Миками выволокли в приемную. Там работал висевший на стене телевизор; он увидел Акаму. Может быть, из-за этого Исии вдруг осознал, где находится, и негромко зарычал: – Миками, что за игру вы затеяли? Что вы наговорили начальнику?! – А ну-ка, отпустите! – Миками отшвырнул руки, еще держащие его. Казалось, будто он в огне. – Миками, объясните! Что вы наговорили… – Как будто оттого, что я скажу, что-то изменится! Экран осветился многочисленными вспышками. Кланяющийся Акама казался полупрозрачным. – Никто из вас ни черта не знает! Вы как слепцы… Вечно смотрите в рот начальству… вы не заметите, даже если у вас под ногами разверзнется земля! – Боюсь, Миками, что слепец – вы, а не мы. Как вы думаете, что будет, если вы рассердите начальника? Страдать придется нам всем, всему управлению… За то, что вы натворили, отдуваться придется нам всем! – Вы глупец! Вот почему нас выставляют дураками! Префектуральное управление принадлежит нам. Не думайте, что я буду стоять в стороне и позволю этим ублюдкам делать что им хочется! – Миками с силой ткнул кулаком в телеэкран. Лицо Акамы исказилось, перед тем как погрузиться во мрак, рассыпавшись в воздухе миллионом осколков. Глава 51 Кое-кто еще заслуживал хорошей трепки. Миками выбежал из секретариата и широким шагом зашагал по коридору; он распахнул дверь административного департамента с такой силой, что она ударилась о стену и сидевшие там сотрудники вздрогнули от неожиданности. Футаватари… Его на месте не оказалось; его стол по-прежнему пустовал. Сироты также нигде не было видно. Начальница подотдела Томоко Нанао, старшая над всеми женщинами-сотрудницами в управлении, развернулась в кресле, прежде чем встать. – Что у вас с рукой? Миками и не заметил, что его правая рука в крови; под указательным пальцем с тыльной стороны ладони он увидел ссадину. Кровь капала на пол. – Футаватари здесь? – Нет, он уехал. – Прежде чем ответить, Нанао подошла к настенному шкафчику. – Он вернется? – Сегодня уже нет. Предупредил, что поедет домой. В таком случае… Миками направился к кабинету Акамы, даже не постучав. Там еще пахло одеколоном директора, как будто Акама вышел несколько секунд назад. Нанао бежала за ним с аптечкой первой помощи в руках. Она достала дезинфицирующий раствор и бинты и протянула к нему руки: – Позвольте сделать вам перевязку! – Я сам сделаю. – Позвольте мне. – Я сам сделаю. Отстранив ее, он достал из аптечки ватный тампон. Приложил к ранке и зубами оторвал бинт. На ходу делая себе перевязку, он подошел к столу Акамы, за которым сейчас не было хозяина, и бесцеремонно присел на край. Достал телефон, нашел в списке контактов номер Футаватари и позвонил ему с телефона Акамы. На экране телефона Футаватари отразится прямая линия Акамы. Футаватари определенно придется ответить. Он подошел к телефону после двух гудков. – Как ты можешь говорить, что это не важно? – без всякого вступления начал Миками. – Я узнал, что задумали в Токио. Если уж это не важно, что тогда важно, черт побери? – Кто тебе сказал? – Начальник Цудзиюти. – Нет… кто дал тебе мой номер? – Болван! Неужели не понимаешь, что происходит? Речь идет не о какой-то интриге с целью захватить угрозыск. Речь идет о большом заговоре с целью уничтожить все управление префектуры! Ты хоть понимаешь, в чем сейчас принимаешь участие?! Футаватари не ответил. Миками услышал шаги. Шум на заднем плане. Хлопнула дверца машины. – Футаватари… – Кажется, я уже тебе говорил. Никаких различий не существует; нет управления, нет Токио. Полиция монолитна. – Да-да, такой бред несут в Токио! Как мы можем называть себя региональной полицией, если даже директора уголовного розыска нам присылают сверху? – Остынь. Ничего плохого не будет. Наоборот, результативность резко возрастет. Результативность? Слова Футаватари отражали то, что говорил Цудзиюти: «Поверьте мне, самый быстрый способ для истинных преобразований – смена руководителей. Скоро вы увидите, как улучшатся отношения уголовного розыска с административным департаментом. В результате обеим сторонам