– Вторую еще ногу погреть надо, да? – озабоченно проговорил Руслан. – Сейчас и ее пристроим, не бойся. Она сидела на чужом пуфике в чужой квартире и старалась размеренно дышать, пока чужой красивый парень грел ей ноги. Получалось плохо, потому что от смущения она просто не знала куда деваться. – Хватит, – тихонько попросила она. – Мне бы лучше…домой поехать. Брата твоего нет, как я поняла, да? – Нет, на смену уехал. – А ботинки он мне оставил? – Э, нет, – чуть замявшись, пробормотал Руслан. – Забыл, наверное. Да ты тут подожди, он уже скоро вернется. Хочешь чаю пока? – Хочу, – честно сказала она. – Сейчас. Блин, я что-то затупил, надо было сразу тебе налить горячего. Так, проходи в комнату, садись на диван. Там заворачивайся в плед и грейся. Да куда ты босиком по холодному полу! Тапки вон стоят, их надевай. Или на руках тебя могу отнести. – Не надо на руках, – перепугалась она – Я сама. Она послушно влезла в чужие пушистые тапки и пошла в комнату. Ее снова начало ощутимо потряхивать, как будто внутри тела еще оставался глубоко проникший туда холод, и она робко села на край чужого дивана и потянула на себя чужое одеяло. – Вот чай! Я с сахаром сделал, нормально? – Руслан ворвался в комнату и поставил на стол около дивана кружку. – Спасибо, – искренне сказала она, пристраивая ладони на горячие бока большой белой кружки. – Ты просто мой спаситель. – Скажешь тоже, – усмехнулся Руслан, глядя на нее темными блестящими глазами. – Я что, по-твоему, должен был тебя на улицу отправить замерзать? Ты бы без ног осталась на таком морозе. – Не исключено, – вздохнула она и отхлебнула из кружки горячего сладкого чая, чувствуя на себе взгляд Руслана. И от этого взгляда было теплее, чем от чая и от одеяла вместе взятых. Может, это было из-за Нового года, а может, из-за того, что она едва не замерзла к чертям, но почему-то в этот момент внутри нее что-то щелкнуло. Чужой парень в чужой комнате вдруг перестал быть чужим. А стал Русланом – с вихром темных волос на макушке, с полоской шрама на переносице, с крепкой шеей и терпким, приятно-мужским запахом. Они одновременно открыли рот, начали говорить, оба смутились и замолкли. – Меня зовут Женя, – после паузы сказала она. – Очень приятно, – смущенно пробормотал Руслан. – Еще чаю хочешь? – Хочу. – У меня еще пряники есть, салаты и колбаса. Будешь? – Буду. Они смотрели друг на друга целую вечность, а потом Руслан вдруг спросил: – А можно позвать тебя в кино? Или погулять? – Гулять сейчас холодно, – смущенно ответила она. – И кино я не очень люблю. Лучше в театр. – Театр так театр, – облегченно выдохнул Руслан. – Договорились! Сейчас колбасы с печеньем принесу. *** В коридоре зазвенели ключи, а потом вполне ожидаемо распахнулась дверь, и Тимур вошел, недовольно бурча себе что-то под нос. Из зала раздавался смех и громкие голоса. Один брата, а другой… не брата. – Руся, – крикнул он. – У нас гости что ли? Руслан тут же выскочил в коридор и зачем-то прикрыл дверь в зал. – Привет, слушай, прости, тут так вышло… – Да ладно, бывает, – миролюбиво отозвался Тимур и начал стаскивать с себя куртку. – А девчонка-то эта приезжала за своей обувкой? – Тима, слушай, тут такая история с этими ботинками, – быстро и тихо заговорил Руслан, подходя к нему поближе. – Короче, давай как будто ты их только сейчас принес, ладно? А до этого они у тебя в машине были. – Не понял, – нахмурился Тимур, а потом его взгляд упал на чужие мокрые кеды. – Блин, Руся, это она что ли сейчас… – Она, – Руслан хотел это сказать солидно, но вышло как-то глупо и радостно, а рот сам собой расплылся в ухмылке. – Ее Женя зовут. – Капец, – емко охарактеризовал это все Тимур. – Ну ладно, Женя так Женя. Поставь чайник, а? – Сейчас! Руслан унесся на кухню и, пока включал газ, думал о том, как же так получилось, что когда он увидел на пороге девчонку с синими глазами, сверкающими из-под пшеничной челки, у него моментально что-то щелкнуло внутри. Так разве бывает, что увидел человека и сразу с ним все захотел? И не раз и не два захотел, а так, чтобы много, долго и желательно навсегда? И теперь он готов был сделать все что угодно и даже больше, чтобы Женька, эта нежная смешливая Снегурочка, тоже захотела с ним всего на свете. И чтобы у них это всё – получилось. 