– Что, скажете, что со временем станет легче? – горько усмехнулась она. В темноте разговаривать, как ни странно, было проще. – Легче не станет, – серьезно сказал мужик. – Врать не буду. Но в конце концов привыкаешь. Берите вещи, какие нужно, и пойдемте ко мне. У меня дома коньяк есть. – А елка у вас есть? – вдруг спросила она. – С гирляндой? – Елка есть, но на улице, а гирлянда на окне висит. Подойдет так? Фонарик на телефоне высветил лицо соседа, и она поняла, что он младше, чем ей показалось вначале. Лет сорок пять, может. Или даже сорок. Взрослый, немного уставший, спокойный мужик. У которого есть дом, коньяк, елка и собака. – Меня Аня зовут. – Очень приятно. Я Максим. Давайте я вам посвечу телефоном на лестнице, чтобы вы не упали. *** Когда утром друг Максима менял ей розетку, ей в какой-то момент показалось, что черный оплавившийся пластик по форме немного напоминает сердце. Но она тут же об этом забыла, потому что ей было не до этого. Ей надо было дождаться, когда включат электричество, потому что она планировала вымыть голову, уложить волосы феном и, может, даже накраситься. Надо же хоть немного себя в порядок привести, они ведь с Максимом договорились сегодня вместе съездить в город. За новой гирляндой. 21. Елка Предпраздничная неделя на работе напоминала гонки на выживание, и поэтому она только тридцатого вечером, когда, вымотанная в ноль, ехала домой, вдруг вспомнила о том, что завтра Новый год. А у нее все еще нет елки. Очень не хотелось выходить из автобуса раньше и идти на елочный базар, который был в паре остановок от нее, но она прекрасно понимала, что дальше тянуть некуда. Поэтому тяжело вздохнула, повыше натянула воротник пуховика и вышла из теплого автобуса в ледяную темноту. – Ух как холодно, – сама себе пробормотала она и зашагала быстрее, чувствуя, как мерзнут ноги под юбкой. Добежав до заветного базара, она увидела топчущуюся среди хвойных веток невеселую толстую женщину в валенках, и очень обрадовалась, что они еще не закрыты. – Здравствуйте, – выпалила она. – А можно мне елку. – Можно, – безучастно согласилась женщина. – Но тут уже мало что осталось. Все разобрали. Вот, смотрите. Она посмотрела на предложенные ей елки и потеряла дар речи. Просто молча хлопала глазами, переводила взгляд с одного несчастного дерева на другое и никак не могла решить, какое из них хуже. На первый взгляд, самой страшной была елка справа, потому что у нее была длинная лысая макушка, кривой ствол и несколько веток с редкими иголками. Но с другой стороны, эта хотя бы выглядела живой, потому что вторая елка, несмотря на то что была в целом ровной и пушистой, почти полностью сменила цвет на желтый. – Выбрали? – нетерпеливо спросила продавщица. – Давайте быстрее, мне закрывать надо. – Э-э-э, может, у вас завтра еще что-то будет? – робко поинтересовалась она. – Не знаю, мы завтра уже не работаем. У нас весь завоз кончился. Может, кто другой приедет – я не в курсе. Видя, что она колеблется, продавщица добавила, кивнув на пожелтевшую елку: – Я бы эту взяла. Смотрите, какая ровненькая. Для убедительности продавщица ее зачем-то встряхнула, и иголочки с елки от этого движения красиво осыпались на снег. Она мгновенно осознала, что даже кривая елка все-таки лучше лысой, и решение пришло само собой. – Мне вторую, – торопливо сказала она. – Которая справа, да. Отдав продавщице деньги (да, за это убожество еще и заплатить пришлось!), она в обнимку с елкой потащилась домой. Ветер дул в лицо, ноги утопали в снегу, а елка была тяжелой и неудобной, так что, когда она наконец ввалилась в квартиру, то не чувствовала ни рук, ни ног, ни новогоднего настроения. «Ничего, – пыталась она подбодрить себя, негнущимися пальцами расстегивая молнию на пуховике. – «Сейчас согреюсь, выпью чаю, и елка тоже согреется, расправит ветки, раскроет свою внутреннюю новогоднюю сущность, а я ее наряжу игрушками, и станет красиво!» К сожалению, даже приободрившись в тепле, елка красивой не стала. А от повешенных на нее игрушек, как ни странно, стало даже хуже. Яркие блестящие шары словно подчеркивали корявые ветки с редкими иголками и никак не скрывали кривизну ствола. Звезда на длинной голой верхушке тоже смотрелась странно. – Мда, не были красивыми, нечего и начинать, – пробормотала она и вдруг испытала острый приступ сочувствия к елке. В конце концов она сама тоже никогда не была красивой. Даже симпатичной и «ну пойдет» тоже не была. Она была страшненькой – и к своим почти тридцати годам научилась это признавать. У нее была очень бледная кожа, очень светлые волосы, почти отсутствующие брови и ресницы, некрасивые острые скулы, узкое лицо, торчащие уши и вдобавок к этому высокий рост и тощее тело. Тот случай, когда даже косметика с правильно подобранной одеждой не помогают. Красавицей ее называл разве что мужик, продающий шаурму, когда