– А… – выдохнул Гэбриэл, но трястись не прекратил. Он посмотрел в глаза Чендлеру: – Простите мое недавнее поведение, сержант. Был на взводе. Столько страху натерпелся… – Он не договорил. – Не волнуйся, это ненадолго. – Слава богу. – Подозреваемый немного расслабился. – То есть вы отпустите меня? – Нет. Необходим еще один допрос. На лице парня снова появилась тревога. – Зачем? Я же все вам рассказал. Мне нечего добавить. – Придется повторить. Возникли новые вопросы. – Какие еще вопросы? – Гэбриэл нахмурился. – Всему свое время. – Ну ладно… Его точно надежно заперли? – Сейчас сам узнаешь, – ответил Чендлер. Парня продолжала бить нервная дрожь. – Нельзя ли устроить допрос где-нибудь еще? В гостинице, например? – Нет, кредит доверия ты исчерпал, – отрезал Чендлер. Больше он на эти грабли не наступит. В противном случае можно будет сразу писать по собственному, не дожидаясь, пока Митч вышвырнет его из города. – Я не сбегу. – Неважно. Все оборудование для записи здесь. Ты тоже, – сказал Чендлер и добавил: – Успокойся. Ты в безопасности. Гэбриэл скривился; глубокие морщины на мгновение состарили его. – После того как тебя опоили, связали, гоняли по пустошам и в лицо угрожали смертью, сержант, видишь угрозу везде. Любая тень кажется убийцей. Гэбриэл стиснул зубы, закрыл глаза и шумно выдохнул через нос. – Но если придется, я готов встретиться с ним. – В этом нет необходимости, – заметил Чендлер и потащил парня к камерам. – Нам просто нужны кое-какие ответы. Зайдя в коридор, он крикнул через плечо: – Ник, подготовь нам допросную! – Мне сообщить инспектору о задержании, сержант? И что делать с кордонами? Чендлер задумался. Розыск следовало немедленно прекратить, но причин спешить не было. Опасность миновала. И Гэбриэл, и Хит под замком. – Обожди еще полчаса, – ответил сержант. Неуверенно кивнув, Ник вернулся в регистратуру. Внутри у Чендлера шевельнулось сомнение. Послушается ли молодой констебль или побежит докладывать Митчу? Сам Чендлер в его возрасте беспрекословно выполнил бы любой приказ командира, однако Ник, похоже, слепым повиновением не страдал. Если взять в расчет последние поступки Чендлера, это скорее к лучшему. На подходе к камере номер три Гэбриэл начал упираться и все пытался выскользнуть из хватки сержанта. – Он здесь? – прошептал парень так тихо, что Чендлер не понял, услышал он это на самом деле или ему почудилось. Сержант молча продолжал тащить подозреваемого в камеру. – Не надо… – взмолился Гэбриэл. Его загорелое лицо совсем побелело. Он то и дело оглядывался на своего конвоира. Голос у него был едва уловимым, как летний ветерок, но тем не менее пронзительным, совершенно не сочетаясь с жидкой щетиной и перепуганным взглядом. – Кто там? Гневный окрик Хита, напротив, эхом отдавался в коридоре. Гэбриэл весь сжался и завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук. – Это я, мистер Баруэлл, – ответил Чендлер, заталкивая Гэбриэла в камеру номер три. – Не шумите и отдыхайте. Сняв с парня наручники, Чендлер быстро вышел в коридор и закрыл дверь. Все, теперь оба под замком. Больше они никому не навредят. Услышав лязг задвижки, Хит оживился: – Кого это вы там заперли, сержант? Это он? – спросил он и вдруг осекся, а затем повторил присмиревшим голосом: – Это он?! Чендлер не ответил. Каждый из подозреваемых, похоже, в равной степени боялся другого, и ни один не выказывал хладнокровия, свойственного серийному убийце – как, по крайней мере, описывали в книгах и демонстрировали по телевизору. * * * С этими мыслями Чендлер вернулся в основное помещение. Ник едва опять не вскочил ему навстречу. – Он что-нибудь рассказал? – Нет. Один из них, сдается мне, неплохой актер. – Или оба, – заметил Ник. – Допросная готова. – Хорошо. – Кстати, большинство маньяков – отличные притворщики. Тед Банди, например… Выслушивать очередную биографию Чендлеру не дал вопль Хита из камеры. – Что такое? – спросил Чендлер, открывая задвижку. Хит прижался к щели. – Мне больно. Кажется, ребро сломано. – Раньше вы на это не жаловались. – Жаловался, тем двоим. Они даже не стали слушать. Понимаю, вам запереть человека без повода – раз плюнуть, такое сплошь и рядом творится, но я, между прочим, задыхаюсь. Он прижимал руку к окровавленному боку, сопровождая речь сиплым стоном. Трудно было сказать, притворство это или нет. – Сейчас разберемся, – пообещал Чендлер. – Вы позовете кого-нибудь? – рявкнул Хит. – Мистер Баруэлл, я же сказал: разберемся. Чендлер отправился назад. Проходя мимо камеры номер три, он остановился. Несмотря на вопли Хита, оттуда не доносилось ни звука. Шевельнулась необъяснимая тревога: а не исчез ли Гэбриэл снова? Решив посмотреть, как ведет себя новый заключенный, сержант открыл задвижку и с облегчением увидел, что тот лежит на койке, свернувшись калачиком и уставившись на стену, как будто Хит мог в любую минуту проломиться сквозь нее. Он выглядел жалким и напуганным. Несмотря на явные травмы, жалоб от него не поступало. Ситуация складывалась непростая. Допустить к подозреваемым врача значило потерять драгоценное время, которое можно было бы потратить на допрос. Отказ в медицинской помощи мог повлечь судебный иск в адрес полиции и сыграть на руку адвокату на суде. Выбора не оставалось. – Вызови доктора Харлана, а потом сообщи, чтобы снимали кордоны, – приказал он Нику, раздумывая отправить его с врачом осматривать Хита, пока сам будет допрашивать Гэбриэла. Нет, решил он, оставлять пожилого врача и зеленого юнца наедине с потенциальным убийцей слишком опасно. Чендлер оставил Митчу на автоответчике сообщение, что Гэбриэл сидит в камере. Только он повесил трубку, как Митч перезвонил. – С подозреваемым ничего не делать, сержант Дженкинс. Дождитесь меня. И не спускайте с него глаз. Чендлер узнал эти резкие интонации: Митч всегда злился, когда кто-то его обходил. В этой ситуации Чендлер считал себя правым – как ты со мной, так и я с тобой, – однако раздражение начальства вызывало еще и пьянящее чувство превосходства. Митчу добираться минут двадцать, не меньше, доктор Харлан Адамс явился через две. Он жил метрах в двухстах от участка. Врач тяжело навалился на регистрационную стойку. Массивный живот раздувался и сдувался, напоминая одно огромное легкое. – Ну, что тут у нас? – спросил Харлан сквозь одышку. – Может, передохнете пару минут?