24. Семья Тридцать первое декабря всегда самый суматошный день в году, но в этот раз это был просто какой-то кошмар. Обычно она старалась хоть что-то подготовить заранее – убраться хотя бы за пару дней, овощи сварить для салата, подарки упаковать, но в этом году декабрь пришел вместе с каким-то жутким вирусом, и они просто всей семьей болели по кругу. Сначала младшая (возможно, именно она и принесла эти бациллы из садика), потом старший, потом муж, потом она. К предновогодней неделе удалось хоть как-то прийти в себя, но тут навалились все эти праздничные активности: сыну надо было испечь печенье для новогодней школьной ярмарки и найти длинный черный плащ, потому что он ходил в театральный кружок и играл там в сказке ворона, дочке надо было пришить к платью мишуру, потому что на утреннике она танцевала танец снегурочек. А еще надо было, конечно, прийти и на утренник, и на спектакль, и на ярмарку, а работу тоже никто не отменял. В итоге к сегодняшнему празднованию не было готово ничего. Разве что подарки куплены. Но ни елки, ни салатов, ни порядка не было. Еще и муж работал тридцать первого и должен был вернуться только часов в пять. Именно поэтому сегодня, пока он торчал на работе, она носилась по дому и пыталась объять необъятное. Хотя бы с помощью детей. – Тима, пропылесось в своей и Машиной комнате. Тима! Оторвись уже от планшета! – Мам, блин, но у нашего клана сегодня важная игра, мы заранее договорились… – Пылесос! Быстро! – Пусть тогда мелкая игрушки свои сначала приберет. – Маша, ты еще не убрала что ли?! Я тебе когда это сказала? – Я не могу. Я куколок разложила, они спят. – Маша!!! Подгоняемые нервными криками дети вяло имитировали уборку, но в итоге все равно залипали в то, что им бы хотелось делать. Тима – в свою игру и в чат с одноклассниками, Маша – в куколок и раскраску. А она сама в это время резала оливье, мариновала курицу, доставала украшения для елки (муж обещал по пути с работы купить), гладила нарядные платья и рубашки, звонила старшим родственникам и чувствовала себя героиней детской страшилки, которую они часто рассказывали в лагере. Гроб на колёсиках въехал в твой город – а ты еще не заправила оливье. Гроб на колесиках въехал на твою улицу – а у тебя еще не запакованы подарки детям. Гроб на колесиках подъезжает к твоему дому – а у тебя стол еще не накрыт праздничной скатертью. Гроб на колесиках заезжает в твой подъезд – а ты еще бегаешь в домашних штанах и с гулькой на голове. Кошмар, в общем! Такой ужастик, какой в детстве и не снился! В шесть вечера загремели ключи, и домой ввалился разрумянившийся муж. Без елки, но с охапкой веток в руках. – Все разобрали, – объявил он. – Я три елочных базара объехал, какой-то нынче кризис с этими елками. – Черт, – она даже сама не ожидала, что так расстроится. – Ладно. Раздевайся и давай за работу. Надо еще протереть пыль, поставить стол, повесить гирлянду, порезать бутерброды, заправить салат, проверить, как дети убрались в комнатах, поставить стол… Или про стол я уже говорила? – Так, стоп, – муж вдруг ловко поймал ее и прижал к себе. Его куртка пахла сигаретным дымом и морозом. – Юль, ты говоришь «надо», а кому все это надо? Она растерялась. – Как это кому? Нам! Тебе, мне, детям. – Мне не нужно, – тут же отказался муж. – Ты же знаешь, что я вообще не в восторге от всей этой гонки. – Детям! – Дети! – громко крикнул муж. В коридор тут же высунулись две головы. Одна светлая с косичками, а другая темная с модно выстриженными висками. – Дети, чего вы хотите от Нового года? – Подарков и елку, – тут же сказала Маша. – Чтобы меня никто не трогал, – буркнул Тима. Потом подумал и добавил: – Ну и поесть.