Занятый нелёгкими мыслями, я пропустил эти слова мимо ушей, с тихим стоном поднялся на ноги и не рискнул наклониться к кухонному крану, наполнил водой кружку, потом напился. — Ты как себя чувствуешь? — поинтересовался дядька. — Там же написано, — усмехнулся я, указав на стол. — Ничего серьёзного, просто ушиб почки. От запаха еды замутило, я вышел с кухни, дошёл до туалета и справил малую нужду. Никаких приятных впечатлений этот процесс не доставил; моча была бурой. Ерунда, жить буду. А справка… Справка — это хорошо. Хоть с деканатом проблемы решить смогу. Группа-то уже два дня как в колхозе. Я зашёл в комнату, прямо на пол скинул спортивный костюм и трусы, надел брюки и рубашку, сунул в карман студенческое удостоверение и проездной на троллейбус. А в коридоре меня снова окликнул дядя Петя. — Зине позвони! — напомнил он. Я кинул взгляд на настенные часы. — Ну чего ты пристал? Она ещё в школе. — Какой?! — фыркнул дядька, хрипло закашлялся и постучал себя кулаком по груди. — Каждые полчаса прибегает о тебе справляться. Звони, давай! Девчонка места себе не находит! — Погоди! — нахмурился я. — Ты ей рассказал, что ли? Ну на фига?! — Делать мне больше нечего! Сама откуда-то узнала! Ещё вчера в слезах прибежала, на силу успокоил! Сердце ёкнуло, словно удар в корпус пропустил. В голове завертелись всякие нехорошие подозрения, и я спешно снял трубку с привинченного к стене телефонного аппарата, принялся крутить его какой-то слишком уж медленный сегодня диск, набирая номер квартиры Марченко. Зинка ответила моментально, словно сидела у телефона. — Серёжа?! — охнула она. — Ты где сейчас? Откуда звонишь? — Выйди в подъезд, — попросил я и, не слушая девичьих причитаний, повесил трубку. — Далеко собрался? — уточнил дядя Петя, когда я сложил на несколько раз справку из травмпункта и сунул её в студенческий билет. — В деканат съезжу, надо с прогулами что-то решать. Дядя Петя молча кивнул, а я обулся и вышел на лестничную клетку, где на меня и налетела взбежавшая по лестнице Зинка, зарёванная, с припухшими глазами и покрасневшим носом. — Серёжа! Объятия отдались неприятной резью в пояснице, но я виду не подал и принялся гладить содрогавшуюся в рыданиях девчонку по спине, попутно нашёптывая какую-то утешающую бессмыслицу. Не сразу, но помогло. Постепенно рыдания стихли, и Зинка отлипла от меня, посмотрела в лицо. — С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила она. — Тебя отпустили? Всё уже закончилось? — Да-да! Всё хорошо, — с беспечной улыбкой соврал я и сместил ладони на девичью талию. — Когда узнала, что тебя арестовали, чуть в обморок не упала! Правда-правда, мне на самом деле плохо стало. Голова закружилась и в ушах зашумело! — И откуда ты об этом узнала? — Денис рассказал. Я наморщил лоб. — Какой-такой Денис? Уже окончательно успокоившаяся Зинка закатила глаза. — Ну Денис! Помнишь, загорали вместе? Он ещё с Зоей встречается! Как ни странно, но я этого крепенького паренька действительно помнил. А ещё помнил, как незадолго до того он зависал в нашем подъезде в компании парочки одноклассников, благодаря ссоре с которыми я и угодил во все эти неприятности. — Ну вот, — продолжила Зинка, — Денис с Филом и Артуром общается, от них и узнал, что на тебя заявление написали. Они даже подрались по этому поводу. Фил ему губу разбил. — И Денис рассказал обо всём тебе? — Рассказал. — А ты? — Я так испугалась… — Зина! — А что — я? — захлопала девчонка ресницами. — Дядя Петя сказал, что всё хорошо будет, но так сразу тебя могут не выпустить, поскольку обвинения очень серьёзные. Нужно же было что-то делать! Я обо всём Юре Поликарпову рассказала, попросила помочь. Я едва удержался от обречённого вздоха и спросил: — Блин, да почему именно его? Почему не Андрея Фролова? — Ты уж совсем меня за дуру не считай! Я сначала в ваш гараж побежала — он закрыт оказался. Тогда в «Ручеёк» зашла, но Аня сказала, что все мальчики на выезде и неизвестно, когда появятся. Они заночевать на месте собирались — какой-то крупный заказ у них… Мне вспомнились слова Андрея о выезде куда-то на Северок, и я тяжело вздохнул. — И ты попросила о помощи Поляка… В серых глазищах Зинки заблестели слёзы. — А что мне ещё оставалось? Я покрепче обнял девчонку и поцеловал в лоб. — Всё хорошо. Всё будет хорошо. Теперь-то стали понятны ухмылочки Вали и Миши и странная фразочка о том, что будет должен тот, кто попросил об услуге. Да уж, подцепили меня на крючок знатно. Теперь даже в другой район не переехать — остаётся только в бригаду Демида вливаться. Ну или откупаться от него каким-то образом. — Зин, я тебе говорил, что друзья у Поляка не самые хорошие люди? Девчонка кивнула. — Но что мне ещё… — Подожди! — оборвал я эти лепетания. — Слушай очень внимательно. Мне помогли, теперь я должен. Я, но не ты. И если к тебе кто-нибудь подойдёт и о чём-нибудь попросит, скажет куда-нибудь с ним идти, будет угрожать навредить мне или просто сулить неприятности, не разговаривай, просто уходи. Или используй газовый баллончик и убегай. Главное — никуда ни с кем не ходи. Даже если на меня ссылаться станут. Это ясно? Девичьи глаза распахнулись в непритворном изумлении. — Но, Сергей, ты же не думаешь… Я легонько встряхнул Зинку за плечи. — Неважно, что я думаю! Просто предупреждаю: никуда и ни с кем! Поняла? Всех посылай ко мне, это ясно? А лучше — просто не разговаривай! Девчонка закусила губу и часто-часто закивала. — Ты мне очень помогла, — сказал я тогда. — Правда. Очень сильно. И уверен, что до этого не дойдёт, просто не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Береги себя. И никуда не ходи без баллончика. А если Филя приставать станет, скажи Андрею. Я с ним на этот счёт переговорю. Договорились? Зинка вздохнула и уткнулась лицом в моё плечо. — Хорошо, Сергей. Обещание особо не успокоило. Жизнь такая штука, что зачастую самые поганые коленца выкидывает. А если с Зинкой что-нибудь случится, то оставить это без последствий попросту не смогу. Где взять дробовик и патроны, знаю, но аж кишки при мысли об этом скрутило. И я попытался отвлечься от дурных предчувствий, сказал: — Я тебя люблю. Мы поцеловались, а потом я отстранил от себя подругу и утопил кнопку лифта. — В деканат надо съездить, — пояснил забеспокоившейся девчонке. — Второй день, как на картошке должен быть. — А можно я с тобой? — Иди, уроки делай, прогульщица! Вернусь, позвоню. Этажом ниже я высадил девчонку из кабины лифта, а сам поехал дальше. Неспешно спустился по ступенькам и двинулся к началу дома. Уселся на лавочку в кустах у первого подъезда и коротко свистнул, но свист вышел откровенно жалким, очень уж резко закололо в подреберье. Тогда крикнул: — Юра!