– Коньяк? – угадал Наумов. – Он самый, – кивнул тот. – Или ты против? – Совсем нет, мне это сейчас в самый раз. – Ну и хорошо, – извлекая из портфеля на стол содержимое, согласился тот. – А ты чего такой грустный? – Дом вспомнил… – А! Бывает… Он поставил опустевший портфель на пол и, усевшись на стул, произнес: – Мне тут доложили, что ты спрашивал обо мне? – Спрашивал, – кивнул Иван. – Ты поэтому и пришел? – И по этому тоже. Он плеснул в стоящие на подносе стаканы коньяка на два пальца и, протянув один Наумову, немного помявшись и глядя в пол, спросил: – Надеюсь, ты не настаивал перед боссом на моем участии в экспедиции на Кавказ? – Зачем? – Ну, мало ли… – Дурак ты, Серов! – неожиданно заявил Иван. – Думаешь, я мстить тебе удумал? Тот только молча пожал плечами, отвернув лицо в сторону. – Зачем? Николай снова дернул плечами. – Молчи тогда, – махнул на него Наумов, опрокидывая содержимое стакана в рот. Проглотив обжигающую жидкость, добавил. – Ты мне вроде ничего плохого не сделал, что бы тянуть тебя за собой в могилу. – Ты думаешь я это имел в виду? – он сделал обиженный вид. – Просто мне сейчас никак из Москвы отлучаться нельзя. Дела понимаешь… – Понимаю. – Ну и ладненько, – приободрился Серов, снова наполняя опустевшие стаканы и суетясь над закуской. – Ты тогда скажи Сергей Сергеевичу, если станет спрашивать, что я совсем не против этой поездки, просто дел невпроворот. – Ну и жук ты, – усмехнулся Иван. – Сам понимаешь, – вздохнул тот. – Как тут все без меня? – Ладно, скажу. – Тогда за понимание? Ударив стаканами, выпили. Грустные мысли начали потихоньку отступать на задний план. Все-таки живое человеческое общение – великая сила, особенно под рюмочку чая. – Ты угощайся, – кивнул на накрытый стол Серов. – Вот семга копченая, хлебушек свежий, специально для тебя достал. – Спасибо, – поблагодарил Наумов. – Ты всегда знаешь, чем утешить. – Да ладно тебе, – отмахнулся тот. – Будто тебя здесь и без того одной кашей кормили. – Не в еде дело. – В чем тогда? – В общении. В простых человеческих разговорах. Вот я здесь уже хрен знает, сколько кукую, вроде все хорошо: кормят, поят, книги читать дают. А нет – не то. Сидишь как сыч, мысли в голове туда-сюда гоняешь, словно шарики в пинпонге. – Ничего, – попытался подбодрить его Серов. – Я сам первое время по дому скучал. А вот теперь привык. – Но, ты то всегда можешь вернуться. – Теоретически да, – согласился он. – Вот только в ближайшее время это вряд ли произойдет. – Почему? – Не все в этом мире зависит от нас. Помолчали. – Знаешь, – произнес гость, откупоривая вторую бутылку. – Я ведь уже давно понимаю, что ты всегда хотел спросить, почему мы, вроде бы имеющие такие возможности, не можем отправить тебя обратно домой, в твою эпоху. – Догадываюсь, почему. Тот вопросительно уставился на Наумова. – Не вы меня сюда отправили, не вам и возвращать, – взяв со стола стакан и зачем-то понюхав содержимое, пояснил он. – Как пришло, так и ушло… – Мыслишь правильно, – кивнул Серов. – Наши возможности ограничены. Если портал открылся для одного человека, другой не может пройти через него обратно, закрыв таким образом. Он будет ждать «хозяина», оставаясь активным. – А как же тогда Шефер? – удивился Иван. – Он же пытался попасть в будущее с помощью меня? – Шефер – дурак, верящий в чудеса, – усмехнулся тот. – Он все равно не смог бы ничего сделать, даже не столкни ты его с этой «карусели». А вот ты… – Я мог бы вернуться домой? – сердце Наумова бешено застучало в груди. – Мог? – Но ты же не вернулся, – остудил его Серов. – Машина Шефера только исказила пространственно-временной портал, но не открыла дорогу назад. Ты смог в этом убедиться. Но это не значит, что портала больше нет – он все еще активен и ждет тебя. – И? – Ты всегда сможешь вернуться домой, если найдешь его… Глава 27 Через несколько дней все было готово к экспедиции. Наумов и еще несколько человек из команды Сергея Сергеевича, погрузили в новенький «Студебеккер» ящики с припасами и оборудованием и, получив очередной краткий инструктаж, выехали за ворота особняка. Ехали молча. Кто-то дремал, привалившись спиной к брезентовым тюкам, кто-то сосредоточенно чистил личное оружие, иногда чертыхаясь, когда грузовик подбрасывало на особо крутых кочках. Оружия у Ивана не было, а выспался на год вперед, поэтому просто сидел с прикрытыми глазами и размышлял над словами Серова. Если получится, то он вернется домой и все закончиться, словно дурной сон. Очень хотелось верить. Спустя час, «Студебеккер» снизил скорость, останавливаясь. – Приехали! – крикнул из кабины водитель. Иван поднялся со скамейки и принялся делать зарядку, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Лязгнули петли заднего борта. Двое дюжих мужиков заглянули под тент и, оглядев содержимое кузова, безразлично, почти хором произнесли: – Выгружайся честная компания, нам ящики таскать надо! Никто возражать не стал, быстро покинув кузов, осточертевший за долгую дорогу. Наумов последним спрыгнул на землю и огляделся. Находились они на краю небольшого аэродрома, рядом с одноэтажным приземистым зданием, по всей видимости, терминалом. Чуть правее чернела некрашеными досками диспетчерская вышка, еще дальше – «отдыхали» два небольших транспортных самолета. Еще один стоял на взлетно-посадочной полосе, начинающийся у самого терминала. Судя по тому, что скарб из грузовика потихоньку перекочевывал в его нутро, лететь предстояло именно на нем. Да и человек в промасленном комбинезоне, совершавший какие-то манипуляции под брюхом транспортника, завидев их, бросил курево и ускорил свою работу. В остальном – аэропорт казался почти вымершим. Иван уселся на землю, сорвал сочную травинку и, жуя ее, стал наблюдать за работой грузчиков. – Дяденька, дай закурить, – раздался голос за спиной. Неожиданная просьба, заставила вздрогнуть. Он обернулся и увидел мальчугана лет восьми – десяти, босоногого, одетого в старые, не по росту большие штаны и такую же рубаху. Белобрысый, веснушчатый, он голубыми глазами смотрел с хитрым прищуром. – Не рано тебе еще курить, брат? – поинтересовался Иван. – А тебе, что, жалко? – парировал тот. – Мне тебя жалко, – разворачиваясь к нему, произнес он. – Курить вредно для здоровья. – А что ты дяденька о моем здоровье печешься? – А что ты борзый такой? – Может, я не для себя прошу? – пожал плечами паренек. – Тятька у меня болеет, работать не может. – А курить значит может?