Я. Угрожать. Господи, и эту женщину называют умной? – Конечно, милая, – перебивает она, открывшую было рот, меня, – сейчас ты будешь кричать, злиться и отрицать всё, но, поверь опыту, будет так, как я сказала. Поэтому давай эти дни подружим, через ещё парочку разойдёмся, как в море корабли, а потом ты тихо и мирно исчезнешь с горизонта Ильи? А адекватность в ней, вообще, ночевала? Хоть когда-нибудь… – Вашему впечатляющему опыту можно верить, с моим его явно не сравнить. – Спокойно улыбаясь, я поднимаюсь. – А если не исчезну? Не то чтобы угроза, чисто так, любопытство утолить. – Тогда завтра тебя здесь уже не будет, – с доброжелательностью голодной акулы. – Сама сбежишь, униженная и оскорблённая. – Бегу и падаю, – хмыкнув, я иду в сторону ванной. – Послушай меня, девочка… – Это вы, женщина, послушайте. – Да достала уже! Резко развернувшись, я отвечаю прищуром на прищур. – Свои претензии, притязания и прочую гадость оставьте при себе. И угрозы тоже, потому что вы здесь не хозяйка и такими темпами, – я окидываю её насмешливым взглядом от бежевых лодочек на шпильке до накрашенных губ, – ей не станете. Насколько помню, вас, вообще-то, жених ждёт, так идите… вниз, а меня не трогайте. – Что, секс с Ильёй тебе зубки отрастил? – Зло усмехнувшись, она делает шаг ко мне. – Не рассчитывай, что это надолго. Сколько у него таких, как ты? Смазливых студенточек, которых он пачками может иметь на собственном столе? А меня надо ещё заслужить… – То-то он бегает от такого счастья, – весело хмыкаю я, кажется, выбесив её напрочь. Никогда не замечала за собой таких талантов, хотя я, вообще, многое не замечала. – Да ты!.. – Она приближается вплотную, нависая надо мной благодаря каблукам. И это неприятно настолько, что я останавливаю её, упёршись ладонью ей в грудь. Почти в грудь – приходится коснуться прохладной и гладкой, как у змеи, кожи в низком вырезе топа. Фу. И, естественно, без свидетелей не обходится. – Радость моя, – нараспев зовёт Илья, бесшумно обходя нашу живописную группу, – выбрось гадость. – Да с удовольствием. – Отступив на шаг под его внимательным взглядом, я показательно отряхиваю руки. – Со своей гадостью, будь добр, разбирайся сам. Показательно скривившись, я иду в ванную и снова не дохожу. – Маш… – Он удерживает меня за запястье, собираясь то ли обнять, то ли выкинуть ещё что-то такое же романтичное, но вместо этого натыкается на мою поднятую ладонь. – Сам, Илья. Выдернув руку, я, наконец, отгораживаюсь от этого цирка надёжной дверью. Глебов Сколько у меня есть, чтобы придушить стерву? Минута? Тридцать секунд? Развернувшись, не говоря ни слова, я обхватываю горло этой дряни. Не сильно, тщательно контролирую каждое своё действие, но ощутимо. – Соскучился по играм? – хмыкает Дана. – Безмерно. – Взять бы и прибить, но тогда мне не о Машеньке придётся думать, а об адвокате. – Можем решить и этот вопрос. Ночью… в зимнем саду. Хочешь? – Больше всего я хочу тебя придушить, – искренне, как никогда. Сильнее сжав руку, я добиваюсь только того, что Дана обхватывает моё запястье, улыбаясь. – Давай, – провокационным шёпотом. – Ты же любишь пожёстче… – Я люблю честность, – глядя в наглые синие глаза, – и искренность, но тебе не понять. Ты у нас больше по фитнесу и макияжу. Хмыкнув, я отпускаю её, показательно отряхнув руки. Интересно, моя прелесть специально задерживается или решила подготовиться к ужину? – Тебя Добронравов не заждался? – Меня не волнует… – Значит, так, – прищуриваюсь я, раздражённо выдохнув. – Предупреждений больше не будет, меня всё это достало. Если