— Да это, у нас свадьба, в деревне, брат женится! Салют, петарды. Машкин смотрит на плечо Пита. — Откуда ранение? — Да какое ранение?! Царапина! Об кусты. Опусти автомат! Пит медленно идет к Машкину, Машкин пятится, Пит неожиданно бросается на него, валит, и выбивает автомат. Машкин успел дать очередь, но в воздух. В левой руку бледнолицего появляется нож, он размахивается, и отлетает, получив от парня удар в лицо. Удар сопровождался хрустом — Машкин сломал ему нос. Парень вскочил, схватил автомат, и наставил его на Пита, который корчился от боли в раненой руке, и заливался кровью из сломанного носа. — Ты что сделал? — визжит бледный. Машкин, с перепугу, бьет Пита прикладом в лоб. Бледный замирает. Машкин снимает ремень, и вяжет Питу руки. Затем парень наклоняется к ручью, набирает в ладони воду, брызгает Питу водой в лицо, и так несколько раз. Пит открывает глаза и стонет. — Ну вот, а притворялся! — говорит парень. Пит пытается шевелится, и понимает, что руки связаны. — Это что бы не задумал, чего! — объяснил Машкин. — Что я задумаю, с раненой рукой! — морщиться Пит, и добавляет — Ты меня отпусти, да и всё, я и уйду! — К блокпосту выведешь — отпущу! — произнес Машкин. — Да вон в ту сторону пойдешь,— качнул головой Пит, показывая налево — и на блокпост свой выйдешь! — Я плохо ориентируюсь в лесу! — вздохнул солдат — Вот в математике хорошо ориентируюсь. Квадратный корень из ста, сколько будет? — Да я откуда знаю? — пытаясь скрыть злость ответил бледный. — Тогда вставай, и веди меня к блокпосту. — Я ранен! Как я пойду? — возразил Пит Машкин снимает автомат с предохранителя. — Я могу математически, решить эту проблему. Два минус один, сколько будет? — Да погоди ты! Больно же! Сейчас попробую встать! — согласился Пит. ОН пытается встать, не может, специально вопит от боли, и просит: — Помоги мне! Машкин осматривается, замечает валяющийся на земле здоровый сук, и ногой швыряет эту палку Питу. — На что мне палка, если руки связаны? — воскликнул Пит. Машкин поднимает автомат. Пит поднимается, морщась от боли, чертыхаясь и матерясь. — Видишь — можешь, когда хочешь! — одобрил Машкин. Пит сплюнул. — Ну что, веди меня, Сусанин, на блокпост! — велел Машкин — Увижу, что идем не туда — пристрелю! Пит поковылял от ручья по тропинке. Машкин пошел следом, метрах в десяти. … По территории блокпоста бродит Катя, осматриваясь по сторонам. — Драбик! Дима! — кричит она. Из вагончика выскочила Наташа. — Вы же врач? — крикнула она — Вас к командиру отправили? Он ранен! Помогите! — Не меня прислали, но да, я врач! Сейчас посмотрю!— произнесла Катя и добавила — Я Драбика ищу! Не видели его? Наташа замешкалась. — Нет! Не видела! — наконец, ответила она — Давайте быстрее, Сережа ранен! Тяжело! Катя идет к вагончику. … Возле шлагбаума стоят грузовые машины, ходят люди в форме. Несут носилки, на них бледный Драбик с закрытыми глазами. Катя идёт рядом и плачет навзрыд. — Дима! Димочка! На носилках поднимают и Кузнецова, рядом медсестра, держит капельницу. Наташа тоже возле носилок. Кузнецов в сознании. Они с Наташей молча смотрят друг на друга, не отводя глаз. Из леса выходит Машкин, таща на спине Пита, который без сознания. Кузнецов, оторвал взгляд от жены, увидел Машкина, и улыбнулся. … Наташа сидит возле дери с надписью «Операционная». Она уже не плачет, просто сидит с бледным, усталым, застывшим лицом. Ее одежда в засохшей крови. Подходит Иванов, с пластиковым пакетом и коробкой, в руках. — Здравия желаю! — поздоровался он — Еще не закончили оперировать? Девушка, отрицательно, качает головой. — Я вот вам принес...— произнес Иванов, и поставил на стул рядом с Наташей пакет. — В пакете одежда, женщины в гарнизоне собрали. Вам переодеться надо, одежда в крови. А тут... — парень открыл коробку — Покушать! Вы ж давно не ели. — Спасибо, я не хочу! — тихо сказала Наташа. — Хоть кофию попейте! Вот кофе, в термосе! — настойчиво проговорил Иванов, открыл крышку термоса, налил в нее кофе, протянул Наташе. — Попейте, вам силы нужны, после операции, за мужем ухаживать! Наташа взяла крышку. — Не пустят к нему, после операции! — так же тихо произнесла она. — Сразу то не, а потом пустят! — сообщил солдат, сел рядом с Наташей, и спросил — Вас уже опрашивали? Наташа кивнула. — Эх! — тяжело вздохнул Иванов — Не положено вам было, на посту находится! Ну что уж, теперь! — Драбик... — с тоской произнесла девушка. — Знаю... Он снял шапку. — Не знаешь! — произнесла Наташа — Он спас меня. Потом, его Катя искала, врач. А я сказала— не видела. А знала, что в овраге, раненый, кровью истекает. И Сережа раненый! Катя ушла бы к Драбику, она его искала. А Сережа бы умер. Поэтому, я соврала. Он меня спас, а я его — нет. — Вы, Наталья Алексеевна, никому больше этого не рассказывайте. Не нужно! — произнес Иванов, не глядя на женщину. — Хорошо! — произнесла Наташа. Они помолчали. — Теперь я понимаю, что такое армия! — произнесла девушка — Жизнь в гарнизоне, чужие квартиры, вечные переезды — это одна сторона. И командировки Сережины. Я волновалась — знала, что там, где он бывает, опасно. Но, правы были подруги — не вникала. Он же мне ничего не рассказывал. Говорил, в командировках скука. Вот я и узнала, какая скука в командировках, на этих дальних постах. Мы, кстати, разводится собирались. — В гарнизоне все переживают, о товарище командире! — сообщил Иванов. — Переживают? — переспросила Наташа — Они его и не знали, он сразу на пост отбыл! Спасибо им! И тебе! — Вы, Наталья Алексеевна, не бросайте его! — помолчав, просительно произнес Иванов — Ему без вас будет труднее выздоравливать! Полковник распорядился квартиру вам выделить, пока командир в больнице. — Конечно, не брошу! — ответила Наташа. — Такой скандал! — помолчав, произнес солдат — Через этот пост, оказывается, столько лет контрабанда шла. Мигранты, наркотики. У многих погоны полетят. Не знаю, может замнут как. Они помолчали.