не знал, как к ней обратиться, потому что к мужикам он обычно обращался «брат». Так что в каком-то смысле они с елкой были подругами по несчастью. Осталось им еще какую-нибудь драную кошку найти, чтобы совсем полный комплект был. Она вздохнула и принялась снимать с елки все украшения, так ей не идущие. Потом придирчиво глянула на свою новогоднюю не-красавицу и полезла в шкаф. Иногда уродство лучше не прятать, а подчеркивать. И тогда это превращается в концепт. Вместо ярких шариков она повесила обычные столовые ложки, вилки и ножи, вместо разноцветной гирлянды накинула на елку бабушкины черные агатовые бусы и серебристую цепочку от сумки, а на верхушку вместе звезды надела чёрный замшевый сапог. Получилось странно, абсурдно и… необычно. Теперь ее елка была мрачной, как готический собор, суровой, как гопник из подворотни и самодостаточной, как она сама. Она грустно усмехнулась и пошла на кухню – ставить вариться овощи для оливье. Заодно немного прибралась, сообразила, что неплохо бы выкинуть мусор и выскочила в одном халатике на лестничную площадку. Быстро отправила пакет в мусоропровод, сделала шаг на ступеньку, и тут кто-то, видимо, вошел в подъезд, потому что по голым ногами просвистел сквозняк, а дверь ее квартиры с оглушительным звуком захлопнулась. Она машинально дернулась рукой к карману, куда она обычно клала ключи, когда шла выкидывать мусор, но там было пусто. Не взяла. Поторопилась. Черт, и что теперь делать? А ведь там на плите овощи! Она была в таком отчаянии, что даже не обратила внимания на шаги за спиной, и только когда услышала неловкое «Здрастье», подпрыгнула на месте и обернулась. На ступеньках стоял сосед. Молодой голубоглазый парень. Сосед был хорош, как картинка, и ослепительно юн. Она была уверена, что ему не больше двадцати. Рядом с ним она чувствовала себя неловко, потому что он всегда с таким удивлением на нее смотрел, что это уже было попросту неприлично. Ну да, она страшненькая, но воспитанные люди обычно не тычут в уродов пальцами и не пялятся на них в упор. И если уж сильно любопытно посмотреть, делают это тайком, искоса. Этот же пялился абсолютно неприкрыто, и это ужасно раздражало. – Здравствуйте, – буркнула она, а когда сосед уже почти прошел мимо нее, вдруг сообразила, что неплохо было бы попросить помощи, пока у нее там вся вода не выкипела и ничего не взорвалось. – Простите, – обратилась она к соседу, чувствуя себя ужасно неловко в этом коротком халате, который не скрывал ее длинных и тонких, как палки, ног. – У меня дверь захлопнулась, а я без ключей. Может, вы могли бы… – Мог! – тут же с неожиданным энтузиазмом откликнулся сосед. – Я мог! То есть, я могу. Конечно, я могу. Какой у вас замок? – Обычный. Замок как замок, – пожала она плечами. Он быстро подошел к ее двери, присел на корточки, внимательно все осмотрел и сообщил, что сейчас вернется с инструментами и все сделает. – А вы пока, – он быстро расстегнул куртку, снял ее с себя и протянул ей. – Наденьте. А то тут холодно, а вы… Он не договорил, хлопнул длинными пушистыми ресницами и умчался за инструментами. Она послушно надела куртку, от воротника которой приятно пахло сигаретами и терпким мужским парфюмом, и принялась ждать. Она вообще-то думала, что сосед просто даст ей свой мобильный, чтобы она могла вызвать тех, кто вскрывает двери, но так, наверное, было даже лучше. Надо его хоть как-то отблагодарить потом. Может, денег предложить? Сосед вернулся буквально через пару минут, достал из чемоданчика отвертку, поковырялся в замке, попыхтел и… открыл! На самом деле открыл! – Спасибо! – от радости она ему чуть на шею не бросилась, хорошо хоть вовремя опомнилась и вместо этого скорее побежала на кухню, чтобы проверить овощи. Овощи мирно булькали, вода не выкипела, и она облегченно выдохнула. – Все в порядке? – крикнул сосед откуда-то из коридора. – Да! – закричала она в ответ. И только тут поняла, что все еще стоит в его куртке. Ойкнула, побежала обратно в коридор и стала снимать куртку под пристальным взглядом голубых глаз. Это смущало. Как будто она на самом деле перед ним раздевалась. Догола. Черт, ну и мысли приходят в голову! Ужас сплошной. – Спасибо еще раз, – быстро сказала она и впихнула ему в руки куртку. – Не за что. Но замок теперь скорее всего будет плохо закрываться, я бы его поменял. Если хотите, могу завтра сделать. Меня, кстати, Дима зовут. – Спасибо, Дима, – чуть запнувшись, сказала она, размышляя, как бы так аккуратно предложить ему деньги, чтобы это не было для него неловко. – А я Инна. Я завтра сама с замком разберусь. Но спасибо, правда. Может, я вам… – Ого! – вдруг выдохнул Дима, глядя куда-то ей за спину. Она обернулась и поняла, что он смотрит на елку. – Офигеть! А кто это делал? – Я, – с некоторым удивлением пожала она плечами. – А можно я сделаю несколько фото? – Кого? – Вашей елки.