— Чего? — нахмурился Романов. — Енот, ты датый, что ли? — Пойдём-ка! — Я ухватил его за руку чуть выше локтя и потянул с крыльца. — Да не дёргайся! Шевели копытами! Мы отошли, и я ввёл приятеля в курс дела. Тот сразу напрягся. — Серый, да мы и понятия не имели! — Вас предупредили? Предупредили. А ты человека на хер послал. — И чё теперь? — Гуревич какую цену назначил? — спросил я. — Четыре триста. У меня от сердца отлегло. При таком раскладе не имело никакого значения, как много ваучеров удалось выкупить пацанам: сколько бы денег они на чеки ни потратили, в любом случае останутся в выигрыше. — Кто в сберкассе? — Костя и Евген. — Вызови их на улицу. Внутри ни о чём не говори, там вас уже пасут. Предупреди только, что вы меня не знаете. Рома кивнул и поднялся на крыльцо, под недовольное ворчание протолкался через очередь и скрылся внутри, а я повернулся к стоявшему у «запорожца» мужичку и продемонстрировал раскрытую пятерню. Мол, «пять минут». Но столь долго ожидание не продлилось. Почти сразу непутёвые скупщики покинули сберкассу и подошли ко мне. — Чё за дела вообще? — сходу взвился Зинчук. — Енот, я не понял, ты на нас наехал, что ли?! — Громкость прикрути! — потребовал я. — И на вас, оленей, не я, а Валя Демидов наехал. Знаешь такого? Гонора у Евгена сразу поубавилось. — Демид, что ли? Который из Десятки? — Сейчас у него своя бригада. И это их место. На вас ему уже капнули. — Да и в рот его ногами! — фыркнул Чижов. — Я Костя Чиж, я всё разрулю! — Не, — покачал головой Евген. — Это тебе не Кислый, с Демидом не прокатит. Романов покивал в знак согласия. Чиж поглядел на пацанов и спросил: — И чего делать будем? — Сколько у вас ваучеров на руках? — Пять, — за всех ответил Женя Зинчук и похлопал себя по карману куртки. Я поочерёдно ткнул указательным пальцем в каждого из парней и не удержался от ухмылки. — Три ваших и два купленных? И это за всё утро? — Вот, Серый, ты коры мочишь! — скривился Костя. — Все пять куплены. Мы сами не получали пока. Там к окошку не пробиться! И у меня с пропиской проблемы. — Почём брали? Костя перечислил без малейшей заминки: — Четыре сто, четыре, два по три с половиной и один за три. — Отлично! — Я указал на стоявшего у «запорожца» скупщика. — Сейчас идёте к этому кенту, говорите: «простите, дяденька, засранцев», сдаёте ваучеры и получаете по четыре с половиной тысячи за каждый. Потом валите в «Ручеёк», я чуть позже в салон к Андрюхе подойду. — По четыре с половиной?! — присвистнул Евген. — Гуревич на двести рублей меньше обещал! Может, сюда сдавать будем? — Скупать ты их где собрался? — вздохнул Костя. — Все хлебные места, поди, уже поделены! Зинчук посмотрел на меня. — Енот, а ты что скажешь? Есть ещё точки свободные? — Я тебе справочная? «Ноль-девять» звони! Шевелитесь короче! Пацаны двинулись к скупщику и даже выдавили из себя что-то похожее на извинение. Когда Евген достал сложенные надвое ваучеры и протянул их мужичку, тот подозвал напарника. Они перекинулись парой слов и отсчитали двадцать две с половиной тысячи. — Всё? — уточнил Зинчук. — Без претензий? — Первый и последний раз, — предупредил скупщик. — Ещё раз тут появитесь, разбираться будем по-плохому. — Да-да! — презрительно фыркнул Чиж, и я сделал вид, будто собираюсь отвесить ему подзатыльник. Но не ударил, только спросил: — Поняли? — Понял, не дурак, — с достоинством ответил Рома. — Дурак, но понял, — ухмыльнулся Зинчук, спрятав полученные за ваучеры деньги. — Сюда больше ни ногой. — Валите, давайте! На этот раз пацаны от сценария отклоняться не стали и потопали прочь, а я развернулся к скупщикам. — Ну так что — инцидент исчерпан? Те переглянулись и кивнули, тогда отправился восвояси и я. Стоило подумать, как именно преподнесу эту историю Демиду, но пока что забивать себе голову проблемами не стал. Листва на деревьях желтеет, солнце худо-бедно пригревает. А ещё тепло, светло и мухи не кусают. Хорошо? Да уж неплохо! В мебельном салоне мы надолго не задержались; я даже толком в выделенном Воробью закутке оглядеться не успел, как Андрей Фролов погнал всех на выход. — Валим, сейчас моя придёт! — объявил он и попросил принятую на работу одноклассницу: — Яна, присмотри пока за товаром Димы. — А когда девушка отвлеклась от журнала «Бурда Мода» и кивнула, махнул рукой. — Воробей, давай с нами! Мы вышли из «Ручейка» и подошли к припаркованной неподалёку от крыльца «буханке». — Заскочу домой пообедать и переодеться, — предупредил я, не спеша забираться в машину. — Через час буду. — У тебя там сменка есть, — напомнил Андрей. — И пообедать мы уже взяли, — добавил устроившийся за рулём Романов. — Поехали! Я только вздохнул, забрался в кузов и закрыл за собой дверь. Сегодня в хозблоке дежурил дядя Петя, если что — чаем меня точно напоит; не газировку же дуть, уже изжога от этой шипучей дряни. УАЗ мы загнали во двор, пацаны взяли из него две матерчатых сумки, в одной из которых явственно звякнуло стекло, и унесли их в мастерскую. Я задержался перекинутся парой слов с дядькой, потом присоединился к остальным. Романов и Зинчук к этому времени как раз закончили считать деньги и разделили их на две неравные стопки. — Сорок три тысячи Гуревича и три четыреста наш навар, — пояснил Рома. — А так-то нормально за неполный день! — Нормально, — усмехнулся я и забрал из меньшей стопки две банкноты по пятьсот рублей. — Эй! Ты чего?! — возмутился Женя Зинчук. — Офигел? — Штукарь я заработал, — спокойно парировал я. — Без меня вас под молотки пустили бы и бабки забрали. А то ещё бы и на счётчик поставили. — И не дожидаясь возражений, сунул одну из купюр Фролову. — Дюша, держи в общак. — А вот это хорошая идея! — Андрей принял пятисотку, присовокупил к ней мятую сотню и плюсом отсчитал восемь фиолетовых четверных. — Пацаны, вам по семьсот. — Ну и ништяк! — обрадовался Костя. — Всяко больше, чем на сахаре и мебели, выходит! Зинчук тоже спорить не стал, взял свою долю, и на пару с Воробьём начал выставлять на стол бутылки водки, датскую консервированную ветчину, банки шпрот и хлеб. — Надо удачное начало спрыснуть! — заявил он. — Офигеть, оно удачное, — проворчал Рома и спросил меня: — С Демидом точно проблем не будет? — У скупщиков претензий нет, — пожал я плечами. — А у Демида? — уточнил Фролов. Настроение враз упало ниже плинтуса.