Спустя полгода обучения старшего ребенка в первом классе я увидел, что он не знает, как писать очень много букв, и решил, что мне по плечу научить его этому. Тем более были большие вопросы к школе, и рассчитывать на нее я уже не мог. Обстоятельства сложились так, что мы уезжали на две недели на зимние каникулы в отпуск, и мы договорились с ним каждое утро заниматься прописями. В первое утро я просто расстраивался. Он неправильно держал ручку, ему не удавалось выводить некоторые буквы вообще. А те, которые получались, были разного размера и разной формы. Например, «О» были иногда похожи на маленьких бегемотов, иногда на огурцы, а иногда на треугольники. Я шутил над ними, мы смеялись, но все-таки я был озадачен: как же правильно научить сына? На второе утро я уже начал нервничать. По-прежнему прогресса не наблюдалось, но я был уверен, что дело только в практике и в количестве часов, которые нужно посвятить письму. Шуток с моей стороны стало меньше, но я держался, чтобы не давить. Говорил: «Смотри, Никита, это просто». И сам показывал на чистом листе бумаги, как правильно выводить буквы. Личный пример не сильно работал: Никита понимал, что это просто, когда пишу я, но повторить не мог. Он просто не умел этого делать. День третий: мы тренируемся, выводим буквы. Очень медленно и не очень аккуратно. И тут меня осеняет. — Никита! Я буду учиться вместе с тобой. Я ни разу в жизни не писал левой рукой и сейчас буду писать текст «Я не умею писать левой рукой» пятьдесят раз. — И я впервые в жизни взял ручку в левую руку. Ох, друзья мои! Мой почерк при письме левой рукой оказался в разы хуже почерка моего ребенка. Нейронные связи в мозге сформированы не были, и я выводил этот текст минуты две, а потом не смог его прочитать. Что происходит вообще? Я же умею писать! Я ЗНАЮ, как пишутся буквы! Почему же вышло предложение, написанное китайскими иероглифами? Почему так сложно соединяются эти буквы и кто придумал эту дурацкую «ю»? В общем, я пыхтел, старался, и почти час у меня ушел на то, чтобы буквы были похожи на буквы. Рядом пыхтел и старался мой сын. И я понял его. Я понял, как это тяжело — учиться писать. Все претензии к моему сыну были сняты, мозг начал работать по-другому. При этом еще раз отмечу, что вообще-то писать я умею. В этот же день я придумал способ обучения, который, оказывается, уже был придуман до меня. Это метод «зеленой ручки», который разработала в свое время Татьяна Иванко. Когда ее дочка писала в прописях, мама не подчеркивала красной пастой ошибки ребенка, как это делали в начальной школе, а, наоборот, выделяла зеленой пастой те буквы и крючочки, которые получались хорошо. Тогда, не зная про этот метод, я дошел до него сам и начал рисовать восклицательные знаки возле тех букв, которые были написаны сыном близко к идеалу. При этом у нас было соревнование: нужно собрать больше восклицательных знаков на одних и тех же словах, чем в прошлый раз. Это было весело и азартно. Сын улыбался, я улыбался, мы были одной командой. Не людьми, которые перетягивают канат в разные стороны, а настоящими единомышленниками. Еще через несколько дней я предложил Никите порадовать бабушку и написать ей короткое обращение из тех букв, которые уже начали получаться. Пока Никита выводил этот текст, я наносил себе татуировку на левую руку: «Чтобы понять ребенка, нужно встать на его уровень». И если читателям этой книги покажется, что это некрасивый почерк, я скажу, что написано очень красиво. И я знаю, сколько сил было в это вложено и сколько гордости я испытал, когда увидел это предложение. 