Дыхание стремится стать более глубоким, а расшатанные нервы добивают её уставший организм. – Бывает ещё и не так, – подозревая, что Маша на пути ко сну, в никуда хмыкаю я. И готовлюсь к бессонной ночи, но вырубаюсь замертво почти сразу после неё. Маша Когда открываю глаза, голова уже тяжёлая, причём настолько, что напрочь отказывается отрываться от подушки. Со стоном перевернувшись на другой бок, я как-то подзабываю, что там должен быть Глебов, но его там и не оказывается. Подушка лежит, второе одеяло аккуратно свёрнуто и оставлено на банкетке в изножье кровати. Как будто ничего не было. Хотя, по сути, так и есть. И не знаю, что двигало Глебовым, но за вчерашнюю выходку с объятиями ему большая моя благодарность. Которой он, естественно, не услышит. Потому что заснуть вот так просто, даже без учёта его героического переселения на пол, оказалось невозможно. Никак. Потянувшись за телефоном, я смотрю на время. Почти обед. И невеста, которая продрыхла половину дня. Прелестно… Ещё десять минут уходит на ванную. Выйдя оттуда уже одетой, я бросаю сомневающийся взгляд на собственный чемодан. Занять Глебовский шкаф? С одной стороны, как-то стеснительно, неудобно и вообще не очень. С другой, порядков в доме я не знаю и, помимо экономки, здесь могут оказаться ещё и горничные, которые решат сделать это за меня. И вот это будет в десятки раз неудобнее. Тяжело вздохнув, я раскрываю чемодан на банкетке и молниеносно складываю одежду на свободную полку в шкафу. Фух. Конечно, Глебов не будет против, но делать это без его присутствия как-то… не так. Дверь в спальню резко и широко открывается, являя мне, собственно, Глебова. Раздражённого настолько, что меня он замечает не сразу, только после того, как делает два шага в комнату. Зато когда замечает… Да, я понятия не имею в чём тут принято ходить дома, но джинсы и свободная кофта казались максимально нейтральным вариант. Вот только я как-то не учла, что она у меня на одно плечо. – Доброе утро. – Добрый день, – осторожно отзываюсь я в ответ подходящему Глебову. Тоже, кстати, в джинсах и пуловере. Скользнув взглядом по закатанному рукаву, я вспоминаю про татуировку. И дурацкое любопытство вылезает, предлагая попросить посмотреть. Угу, представляю, чем закончиться эта идея, особенно, после Глебовского «я тебя хочу». – До обеда полчаса, я пришёл тебя будить. – Ты поэтому не в настроении? – в последний момент исправляюсь я, понимая, что выбора нет. Стоит мне хоть один раз прилюдно ему «выкнуть» и у старшего Шестинского появится слишком много вопросов. – Этим я как раз собирался своё настроение исправить, но ты встала без меня, – признаётся Глебов, взяв меня за руку и переплетая наши пальцы. – Тренировка, – с улыбкой кивает он на наши руки. – Я так и подумала, – фыркаю в ответ. И вот вроде взрослый, а ведёт себя… Требовательная вибрация разрывает наши взгляды, вот только отпускать меня Глебов не настроен. – Да? – недовольно глядя на него из-за того, что пришлось правой рукой доставать телефон из левого заднего кармана, отвечаю я, не посмотрев, кто звонит. – Привет! Не отвлекаю? – Услышав голос Артура, я дёргаюсь, но хватка Глебова становится железной. И улыбка тоже… впечатляет. – Привет, нет, не особо. – Зато мой раздражённый прищур Глебова вообще не волнует. И этот… вторая ладонь которого ложится на мою талию, притягивает меня вплотную. Пользуясь тем, что я не могу ничего! Обе руки заняты, а разговор я бы не прекратила даже если бы рядом оказался настоящий сибирский медведь, не то, что фиктивный жених. – Как родственники? Соскучились? – тем временем живо интересуется Артур. – Очень. – Вечернее знакомство было слишком показательным. – Встретили как родную. И нет, я не обращаю внимания на то, что исполняет Глебов! Даже если он перекидывает волосы мне за спину. Даже если лёгкий поцелуй в шею заставляет покрыться мурашками меня всю. Даже если от того, как он прикусывает мочку уха, отказываются работать ноги. Чтоб вас всех! – Ну, классно, – радуется в это время Артур. Угу, очень! – Значит, не зря приехала. – Очень не зря, – насмешливым шёпотом во второе ухо, отчего дурацкие мурашки идут на второй заход. – И как там, совсем холодно? Очень, блин! Особенно, когда Глебов, не отпуская руки, передислоцируется мне за спину, чтобы коснуться губами шеи и серией едва ощутимых поцелуев спуститься к основанию шеи. Но и на этом он не успокаивается, скользя губами по обнажённому плечу, ниже, до края