будет легче выполнять свою работу». Миками показалось, будто он наконец все понял. Впервые он понял, во что верит Футаватари, к чему он стремится. Он хочет любой ценой ослабить уголовный розыск, добиться незыблемого преобладания административного департамента. Миками всегда подозревал нечто подобное, но он ошибался. Он не учел, что Футаватари метит выше, в Токио. Он получает приказы от Цудзиюти. Но не только ими определяется поведение Футаватари… – Что, боишься? – Чего? – Поста директора уголовного розыска. Футаватари молчал. Он не переспросил, что имеет в виду Миками. В яблочко! Футаватари должно быть известно обо всем больше, чем кому-либо другому. Иерархический порядок нельзя менять. Для человека, который в сорокалетнем возрасте дослужился до суперинтендента, существует единственный потолок – пост директора уголовного розыска. Ведущий специалист кадровой службы должен возглавить уголовный розыск. Правда, должность перейдет к нему лет через десять – двенадцать, и он очень боится ответственности. Возможно, Футаватари и поднаторел в интригах, но, будучи неискушенным в розыске преступников, он боялся, что впереди его ждут выжженная пустыня и постоянные удары в спину. Он получит святыню, но она окажется пустой. Он опозорится, займет место в списке руководителей-неудачников. Для человека, который так долго и умело занимался организационными вопросами, такой исход совершенно недопустим. Вот почему слухи о секвестре стали для него хорошей новостью. – Что-то не так? Говори! – Когда ты говоришь, тебе следует выражаться более ясно. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я имею в виду твой утопический замысел. В Токио Футаватари доверяли абсолютно. Все кадровые офицеры из Токио, которых присылали в префектуру, уезжали убежденными в том, что Футаватари знает свое дело. В нем видели бесспорного честолюбца с отличными организаторскими способностями, особенно в области управления кадрами. И ничего не менялось из-за того, что один из назначенцев будет в ранге директора департамента уголовного розыска. Бюрократ остается бюрократом. Футаватари был на хорошем счету в Токио и догадывался, что к его мнению прислушаются с большей охотой, чем к мнению других сотрудников уголовного розыска. Поэтому он добровольно отошел на задний план, согласился на пост директора службы общественной безопасности, который находится одной ступенькой ниже. Оттуда он вполне способен оказывать влияние на уголовный розыск. Иными словами, Футаватари предпочел верную прибыль славе. Это, больше чем что-либо иное, руководило его поступками. В отделе кадров он определял карьеру многих, но все время старался придумать, как отказаться от будущего назначения. – Отвечай! Ты хочешь продать нас с потрохами только для того, чтобы благоденствовать самому? – Ты по-прежнему ничего не понимаешь. – Хочешь стать марионеткой Токио и дергать за веревочки в темноте. Вот о чем мечтает представитель нашей элиты? – Я нажимаю отбой. – Если ты в самом деле важная шишка, тебе придется привыкать. Учти, я хочу сказать, что я бы предпочел видеть в кресле директора тебя, если бы пришлось выбирать между тобой и каким-нибудь бюрократом из НПА. Футаватари издал удивленный возглас. Затем негромко переспросил: – Ты уверен? Миками смотрел в пространство. Ему показалось, что черные глаза Футаватари приближаются. Вдруг им снова овладело ощущение, что Футаватари подает ему полотенце. – Не воспринимай все настолько серьезно. Это символ, а кто занимает то или иное кресло, не имеет значения! – сказал Футаватар и. Миками ничего не понимал. Символ? Они все еще обсуждают пост директора уголовного розыска? – Футаватари, ты уверен, что ты один из нас? – Детективы будут делать свое дело, независимо от того, кто сидит наверху. Разве не так? – Семья остается семьей, независимо от того, кто ее глава – работорговец или бездельник. Такой пост – не синекура, на которую, возможно, надеется чужак, ожидающий назначения. – Через месяц они привыкнут. Через два полностью приспособятся. Так бывает всегда.