21. Не врите детям Отцы должны оберегать семью любой ценой, даже если для этого придется обманывать. Из мультфильма «Монстры на каникулах» — Папа, а мне будет больно? — спрашивает ребенок, когда мы идем ремонтировать его зубы. — Да, тебе будет больно, — отвечаю я, — но ты парень сильный, выдержишь и это. Я верю в тебя. Незачем врать ребенку. Хотя бы просто потому, что он узнает правду и будет очень сильно на вас обижен. А то и настолько сильно разочарован, что у него останется травма на всю жизнь. В качестве примера приведу диалог, который у меня состоялся на моей любимой Камчатке с одним из местных жителей, Володей. На экскурсии по Петропавловску-Камчатскому я бурно отреагировал на театр, который увидел в этом городе. Он действительно красив, находится недалеко от Авачинской набережной и очень здорово смотрится. — Как часто ты ходишь в театр, Володя? — спросил я его. — Я не хожу в театр. Уже двадцать пять лет, — ответил мой новый приятель. И дальше он поведал историю, которая навсегда оставила след в его сердце. Когда Володе было три года, бабушка повела его на какой-то детский спектакль, но Володе этот спектакль не нравился. У него было много энергии, он возился на стуле, съезжал с сиденья на пол, громко спрашивал бабушку, когда уже все закончится, и другими детскими способами демонстрировал свою невовлеченность в действо, которое происходило на сцене. Бабушка же в свою очередь цыкала, одергивала, краснела, извинялась перед соседями и заставляла на все это смотреть. Антракт. Все выбегают из зала в фойе для того, чтобы купить сладкую вату и сбегать в туалет, и тут внимательная бабушка, просканировав обстановку вокруг, увидела много разных масок, висящих на стене. Это были маски монстров, клоунов, животных, рыцарей да и много кого еще. — Вова, смотри, какие маски! — показала бабушка пальцем, и завороженный Володя, открыв рот, стал ими любоваться. — Нравятся они тебе? — Конечно, нравятся, бабушка, они такие красивые! — отвечал ее любимый внучек. Надо сказать, что маски и правда были очень красивые, привезенные из разных стран и регионов страны. Подвешены они были в два раза выше человеческого роста и служили скорее элементом театрального декора, но точно не продавались. Но бабушку это не остановило. — Так вот, Володя, если ты смирно будешь сидеть весь второй акт представления, то после спектакля сможешь выбрать любую маску и забрать ее с собой. И Володя был идеальным ребенком следующие семьдесят минут своей жизни. Он не издал ни одного звука, внимательно слушал каждое слово актеров со сцены, еле дышал, чтобы не спугнуть удачу, которая ему представилась совершенно случайно. И он думал о той самой маске, которую унесет домой. Как вы понимаете, Володя никакой маски домой не унес. Со словами «Нечего себе придумывать» бабушка тащила его в гардероб, чтобы поскорей уже отдать родителям, а он сначала был растерян, потом злился, а потом безудержно рыдал. И с тех пор больше ни разу в жизни не переступил порог театра. Никогда. Для ребенка нет никакой другой вселенной, кроме его родителей и близких родственников. Ей он доверяет на сто процентов, она может его всегда защитить, олицетворяет собой мудрость жизни. И если эта вселенная начинает показывать ребенку, что не такая уж она и надежная и она с ним тоже может поступать подло, то на кого в таком возрасте опираться ребенку? На кого рассчитывать? — Папа, ты не видел пульт от телевизора? — Я его убрал, потому что вы действительно перебрали с телевизором в это воскресенье и смотрели дольше на двадцать минут, чем мы договаривались. Давайте придумывать, в какие игры мы теперь можем поиграть все вместе. Хотя можно было сказать: «Пульт сломался», «Пульт унесла белочка и сказала, что принесет завтра», «Ой, я не знаю. А куда же он мог деться?» Что там еще говорят? Я действительно не понимаю смысл такого сиюминутного вранья. Мы, конечно, можем решить любой вопрос с помощью обмана, причем быстро, здесь и сейчас. Ведь это маленькое существо пока легко обмануть, оно же нам доверяет на сто процентов. Поэтому появляются бабайка, который заберет, если он не будет есть; папа, который приедет и в следующий раз обязательно купит эту игрушку; попа, которая слипнется от такого количества сладкого. Чтобы не боялся врача, чтобы был послушным в театре, чтобы поверил, что пульт унесла белочка. Точнее, не так. Чтобы в этот момент не боялся врача, чтобы в этот момент замолчал на семьдесят минут в театре, чтобы в этот момент поверил, что пульт унесла белочка. И угомонился. Только этот момент проходит. И укол оказывается болезненным. И ребенку нашему не только больно, но и обидно, что его обманул родной человек. Мы таким тактическим враньем только усиливаем его боль, формируем фобии и вызываем отторжение. Не надо