Сказать или промолчать? Оба варианта чреваты, но… у меня есть её «да», а остальной мир может катиться ко всем чертям. – Ортавская Дана Олеговна, тридцати пяти лет от роду – редкостная дрянь и, по совместительству, моя бывшая невеста. – Некрасиво отзываться так о женщине, с которой… жил. – Машенька преувеличенно аккуратно ставит бокал на стол и отходит так, чтобы Данка попадала в угол её обзора. А мне гораздо интереснее не то, что она говорит, а что при этом думает. Потому что, если ничего, то смысла серьёзно дёргаться в её сторону у меня просто нет. Ой, всё, тормози, пока зубы не сточил! – Некрасиво, радость моя, трахаться неизвестно с кем в квартире жениха. – Грёбаный ты случай, не сдержался! – Прости, я… Злости неожиданно оказывается больше, чем должно быть, хотя казалось, что всё. Нечему уже тлеть. – Ты обижен и это нормально, – ровно заявляет моя начитанная прелесть, отводя взгляд. – А помириться никогда не поздно… – Я не обижен, Машенька, я в бешенстве, – тоже ровно, с широкой акульей улыбкой. – А мириться с женщиной, тебе изменившей, это всё равно, что себя не уважать. – А любовь? – вскидывается она. И нет, ревности в Маше нет, собственничества тоже нет, и это бы меня убило к чёртовой матери, если бы не обида. Невесомая, прячущаяся за правильными и умными словами. Очень перспективная обида. – Любовь, радость моя, это другое, уж поверь. А то, что было у нас, называют обычно сексом. – В голос возвращается, натренированный студентами, поучительный тон. – По первости можно спутать одно с другим, но потом отличия всё заметнее. И тем хреновее, чем дольше себя обманываешь. – А у нас что? – не глядя на меня, задаёт она вопрос, на который я не рассчитывал. Скрываться, притворяться и врать? Смысла нет. – А у нас, Машенька, помолвка. – Фиктивная, – едко добавляет она. Ну да, ну да. Не то чтобы я планировал жениться на студентке, откровенно говоря, я даже не спал ни с кем из них ни разу за все годы практики, но вариант вдруг кажется нетрезво привлекательным. И не вызывает внутри ни единого протеста. – Ты так часто это повторяешь… сама себя убеждаешь? – хмыкнув, интересуюсь я. – Мне не нравится ход твоих мыслей, – качает она головой, глядя куда-то мне за плечо. – Илья… – Приходится осслабить хватку, пока хрупкий хрусталь, треснув, не поранил кого-то из нас. – Мы можем поговорить? Очень медленно поворачиваясь на голос, я не вижу – чувствую, как моя прелесть готовится уйти в тень. Ну, уж нет. – О чём? – Взяв Машеньку за руку, я не даю ей скрыться в толпе. И притягиваю ближе. Надеясь, что даже моей самой наивной станет понятна такая расстановка приоритетов. Дана молчит, я молчу, Маша деланно-безразличным взглядом рассматривает гостей. – Мне кажется, Марие эта тема покажется малоинтересной… С-с-стерва. – Вы знаете, Дана, – бровь вздёргивается сама собой, когда в Машином голосе слышится ирония, – я люблю, малоинтересные другим, темы. Хобби такое. Вот это… Маша. Чувство, большее, чем гордость, сдавливает грудь, но плевать. Здесь и сейчас моя Машенька вежливо-заинтересованно смотрит в глаза этой дряни. И также улыбается, вот только приподнятая бровь добавляет во всё это заметную долю ехидства. – Как я вас понимаю! – Дана становится саркастично-оценивающей. – Хобби делает нашу жизнь ярче, особенно, если помогает в повседневности. Макияж, стиль, фитнес… Ах, да, вы, наверное, больше по малоинтересным макраме, вязанию или… – эта стерва деланно задумывается, – может быть, кроссворды? И снисходительный взгляд, её фирменный, после которого очень хочется помыться. То есть эта дрянь не понимает, что за Машеньку я её на лоскуты порву? – И по ним тоже, – не дав мне вставить и слова, доброжелательно улыбается моя прелесть, положив ладошку мне на плечо и, в целом, скопировав недавнюю Данкину позу. – Мозг, знаете ли, развивает. Ах, да, – спохватывается она, – вы же не по этой части, у вас же стиль, макияж и фитнес… Нокаут. Для Данки, умом которой всегда восхищались, с тремя высшими и миллионами курсов – полный финиш. Такой, что вместо ответа молоденькой девчонке, она стоит и обтекает, не ожидая такого поворота. Да никто, блин, не ожидал. – Я пойду, любимый, – тем временем Машенька легко целует в щёку охреневшего меня, – беседа и правда выходит малоинтересной. Мгновение, и она скрывается в толпе гостей, но теперь я боюсь уже за них. Такое сочетание