– Обезьяну?! – вот тут его темные брови подскочили так, что почти достигли края шапки. А она вдруг невпопад заметила, что глаза у него карие. А еще уставшие и невыспавшиеся. – В аэропорту Нью-Йорка. А что? – Черт, – тоскливо сказала она. – Там я до Нового года никак не окажусь. – Скорее всего, – без особого интереса подтвердил парень. – А вашему ребенку тоже нужна именно фиолетовая обезьяна, да? – Моему ребёнку? – он зевнул. – Племяннику в смысле? Понятия не имею. Систер сказала, что мелкому надо мягкую игрушку, я привез мягкую игрушку. Какая первая попалась, такую и взял. Он снова широко зевнул и очень явно посмотрел на дверь подъезда. С намеком так посмотрел. Она переполошилась. – Давайте я у вас куплю эту обезьяну! – выпалила она. – За любые деньги! Моя дочка очень хочет такую, а я нигде не нашла. Или… давайте поменяемся на синего слона? – Слона? – темные брови опять подпрыгнули. – Тьфу, то есть медведя, – она быстро порылась в сумке и предъявила медведя, как доказательство чистоты своих намерений. Парень не мигая смотрел на нее. – Я ничего не понимаю! – наконец с отчаянием сказал он. – Я сутки нормально не спал. Что вам надо? – Обезьяну! Очень надо! Парень выругался себе под нос, отцепил от рюкзака обезьяну, сунул ей в руки: – Вот! Только отстаньте уже от меня. – Спасибо! – вскрикнула она. – Скажите, сколько я вам должна! Парень уже молча открывал дверь подъезда. – Медведя хоть возьмите! Пожалуйста! Мне иначе стыдно! – взмолилась она, чувствуя себя так, будто украла эту дурацкую обезьяну. Парень с бесконечно усталым лицом человека, который ненавидит весь мир, взял медведя, и запихнул его в огромный карман рюкзака. – Там чек! – едва успела крикнуть она. – Если вдруг вы решите… Двери подъезда захлопнулись с металлическим лязгом. А она, все еще не веря своему счастью, торопливым шагом пошла к остановке, чувствуя, как мокро хлюпает в ботинках, где растаял набившийся туда снег. А второго января у нее зазвонил телефон, и на экране высветился незнакомый номер. – Да? – осторожно спросила она. – С Новым годом, – поприветствовал ее мужской голос. Что характерно, тоже незнакомый. – А вы кто? – Бывший хозяин фиолетовой обезьяны, – весело отчитался он. – Слушайте, эта история не идет у меня из головы. Вот как отоспался, все время о ней думаю. Кто вы такая? И зачем вам нужна была моя обезьяна? Это какой-то пранк был или что? – Э-э-э, – она покосилась на играющую на диване Яну, которая делала вид, что очень занята, но явно навострила уши. – Давайте я вам потом расскажу. – Потом? – парень задумался, а она вдруг не к месту вспомнила, что у него карие глаза. – Ну… давайте завтра кофе выпьем. Рядом с моим домом есть кафе «Венеция», завтра они вроде работают. В двенадцать часов подойдет? – Подойдет! – обрадовалась она. – Я угощаю! А вы… откуда мой номер узнали? – А это мой секрет! – объявил он и рассмеялся. – Завтра расскажу. При встрече. Женя – именно так звали этого парня – оказался очень милым и веселым. А еще выяснилось, что у него есть в наличии неплохие детективные способности и невероятное обаяние. Потому что он не только нашел на чеке от медведя номер ее бонусной карты, но и как-то сумел уговорить продавщицу, чтобы она посмотрела по базе и дала ему номер ее телефона, хотя вообще-то такое было запрещено. Историю про подарок дочке он выслушал с удивлением и признался, что был такой уставший и невыспавшийся, что вообще плохо помнит, что было. И сразу извиняется, если нагрубил. Она замахала руками и возразила, что он вовсе не грубил и вообще вел себя на редкость адекватно для того, на кого напала сумасшедшая женщина, ищущая обезьяну. Он смешливо фыркнул и заказал им еще по кофе. С мороженым. Через три часа пришлось расходиться, потому что ей надо было забирать дочку у мужа и везти ее к бабушке, но они уже договорились увидеться завтра, потому что… да потому что просто было очень хорошо вместе. И это как-то быстро им обоим стало понятно. Когда на следующий год она разбирала ящик с бумагами перед тем, как переезжать в новую большую квартиру, то нашла там старый конверт со своим письмом для Деда Мороза. Перечитала, улыбнулась и подумала, что волосы у Женьки не кудрявые. А самые что ни на есть прямые. Но это Деду Морозу она, пожалуй, готова была простить. 