Я задерживаться на седьмом этаже не стал, но поднялся лишь на половину пролёта, когда Зинка окликнула: — Серёжа! Тебя папа зовёт. Зайди! Ну конечно! Деньги же! Пришлось спускаться. Тётя Софья моему визиту нисколько не обрадовалась, но Борис Ефимович недовольство жены проигнорировал и велел проходить на кухню. — Разговор есть, — заявил он, тем самым меня изрядно удивив. — Не пейте только! — потребовала Зинкина мама. — Сказано же: поговорить надо! — буркнул Борис Ефимович и даже дверь на кухню закрыл, чего не делал на моей памяти никогда. Та хоть и была со стеклянной вставкой, звуки голосов приглушала достаточно сильно, и даже этого соседу показалось мало, он включил радиоприёмник. — Случилось что? — забеспокоился я. — Случилось, — подтвердил Борис Ефимович, который, впрочем, не выглядел ни расстроенным, ни раздосадованным, скорее уж самую малость воодушевлённым. — Но не у нас. — Это как? Но собеседник от пояснений воздержался, начал разливать по чашкам ароматный чай и перевёл разговор на деньги: — Гуревич рассчитался уже? Я сидел спиной к двери, поэтому выудил переложенные в карман штанов купюры, кинул рубли на стол, занялся подсчётом валюты. Борису Ефимовичу причиталось чуть больше семисот сорока долларов, отсчитал семь сотен, остальное добил деревянными. — Долг не надумали возвращать? — уточнил после этого. Зинкин папенька поскрёб залысину, потом разрешил: — Двести долларов забирай, пожалуй. Тебе ведь не горит с остальным? — Не горит, — подтвердил я, убирая деньги. — Так что стряслось? Борис Ефимович выставил передо мной кружку с чаем, передвинул в центр стола вазочку с печеньем и сам уселся напротив. — Директор наш на «волге» в зад иномарке въехал, а там какие-то непростые люди оказались, на пушку его взяли. — Что непростые — это понятно, — усмехнулся я. — Простые на иномарках не ездят. А на пушку — это как? У них ствол был? — Не, — покачал головой сосед, — но насели на него здорово. Заставили бумагу подписать, что он в аварии виноват и обязуется за повреждения заплатить. Ещё «волгу» забрали, он им генеральную доверенность выдал. — Лихо! — присвистнул я. — Гаишников не вызывали? — Какой! Он когда пришёл, весь как осиновый лист трясся. Его так застращали, что чуть заикаться не начал. Я задумчиво хмыкнул. Непростые люди — это одно, но тут автоподставой попахивало. Сразу вспомнилось плёвое дельце, которое летом Гера Буньков предложил, вот и уточнил: — Бандиты? — Не исключено, — со вздохом признал Борис Ефимович. — Велели деньги собирать и какую-то нереальную сумму, чуть ли не два миллиона, озвучили. Представляешь? — Пусть милицию вызывает, — посоветовал я, прекрасно отдавая себе отчёт, что разговор этот сосед затеял совсем не просто так. Но вот к чему именно всё идёт, пока не понимал, и это напрягало сильнее всего. Если бы Борис Ефимович собирался ссудить директору денег, он бы мне двести долларов точно не отдал. Тогда что? — В милицию он не пойдёт. Запугали его крепко. Да и что милиция сделает? Тут под вымогательство случившееся никак не подвести. С какой стороны ни посмотри — он кругом виноват. Авария по его вине случилась, ещё и бумаги подписал. Да и не возьмётся никто его от бандитов охранять. Охранять? Кое-что начало проясняться, и я взял из вазочки печенье. Откусил от «ромашки» лепесток из песочного теста, прожевал, запил чаем. После спросил: — Что тогда? Борис Ефимович с ответом спешить не стал, достал из шкафчика початую бутылку коньяка и пару рюмок, плеснул мне, налил немного и себе. — Юрий Тимурович боится, что он деньги отдаст, а ему ни «волги», ни расписки не вернут. Надо бы его подстраховать. — Кому надо? Зинкин папенька влил в себя коньяк, шумно выдохнул и заявил: — Нам надо. Для нас с тобой, Серёжа, это единственный шанс на плаву удержаться. Какая-то зараза Юрию Тимуровичу о положении дел в хозблоке нашептала, он председателем инвентаризационной комиссии не меня, а зама назначить собрался. Ну а тут пришёл и прямо заявил: я на твои делишки глаза закрываю, за это твои охранники меня прикрывают. Баш на баш, услуга за услугу. Я уже объел ромашку со всех сторон, поглядел на кругляш с вареньем и закинул его в рот. Допил чай и спросил: — То есть предлагает на общественных началах поработать? — Получается, так. — Дяде это не понравится. — А деньги получать ему нравится? Если б вы тихонько сахар складировали, никто бы ничего и не узнал! Так нет же, развернулись! Автосервис, стоянка, киоск! А мне всё улаживать! — Борис Ефимович раскраснелся от возмущения и стукнул пальцем по краю стола. — И заметь: на общественных началах улаживать! Я выпил коньяк, покривился и уточнил: — Нас хоть не кинут? — Сроду такого за Юрием Тимуровичем не водилось. Кремень-мужик! Слово держит. — Лучше б он за рулём не отвлекался, — проворчал я. Просто дал выход раздражению. Очень уж не по душе сложившаяся ситуация была. Если это не случайная авария, а подстава, то действует банда. Можно на ровном месте неприятности нажить. С другой стороны — связи в милиции имеются, тот же Козлов точно не откажется за не столь уж великую сумму содействие оказать. Исключительно, как недавно выразился Борис Ефимович, в рамках правового поля. — Брось, Серёжа! — укорил меня сосед. — Если мы сейчас с директором мосты наведём, то нам и после приватизации сотрудничать проще будет. Пакет-то акций он точно побольше нашего соберёт. — Не факт. — Вот не сомневайся даже. Соберёт. У него уже двадцать один процент выкуплен. Точно знаю: реестр мы с главным бухгалтером на пару ведём. — Он всплеснул руками. — Слушай, ну что я тебя за советскую жизнь агитирую?! Будем проблему решать или сопли жевать? Я вздохнул и спросил: — А есть номер иномарки, в которую ваш человек-кремень въехал? Если вдруг она в угоне, с полтычка через ментов проблему решим. — Сомневаюсь, — покачал головой Борис Ефимович. — Очень уж нагло себя вели. Ничего не боялись. — Проверить всё равно стоит. — Когда проверить, Серёжа? — вздохнул Зинкин папенька. — Сегодня суббота и до встречи всего ничего осталось! — Во сколько они приедут? — В шесть. Я взглянул на часы и поморщился. Времени и в самом деле оставалось в обрез. — Ладно, собирайтесь тогда. — Куда ещё? — удивился сосед. — Директору нас представите. Я сейчас от себя дяде позвоню, обо всём договорюсь. Ну а что? Мне больше всех надо, что ли? Да вот ещё! 19|12|1992 вечер Сопровождать нас к директору и тем самым впутываться в столь мутное дело Борису Ефимовичу нисколько не хотелось, но простым телефонным звонком тут ничего было не решить, сосед даже вторую рюмку коньяка с горя замахнул, прежде чем мы освободили кухню. Предложил и мне, я отказался. Начал обуваться, и тут же из зала выглянула Зинка.