кофты. – По прилёту было -20, – чувствуя, как пересыхает в горле, отвечаю ему в ответ. – Артур, извини, меня зовут. Не могу сейчас говорить. – Без проблем. Пиши, если вдруг что, – дружелюбно предлагает моя вечная влюблённость. Резко дёрнувшись, я разворачиваюсь к Глебову лицом. – Я перезвоню тебе попозже, когда освобожусь, – отвечаю Артуру, глядя прямо в глаза фиктивному жениху, – ты не против? – Звони, буду рад. – Твоё «дело»? – насмешничает Глебов, стоит мне отвести телефон от уха. – Без моего согласия? – Да, когда он вспоминает, что хочет меня, становится просто космос, но я здесь вообще не для этого. – Маш, – Глебов забирает телефон из моей руки и бросает его на кровать, – вот тут согласие как раз не причём. – Я хочу возразить, но он снова слишком близко, сначала большим пальцем легко оглаживает подбородок, а потом снова съезжает на оголённое плечо. – Мы тренируемся, иначе ты все эти дни будешь краснеть, смущаться и меня избегать. Так себе поведение для невесты. – Значит, тренируемся? Зря, ой зря! Но вместо логики у меня сейчас кисель, причём злой кисель, который требует мести. Именно поэтому пальцы свободной руки легко касаются тыльной стороны его ладони. Крыльями бабочки оглаживают жёсткие костяшки, поднимаются до запястья. Отвлекшись от занимательного зрелища, я вскидываю победный взгляд на Глебова, но какое там!.. Зря я это затеяла, но, может, так я смогу понять, что у него за тату? Задержавшись на запястье, я останавливаюсь, пока не чувствую быстрый уверенный пульс в вене. Улыбнувшись сама себе, легко веду пальцами выше, чувствую, как напрягается мышца под моими прикосновениями. Вот и край светлого пуловера, из-под которого выглядывает тот злосчастный завиток. Обхватив Глебовский локоть, я большим пальцем глажу часть, пока неизвестного мне, рисунка. – Могу раздеться, – насмешливо предлагает Глебов на тон ниже, стоит мне приподнять рукав едва ли на миллиметр. – Или так далеко твоя тренировка не заходит? Прикусив губу, поднимаю на него, сразу ставший смущённым, взгляд. – Нас ждут на обед. – Подождут, – совсем хрипло отзывается Глебов. И я ничего не могу сделать, когда его большой палец вытягивает мою нижнюю губу из плена моих же зубов. И когда склоняется надо мной, прижимая ближе, тоже ничего не могу. И, когда его язык лаской проходит по моему собственному укусу, всё, что я могу – прикрыть глаза и сдержать волнующее «Ах!» – Открой глазки, радость моя, – шёпотом мне в губы, и не послушаться нереально. – Мы же тренируемся, да, Маш? В смысле это он так разрешение спрашивает? Завороженная блеском льдистых, истинно-сибирских глаз, я уже мало что соображаю. Не мне играть в эти игры, и не сейчас. Легко улыбнувшись, Глебов приподнимает край кофты, положив обжигающе-горячую ладонь мне на поясницу. Эта же ладонь поднимается выше, добираясь до края белья. Волнует ли это меня? Ещё как! Но, увы, не в том смысле, в котором стоило бы. И не знаю, что при этом и куда у меня выделяется, но возмущения нет. Есть рваное дыхание, такое же, как у него. Есть желание податься ближе. Есть, наконец, волнующая дрожь, скручивающаяся тугим узлом где-то внизу и очень глубоко, когда Глебов вжимает меня в себя, не стесняясь демонстрировать своё собственное желание. Гораздо более впечатляющее, чем у того моего парня. И вот это всё находится так далеко от страха, как я от балерины! А на лице Глебова появляется такая улыбка, что последние зачатки моего робкого возмущения захлёбываются желанием вернуться во вчерашний вечер. И ни разу не для того, чтобы уснуть в обнимку. Вцепившись ногтями в его предплечье, я просто жду, но этот… Слов нет, чтобы подобрать ему название. – Нас ждут, Маш. – Вместо поцелуя – волнительный шёпот на ухо. – На обед. Собственно, обед. Специфический по всем фронтам. Потому что на столе дичь, и за столом, в общем-то, тоже. Но если первое понятно и логично, то мёртвая тишина, в честь приезда любимого и единственного сына, уже не очень. Надежда, что вчера вот это всё мне показалось, не оправдывается, и сейчас я преувеличенно аккуратно насаживаю на вилку кусочек мяса. – Машенька, – делает очередную попытку завести оживлённый разговор Татьяна Михайловна, – а где вы работаете? То есть они совсем не в курсе, да? Я медленно поднимаю взгляд от тарелки и натягиваю на губы улыбку, сдерживаясь, чтобы не бросить взгляд на Глебова. – Пока я только учусь, на очном. И иногда подрабатываю фрилансером, в основном делаю сайты и так, по мелочи.