разочаровывать детей собственным нежеланием разговаривать и объяснять. Кстати, это один из принципов, которыми я по-настоящему горжусь. Мои дети знают, что я ни разу в жизни их не обманывал (еще раз скажу: я просто не понимаю, зачем так делать) и ни разу в жизни не дал обещание, которое бы потом не исполнил. То есть если папа что-то пообещал — это точно, абсолютно точно будет сделано. Иначе он не будет давать слово. — Папа, а ты умрешь? — К сожалению, да. Все люди смертны, но я буду делать все для того, чтобы время, которое у меня осталось, проводить на сто процентов ярко вместе с вами. И им не всегда нравятся мои ответы. Мой старший сын после этой фразы начал возмущаться, плакать и даже говорить, что он вырастет и изобретет лекарство, мы не станем болеть и будем жить вечно. На это я ответил, что мне очень приятно, что он так любит нас и заботится. Пусть изобретет. Но при этом у меня есть возможность объяснить ему, что такое старость и как ее максимально отсрочить. У меня есть возможность поговорить с ним. Не отделаться от него враньем в этот момент, а выстроить диалог. Не врать, что у меня нет денег сейчас на эту игрушку, а объяснить, почему у меня другие приоритеты. Терпеливо разговаривая. Не пугать вон тем дядей в полицейской форме, чтобы ребенок умолк, а рассказать о том, почему в общественных местах ведут себя не так, как дома. Не обещать, что после того, как он пойдет в садик, у него появится много хороших друзей, а терпеливо разговаривать о том, как их можно завоевывать. В общем, работать родителем, а не быть вруном. Ведь каждый из нас хотел бы воспитать достойного человека, чтобы его ребенок был счастлив, уважаем и любим окружающими, ему все удавалось бы в жизни. При этом мы готовы обманывать в мелочах и напрасно его обнадеживать. Очень странно, не так ли? — Папа, а почему вы с мамой больше не живете вместе? — Потому что мы больше не любим друг друга и было бы нечестно притворяться перед вами, изображая любящих супругов. К сожалению, такое иногда случается. Но мы очень любим вас и по-прежнему остаемся для вас мамой и папой. Да, даже так. Все честно. И для детей, и для себя, и для всех вокруг. Потому что это правда и об этом нужно разговаривать. Психологи говорят, что причина, по которой мама с папой больше не живут вместе, — самый частый повод для лжи своим детям. Ну что же, как бы неприятно ни было это обсуждать, давайте поднимем и эту тему в книге. Чуть попозже. А пока просто примите решение перестать решать сиюминутные вопросы с детьми через обман. Не врите своим детям. 22. Родители сами подсаживают своих детей на гаджеты Мы собираемся и дальше упрощаться? Если читать только дайджесты, только комиксы, если вместо великих книг, вместо великих спектаклей, вместо великих фильмов, великих опер мы будем слушать только какие-то суррогаты, то на что тогда жаловаться? Наш мозг очень сложен. Он наполняется текстами, которые мы ему скармливаем. Если вы всякую дрянь туда будете пихать, будет такой мозг. Если будут сложные тексты, будут сложные люди. Еще 100 лет назад можно было бы подождать, но сейчас ждать уже нельзя. Потому что от этого зависит, кого и как мы учим. Чему мы должны учить наших детей? Мы же не свиньи, чтобы бросить их, как, знаете, Мальчика-с-пальчика: свели в лес и там его оставили. Но там-то мальчик умный был, он камешки себе понакидал, чтобы обратно вернуться. А мы ведем наших детей в лес, камешков никаких не даем и там бросаем. Говорим: «У нас эволюция, побеждает сильнейший, пусть они сами приспосабливаются». А если они не приспособятся, то что? Татьяна Черниговская, советский и российский ученый в области нейронауки, психолингвистики и теории сознания про цифровую эпоху[17] Самое главное — утрата социальных навыков, так называемый цифровой аутизм. Это неспособность критически мыслить. Это информационная псевдодебильность. Если ребенок маленький с раннего возраста постоянно живет в этой среде — то это цифровое слабоумие. И все вместе, как основа, — это цифровая зависимость, которая имеет точно такие же неврологические и биохимические корреляты, как и зависимость от наркотиков. Андрей Курпатов, известный российский психотерапевт[18]