ты, бывшая моя дрянь, ещё хоть раз подойдёшь к Маше, я подойду к Добронравову. Так подойду, что он поверит в мою версию событий. – Ну, слава богу, хоть что-то заставляет её напрячься! – И останешься ты как старуха, только разбито будет не корыто, а мечты о бриллиантах, машинах и послушном муже. Это понятно? – Ты ничего не докажешь, – кривится она. – А ты проверь, – усмехнувшись, я иду к двери ванной, где пропала Машенька. – Заодно, может, вспомнишь, что бесить меня очень вредно… для собственных нервов. Наши недолгие переглядывания заканчиваются её закономерным поражением. Резко развернувшись, Дана, чеканя шаг, выходит из спальни, громко хлопнув дверью. – Маш? – Привалившись плечом к косяку и мгновенно забыв про всяких придурочных, я костяшками стучу по двери. – Ты там утонула? Дверь распахивается почти мгновенно. – Я там вежливо пережидала очередные разборки. – Она копирует мою позу, что приятно, опираясь на тот же косяк, что и я. Так близко, что сердце пропускает удар. – Всё? – Ты знаешь, что ты самая лучшая? – Невозможно не улыбаться, и я ласково заправляю прядь волос ей за ухо. – Догадываюсь, – смешно морщит нос Машенька. – Мы ужинать идём? – Идём. Переплетая наши пальцы, я утягиваю её в сторону выхода. Удивительно, но ужин проходит неплохо. Дана, наконец, выполняет свои прямые обязанности, не отходя от Добронравова, а у остальных итак не было проблем. Пока мама не решает преподнести их на блюдечке. – Машенька, – вдруг вспоминает она, когда мы переходим в гостиную, – а вы с Ильёй уже назначили дату свадьбы? Весело подняв бровь, я перевожу взгляд на поперхнувшуюся воздухом и разом покрасневшую Машеньку на диване. Как бы мне тоже интересно. – Н-нет, – хрипло отвечает она искренне-расстроенной маме. И мне? Нет, расстройства ноль, обиды ноль, одно нездоровое веселье и желание обсудить и этот вопрос. Подозреваю только, что кое-кто будет не в восторге. Рано ещё. – Нет?.. А вы, Виктор Романович? Назначили? Хм, у мамы проснулось настойчивое желание всех поженить? Удобно, в общем-то, можно сделать вид, что я не причём, а отказать маме моя добрая и отзывчивая прелесть не сможет. – Татьяна Михайловна, верите, я хоть завтра! – негромко смеётся тот, прижимая Дану ближе. – Но невесте хочется тепла и солнца, поэтому планируем на середину лета. – Середина лета? – задумывается мама. И переводит плотоядный взгляд на Машеньку. – А может, вы тоже решитесь на середину лета? Справили бы двойную свадьбу… Прямо здесь. Я бы украсила всё, не хуже ваших Мальдив бы получилось… – Я не… Н-не уверена, что… Я вот тоже не уверен, что моей терпелки хватит так надолго. Не хочу ждать, больше нет – чем быстрее в паспорте некоторых особо упёртых появится моя фамилия, тем легче станет жить. Мне точно, потому что о смене студенческих списков я позабочусь в первую очередь. – Мы подумаем, мам. – Хмыкнув, я поднимаюсь и пересаживаюсь к Машеньке на диван, приобнимая её за талию. – До лета надо ещё дожить, а я никогда не отличался терпением. Взяв Машины руки в свою, я понимаю, что они у неё ледяные. Так испугалась? Да ладно, никто не потащит её в ЗАГС силой… Разве что шантажом, абьюзом и чем там ещё?.. – Новый год? – воодушевлённо предлагает мама, отец поднимает на неё недовольный взгляд, а моя прелесть вздрагивает. – Кто-то хотел в баню… Да ладно тебе, девочка моя, не понравится – разведёшься. Наверное. Если получится. – Да уж, лучше в баню, – демонстративно кривится отец, но я не Маша, мне плевать. – Виктор Романович, ты идёшь? – С удовольствием! – радостно откликается тот. – Илья?