это более сложная, чем в первом опыте Ридли, методика, когда удаление катаракты и вживление искусственного хрусталика происходят в ходе единственной операции. Фёдоров тогда лично познакомился с Ридли и ассистировал ему. При этом он увидел колоссальную разницу между своими самодельными хирургическими инструментами и теми, что имеются в распоряжении западных коллег. Чтобы превратить советскую микрохирургию глаза из искусства Левши в индустрию, требовалась закупка импортного оборудования и ИОЛ. К счастью, в этих вопросах Фёдоров нашел понимание у министра здравоохранения Московский «Вестник офтальмологии» также критиковал Ридли и заявлял, что интраокулярные линзы — новомодное западное увлечение, которое ничего, кроме вреда, причинить не может. Эта статья попалась на глаза заведующему отделением чебоксарского филиала Института Гельмгольца Святославу Фёдорову. Тот отличался независимым характером и к 30 годам усвоил, что если начальство кого-то критикует, то наверняка это человек дельный, а если какую-то инициативу клеймят как «вредную», то это нечто многообещающее.