6. Первый снег Она выходит на крыльцо университета после последней пятой пары. Есть хочется, спать хочется и домой бы попасть поскорее. Она ждет привычную темноту, хмарь и грязь, но вместо этого на нее летит белое, снежное и радостное. Огромная светлая просторная улица. И в лучах фонаря видно, как сыплются и сыплются сверху мелкие снежинки. – Снег! Блин, реально снег! – высыпавшие из дверей универа одногруппники орут и гогочут так, как будто они дурные пятиклассники, а не взрослые парни. Шапок нет ни на одном, снег серебрится на темных, светлых и русых волосах. Перчатки тоже не про них, поэтому снег они сгребают прямо так – голыми руками. И этот показательный идиотизм ее почему-то ужасно восхищает. – Лови! – Ахха, не попал. Лошара! – Слышь, да сам ты лошара! В хохочущего Руслана прилетает снежком, а низкий, коренастый, похожий на гнома Макс пытается сбить с ног белобрысую каланчу – Игоря. Они валятся в снег и начинают увлеченно бороться. Побеждает, как ни странно, Макс, который с огромным удовольствием вдавливает Игоря лицом в снег. Тот ржет и вырывается. Ну а Мишка, понятное дело, сразу атакует девчонок. Весело поддразнивает Еву с Маринкой, осыпает снегом Варю, а красотке Оле сует снежок в капюшон ее дорогущей норковой шубки и так призывно ухмыляется, сверкая глазами, что будь она на ее месте… Но Оля почему-то только презрительно фыркает, а пригоршню снега, собранную рукой в изящной кожаной перчатке, швыряет в сторону молчаливого, перетаптывающегося с ноги на ногу Добрыни. Попадает ему прямо в лицо, он ругается и отплевывается, и после этого начинается самая настоящая битва. Девки оглушительно визжат, укрывшись за скамейкой, и обстреливают парней коряво слепленными снежками. А те идут в наступление, и перевес явно на их стороне. Все это так волнующе заманчиво, что она нарочно замедляет шаг, надеясь на что-то. Может, позовут или окрикнут… В затылок врезается снежок. Она тут же оборачивается и гневно вопит «А я тут при чем, идиоты?», хотя на самом деле радостно так, что едва получается сдержать улыбку. – Даш, пошли к нам! – кричит ей Ева. – А то их больше, так нечестно. И она с готовностью, которой никто не ожидал от высокомерной зануды-отличницы, ныряет к ним за скамейку, по дороге получив еще несколько бодрящих снежных приветов. Парни лыбятся, а больше всех Мишка. Этот всегда зубами готов посверкать, у него ни слова без шуточки. И улыбка такая, что невозможно глаз оторвать. Ну потому что слишком красивый, нельзя так. Вот и сейчас она смотрит только на него. Мишка. Черная куртка нараспашку, на темной челке звездочки снежинок, а длинные, покрасневшие от холода пальцы скатывают снежок и укладывают его на землю, к другим таким же. У парней уже целый склад боеприпасов – куда там девчонкам, которые больше хохочут, чем готовятся к атаке. – Пли! – кричит Руслан, и снежки летят градом. Один за одним. В сумку, в лоб, в норковую шубку. Визг до неба, раскрасневшиеся щеки и отчаянное «Девки, бежим!». Разбегаются в разные стороны, но не так, чтобы убежать. А чтобы догнали. За спиной раздается довольный смех Оли, которая явно попала к тому, к тому хотела, а еще счастливые визги Евы, которая кричит «Не догонишь», а Руслан басом вопит «Догоню!». Она тоже бежит. Не оглядывается, потому что ужасно боится того, что ее никто не догоняет. За спиной крики и вопли, а еще, кажется, чье-то дыхание. Но, может, это не за ней. Ох ну пожалуйста, хоть бы за ней! Пусть бы Игорь, ладно. Ну или даже Макс. Да кто угодно, серьезно, потому что если сейчас за ней никто не бежит, то… – Попалась! Чужие руки хватают сзади, тянут на себя, и она с визгом падает на землю. В полете теряет шапку, снег набивается за шиворот и там становится холодно и мокро, да еще и под спиной какая-то ветка, но на это сейчас абсолютно наплевать, потому что над ней нависает Мишка. Почти лежит на ней, руками только в землю уперся. Она первый раз видит его так близко и зачарованно рассматривает темные пушистые ресницы, подбородок с ямочкой и острые скулы. А еще красиво очерченные губы, которые Мишка напряженно кусает, вместо того чтобы растянуть в привычную ухмылку. Кусает и смотрит на нее. Молча. А потом сглатывает, и она видит, как по его крепкой голой шее прокатывается кадык. И у нее в этот момент тоже пересыхает во рту. Мишка вдруг наклоняется еще ниже и касается губами ее губ. Короткий поцелуй, который она и понять-то не успела, но жаром сразу окатывает с ног до головы. Она изумленно выдыхает, снова смотрит на Мишку, он ловит ее взгляд и наконец улыбается. Быстро и как-то смущенно. – Тебе холодно так лежать, – говорит он и с сожалением встает, подавая ей руку. А когда она неловко поднимается, то Мишка уже снова похож на себя прежнего. Он стряхивает с волос налипший снег, привычно светит ухмылкой и весело кричит что-то валяющимся в снегу ребятам. Она даже успевает расстроиться. Ровно до того момента, когда до нее доходит, что именно он им кричит. «Не ждите меня! Я пошел Дашку провожать». А потом она идет к остановке в его шапке, которую он выудил из кармана, ведь ее шапка мокрая, а снег все еще идет, и ей нельзя заболеть. А он не заболеет, ему сейчас море по колено. Он идет рядом, белозубо улыбается, сыплет идиотскими шуточками, а она хохочет над каждой из них, и так хочется, чтобы дорога до дома была бесконечной. И чтобы как можно дольше не таял этот первый снег – волшебный и удивительный, как все первое. 7. Теплые носки На Новый год все члены семьи получали от бабушки носки. Разноцветные, шерстяные, теплые, плотные, кусачие носки, завернутые в полиэтиленовый пакетик и связанные между собой ниточкой. Ниточку надо было разрезать или разорвать – и тогда их можно было носить.