ума, характера и голимого секса всухую сделает всех этих недоделанных банкиров, партнёров и конкурентов. Меня уже сделала. Напрочь. – Ничего не скажешь? Ой, всё. Вот на это беззащитное и показательное я тоже уже насмотрелся. До иммунитета. – Я бы сказал, да цензура не пропустит. Взгляд перескакивает с одного гостя на другого, и Машенька находится в компании мамы, снова открыто улыбающаяся и весёлая. Как удачно, что они так сошлись… – Илья… – То есть нагонять в глаза тоску на грани слёз она тоже не разучилась? Хотя о чём это я! Прошло-то всего ничего, недели две от силы, а кажется, что лет десять. – Давай выйдем, мне нужно с тобой поговорить… Пожалуйста, Илья! – Хрен с тобой. С громким стуком поставив бокал, я первый резким шагом выхожу из гостиной. Вся движуха сейчас там, на первом этаже, в то время как коридор второго тонет в полумраке, приглушённого до минимума, света. Не дойдя до зимнего сада всего ничего, я поворачиваюсь к Дане. Неспешно шагающей Дане, которую не смущает ни брошенный внизу Добронравов, ни злой я. Минуту молчим, вторую. Она стоит напротив и крутит кольцо на безымянном пальце, я продолжаю ждать концерта. – Если это всё, – ещё спустя пять минут молчания, – то меня ждут. Но уйти не получается. То ли на это и был рассчёт, то ли случайно получилось, но Дана останавливает меня за манжету рубашки как раз, когда я прохожу мимо. – Илья… Илья, – на тон ниже и вполовину слезливее. – Ты же понимаешь, что это всё… – Отчётливо, – хмыкнув, собираюсь отцепить от себя наманикюренную ручку, но Дана накрывает мою ладонь второй своей и подаётся вперёд декольтированной грудью. – Прости, я не должна была тогда… – Знаешь, меня полностью устроило, как мы разошлись, – признаюсь честно, понимая, что так оно и есть, – молча, без лишних истерик и вот этого всего. – Я не хочу с тобой расходиться! – Соблазнительно приоткрытые губы и тёплое дыхание на моём лице. – И тогда не хотела, но ты решил всё за нас двоих… – Ты обсчиталась, милая, – не впечатлившись провокацией, скривившись, отстраняюсь я, – было минимум трое, но с математикой у тебя всегда было не очень. И, знаешь, очень надеюсь, что в тот день под тобой был всё-таки Добронравов, иначе тенденция складывается нехорошая… – Говорит тот, кто поимел собственную студентку, – мгновенно вернувшись в амплуа стервы, прищуривается Дана. – Или скажешь, что эта девчонка на самом деле твоя невеста? – она расцепляет наши руки. – Ты же получил от неё, что хотел… Лёгким, знающим движением, её рука скользит по моему плечу, обнимает за шею. Музыкальные пальцы касаются затылка, ласковым движением проходят по коротким волосам. – Ты же всё ещё любишь меня, Илья. И ни одна простушка не сможет стать заменой… Дана прижимается совсем вплотную, оставив между нашими телами место лишь для того, чтобы положить руку на ширинку брюк. Знала бы ты, Машенька, что со мной сделала, постыдилась бы. – Ты меня за кретина держишь, милая? – усмехаюсь ей в губы, никак не реагируя. Ни сверху, ни снизу. – Или я должен поверить, что, трахаясь с кем попало, ты меня искренне любила? – Все ошибаются, – невозмутимо пожимает она точёными плечами, с одного из которых киношно падает лямка. – Я ошиблась тогда, ты – сейчас, думая, что эта малышка заменит тебе меня. – Охрененная наглость, – вздёрнув бровь, качаю я головой. – Тебе, бывшая моя любимая дрянь, хотелось всего и побольше. И сразу, а простой препод тебе этого дать не мог, зато правая рука нефтяного магната очень даже. Неспеша скользя ладонью по её руке, я собираюсь оторвать от себя эту стерву, но, подняв взгляд, встречаюсь глазами с моими персональными несчастьями. Которые на сто процентов оправдывают прозвище, оказавшись не в то время и не в том месте. Паника ледяной волной окатывает с головы до ног, но поздно. Потому что, пока я офигеваю над новыми для себя ощущениями, мозг очень хорошо понимает, как выглядит наша прелюдия со стороны. И что могла в ответ на всё это подумать моя наивная прелесть. Замерев на мгновение, Машенька делает шаг назад, оступается, испуганно вздохнув, и, под мой всё более недовольный взгляд, быстро спускается вниз по лестнице. Уже можно стреляться или есть ещё шанс на пересдачу? Оторвав от себя загребущие руки бывшей дряни, я удерживаю её за запястья. – Любись с кем хочешь и сколько хочешь, только меня не трогай. Два резких шага по коридору и её насмешливое: