Вскоре впереди показалась развилка, и Борис, почти не снижая скорости, решительно свернул влево. Пару мгновений спустя до него донесся голос лысого, в котором звучали нотки беспокойства: – Сэр, а вы уверены, что мы едем правильно? – Уверен… – прибавляя газу, невозмутимо бросил через плечо Гаврилин. – Сейчас должен быть поворот, где рядом с дорогой лежит поваленное дерево. А вот и оно! Действительно, огромный дуплистый ствол палисандра, вывороченного недавней бурей, валялся у самой дороги, обрушив на нее часть своих ветвей. На его торчащих в разные стороны корнях в глаза бросались комья сырой, ярко-красной почвы экваториальных джунглей. Ударив по тормозам, Борис оглянулся и спросил: – Штык, гранаты еще остались? – Растяжку? – мгновенно, с полуслова понял тот. – Сделаем! Вместе с Кипреевым они привязали к одному из сучьев палисандра гранату, к которой через дорогу протянули тонкую проволоку, которой, неведомо когда и где, успел обзавестись запасливый Василий. «Настораживая» чеку концом растяжки, Долгунов внезапно отпрыгнул назад, а совсем рядом с тем местом, где были его руки, из гущи ветвей вверх с шипением вскинулась зеленая лесная кобра с раздувшимся капюшоном, явно собиравшаяся атаковать. Василий, направлявшийся к нему, в долю секунды выхватил нож и точным броском всадил его в гибкое туловище толстой трехметровой рептилии у самого основания капюшона. Пару раз дернувшись, змея обессиленно рухнула и быстро затихла. Парни покончили с установкой растяжки и вернулись в салон, сопровождаемые удивленными взглядами бывших пленников, наблюдавших за схваткой со змеей. И снова за окном замелькали чудеса тропической ботаники – пальмы, древовидные фикусы, древовидные папоротники, эпифиты, оплетающие стволы деревьев корявые змеи лиан самых разных видов… На открытых местах ярко цвели орхидеи, над которыми порхали стаи крупных тропических бабочек. В самой вышине, в гуще крон, о чем-то громко перекликаясь, метались стаи крупных обезьян. Неожиданно Борис увидел впереди уныло бредущих Ндангу и шофера. Заметив автобус, они отчаянно замахали руками, изображая просящие жесты. Гаврилин притормозил, и Аччаду, заглянув в приоткрытую дверь, слезно взмолился: – Господин Ильин! Очень вас просим – не бросайте нас здесь! Нас пару минут назад едва не задрал леопард… Хвала Творцу, невдалеке пробегала антилопа бонго, и он погнался за ней. Умоляем – возьмите с собой!.. – Он всхлипнул и вытер слезы. – Втискивайтесь уж… – поморщившись, согласился Борис, включая передачу. – А что ж эти моджахеды, которые поехали на джипе, вас не взяли? – А-а-а… Мы их не видели! Они здесь не проезжали! – с усилием продираясь внутрь, ответил Аччаду. – Ну, значит, не туда свернули парни… – усмехнулся Гаврилин, оглянувшись в сторону лысого. – Господин Ильин, у меня есть сообщить вам нечто очень важное! – втиснувшись между одним из бывших пленников и Кипреевым, снова заговорил Ндангу. – Слушаю! – кивнул Гаврилин. – Господин Ильин, мой сотовый телефон работает и в системе спутниковой связи, поэтому минут пять назад я смог принять звонок своего босса, господина директора, и он сказал о том, что в Рабуби два часа назад произошел государственный переворот. Во время военного парада президент Джордж Заму, премьер-министр и глава парламента были арестованы. Главой страны себя назначил министр обороны. – Министр обороны? – удивился Борис. – Но он же считался лояльным президенту? – Это было притворством… – с искренним огорчением вздохнул Аччаду. – Он лишь делал вид, что предан законно избранной власти, а на самом деле готовил переворот. Диктатор уже выступил с обращением к нации, в котором объявил свергнутого президента предателем национальных интересов. Он назвал ИГИЛ единственным выразителем интересов исламского мира. Что теперь будет с нашей страной? Что будет с нами всеми?! Удивленно покосившись в его сторону, Гаврилин саркастически рассмеялся. – С чего такое огорчение? Кто-то из нас двоих еще сегодня утром очень усердно служил «Воинам истины», которые являются составной частью ИГИЛ. А теперь вдруг – отчаяние. Странно… Что ж не радуешься?! – Господин Ильин! – В голосе Ндангу сквозила неподдельная горечь. – Я не могу рассказать вам все, но, поверьте, меня к этому вынудили обстоятельства. Дело в том, что, по словам главного менеджера, наш комбинат, скорее всего, закроется. В своем выступлении диктатор сказал, что всех иностранцев завтра же вышлют из страны как потенциальных шпионов. То есть и всех наших специалистов. Комбинату конец. – Конец… – согласился Борис, вспомнив про всего несколько дней назад прибывших сменщиков – им-то теперь как придется? Дай бог, чтобы отпустили безо всяких там идиотских выкрутасов. Особенно с учетом их сегодняшнего рейда. Да, если бандиты Али Мохаллани с сегодняшнего дня – лучшие друзья нового правителя Банзании, то теперь их команде везде и всюду, как любит выражаться Василий, одни лишь «гольные вилы». И что же им теперь делать? Куда и к кому ехать? В полицию и до переворота соваться было и бесполезно, и опасно. А теперь и армия (да наверняка и все прочие структуры) им едва ли станет помогать. «Помогать…» Как бы не скормили крокодилам! Вот ситуация, твою дивизию!.. А автобус все бежал и бежал по лесной дороге, где-то форсируя колеи, залитые дождевой водой, где-то прыгая по булыжникам каменистых пригорков. Гаврилин, уйдя в мысли, управлял автобусом, можно сказать, на автопилоте. Его угнетало ощущение внезапно возникшего тупика. В самом деле, что реально можно предпринять, имея такой хреновый расклад? Тут куда ни кинь – всюду клин. Людей вывезти отсюда он обязан любой ценой. Но – как и куда? На этом же автобусе махнуть к соседям Банзании? Абсурд! До любой смежной с нею страны от Рабуби не менее двухсот километров. На всех крупных магистралях, скорее всего, уже сейчас военные патрули. Ехать по окольным дорогам через джунгли? Без проводника там запросто залезешь в такую дыру, что потом черта с два выберешься. Железной дороги здесь нет. Авиация? Да, это вариант. Но тоже не без «геморроя». Патрули-то могут быть и в аэропорту. Да и денег где на всех набрать? Но деньги – это полпроблемы в сравнении с тем, что у этих бедолаг нет ни одного документа. Вот где язва-то! В принципе, самолет – это был бы идеальный вариант. Загрузился здесь, на экваторе, и вышел уже дома. Никаких промежуточных территорий. Ведь если бы и удалось перебраться к соседям, кто знает, как бы они отнеслись к незваным гостям? Можно влипнуть в такую ситуацию, что и Банзания раем покажется. Так что – самолет и только самолет. Но как решить вопрос с деньгами на билеты и документами? Как… А может, его попросту захватить?! Подумав об этом, Борис даже рассмеялся нелепости подобной мысли. Однако несколько мгновений спустя ему вдруг подумалось: а так ли уж она абсурдна? Если отбросить всякие там морализаторские закидоны, это единственно реальный вариант выбраться отсюда с минимальными осложнениями. Главное, захватить лайнер, который летит в Европу. Перенаправить его в Россию – ноль проблем. А там… А там, как говорится, что бог даст. Хотя что-то может дать и суд. Угон воздушного судна, независимо от мотивов, – реально уголовное, причем очень серьезное преступление. С правовой точки зрения это, по сути, тот же терроризм. И сроки там отмеряют такие, что мама не горюй. Лет десять строгого режима как минимум. Не исключено, и «контора» не в состоянии будет оказать помощь. А что она сможет сделать, если этот случай гарантированно получит всемирную огласку? Наши «лучшие друзья» такой вой поднимут, что хоть святых выноси. А то ж! Это для них будут, можно сказать, именины сердца – отменная возможность навешать на Россию уйму собак всевозможных пород. Так что о своей принадлежности к российским спецслужбам лучше помалкивать. Стоп! А парни-то что скажут? Ведь за решетку отправят и их. Сто пудов – суда не миновать. Да, с ними этот вопрос надо будет обязательно обсудить. Но с другой стороны… Здесь они – как в западне, причем даже не на птичьих правах, а, надо думать, в роли дичи, которую будут травить ищейками по всей Банзании. И исход этой погони может быть не самый завидный. В лучшем случае африканская тюрьма, синоним которой – сущий ад, откуда их, возможно, когда-нибудь и вытащат усилиями адвокатов, дипломатов, судами и деньгами… А в худшем – смерть, не исключено, мучительная, и безымянная могила в брюхе аллигатора. Паршивая ситуация, ничего не скажешь… Но это – потом. А сейчас надо выбраться из этих гребаных джунглей, где-то на окраине Рабуби замаскироваться, затаиться и изучить обстановку. По мере возможности раздобыть еды… И сами с раннего утра ничего не ели, да и пить хочется – от этой жарищи все во рту пересохло. И люди вон измотаны до полного предела, измучены и голодом и жаждой. Ешкин кот, где бы водой разжиться? Это не Россия, японский городовой, тут родников, поди, днем с огнем не найти. Хоть бы ручей какой-нибудь протекал… Не из первой же попавшейся лужи, в самом деле, воду пить?! После очередного поворота в просвете дороги Борис увидел вдали городскую окраину. А еще он увидел стоящие у дороги два джипа с армейской банзанийской символикой, у которых прохаживались несколько солдат с автоматами на изготовку. Гаврилин мгновенно понял: это по их душу! Судя по всему, Али Мохаллани слил информацию о них местным силовикам, и они тут же вышли на охоту. Это означало, что надо или сдаваться, что было совершенно немыслимо, или принимать бой, что было настоящим сумасшествием. Но трезвое сумасшествие отчего-то казалось предпочтительнее рассудочного кретинизма. Сбавив скорость, Борис громко спросил: – Кто там ближе всех сейчас к заднему окну? Хан и Штык? Отлично! Немедленно выбить окно, вылезти наружу и висеть, пока не остановят. Сразу брать солдат на мушку. Окажут сопротивление – огонь на полное поражение. Нам уже терять нечего. Тут же сзади донесся пронзительный звон битого стекла. Через салонное зеркало заднего вида Гаврилин проследил, как парни проворно выбираются наружу и приседают, опираясь ногами о пластиковый бампер. Как он и ожидал, навстречу автобусу двинулись двое солдат, нацеливших прямо в него свои автоматы. Выглянув в окно водительской дверцы, Борис приятельски улыбнулся и спросил по-французски: – Что случилось, господа? Наша команда возвращается с экскурсионной прогулки. – Выходи! – ухмыльнулся мордастый капрал, мотнув стволом автомата. – Танцуем! – по-русски объявил Гаврилин, открывая дверцу нараспашку. Капрал отступив назад, чтобы не быть задетым дверцей, даже не понял, что именно это не позволило ему заметить, как бесшумной тенью из-за автобуса в его сторону метнулся Райнуллин, с ходу нанося два стремительных удара ногами – в сплетение и голову. Рухнувшего негра Дельшат отбросил в сторону, тут же взяв на мушку солдат, которые надумали было поднять автоматы. Недоуменно захлопав глазами, те побросали на дорогу свое оружие и поспешно вскинули руки. Борис и Долгунов в этот момент уже выводили из машин сидевших в них троих донельзя ошарашенных солдат и насмерть перепуганного лейтенанта. – Вы ждали здесь нас? В связи с чем? Кто приказал? – последовали жесткие прямые вопросы, от которых не отвертеться, не уклониться. – Командир нашей бригады, полковник Цутту Шап, приказал задержать автобус, в котором, по его словам, едут предатели и террористы. В случае отказа сдаться мы обязаны немедленно стрелять на поражение… – трясущимися губами произнес офицер. – Штык, держи их на мушке, а я посмотрю, что там у них в машинах, – распорядился Гаврилин и заглянул в салон ближнего авто. На водительском сиденье он увидел японскую рацию, из динамика которой доносились чьи-то голоса. На мгновение задумавшись, он забрал рацию с собой – она очень даже могла им пригодиться. Кроме этого, нашел два автомата и несколько магазинов к ним. В багажнике были только гаечные ключи и иное шоферское снаряжение. Зато в другом автомобиле Борис обнаружил большую картонную коробку с сухими пайками, целую упаковку бутылок питьевой воды и военные аптечки натовского образца. Судя по всему, этот пост собирался дежурить здесь не менее суток. «Все это очень даже кстати!» – обрадовался Гаврилин и, подозвав к себе Мурашука и Кипреева, стоявших с автоматами у открытой двери автобуса, распорядился: – Раздайте по бутылке на двоих и по пайку на четверых, – распорядился он. – Аптечки тоже возьмем – мало ли что?.. Вернувшись к уныло наблюдавшим за ним офицеру и солдатам, он будничным тоном объявил: – Ладно, убивать вас не будем. Реквизируем продовольствие с водой, медикаменты и оружие. Кстати, сотовые телефоны сдать! Телефоны нашлись только у лейтенанта и капрала. Просадив напоследок трофейным ножом по паре колес, Борис подошел к автобусу, собираясь сесть за руль, но тут внезапно в отдалении, в той стороне, откуда они только что приехали, послышался истошный гул мотора. Следом за ними мчался какой-то автомобиль. На какое-то мгновение подумалось, что это могли быть их бывшие пленники-моджахеды, которые, разобравшись с развилками лесных дорог, наконец-то смогли найти нужную. И все же, ощущая какое-то внутреннее беспокойство, Гаврилин потянулся к лежавшему на капоте гранатомету. В этот момент, высоко подпрыгивая на бугристой дороге, на бешеной скорости из-за деревьев вылетел джип-кабриолет, набитый вооруженными людьми, которые прямо на ходу открыли шквальный огонь. Судя по всему, их настолько переполняла злоба, что они не могли дождаться более подходящего момента для прицельной стрельбы. К счастью, именно эта их взвинченность и не позволила им в один момент превратить автобус в решето, убив всех, кто в нем находится. Тем не менее часть выпущенных пуль без труда прошила тонкую японскую жестянку, поразив и без того натерпевшихся людей. С криками и стонами все, кто находился в автобусе, за исключением спецназовцев, которые немедленно открыли ответный огонь, повалились на пол. Успев схватить «РПГ», Борис плашмя упал на землю, в последний момент ощутив, как его левое плечо обожгла слепая пуля. Не обращая внимания на боль, он изготовился к ведению огня и четко, как на практическом занятии, отправил гранату в капот джипа с тем расчетом, чтобы она, пройдя мимо мотора, сработала на поражение салона. С жутким грохотом, разбрасывая в разные стороны куски металла и порванных на части людей, на месте джипа вспучился огромный огненный шар. Поднявшись с земли, Гаврилин осмотрел свое плечо. Ткань рукава рубашки была располосована пулей, и через разрыв виднелась кровоточащая борозда на коже. – Как там, все живы? – спросил он, заглянув в автобус. – Пока еще не разобрались… – помогая подняться людям, откликнулся Долгунов. – По-моему, Слона и Кипра крепко задело… Поспешив к пассажирской двери автобуса, Борис попутно заметил, что двое солдат и лейтенант тоже ранены. Один держался за ногу, у другого была прострелена кисть. Лейтенант с простреленным плечом лежал на траве. Но прежде всего Гаврилина интересовало состояние его бойцов. К его досаде, у Мурашука и в самом деле оказалось простреленным бедро, а Кипру пуля пробила предплечье. Распотрошив аптечку, они помогали друг другу бинтовать пораженные конечности. Кроме того, ранеными оказались трое бывших пленников. Лысому, который лежал ничком спиной к заднему окну, пуля прошила ягодицу, у одного из семи россиян, лежавшего поперек салона, пуля засела в позвонке. Женщине пуля пробила плюсну правой ноги и прошлась вскользь по коленной чашечке. Борис подал растерянно топчущемуся капралу вторую аптечку и распорядился: – Перевяжи раненых. Лейтенанта надо срочно везти в больницу. – А на чем везти?! – неумело вертя в руках аптечку, возмущенно возопил тот. – Ты же сам проколол колеса! – Включи мозги, баран! – сердито рассмеялся Гаврилин. – Две запаски есть? Вот их и ставь. Если запаски спущены, снимай целые колеса с этой машины. Что тут неясного? Приступай! Эй, вы, двое! Идите ему помогать, – властным жестом указал он двоим солдатам на капрала. Тот, растерянно хлопая глазами, побежал за ключами и домкратом, что-то сердито приказывая своим подчиненным. Быстро перевязав раненых негров и введя им имевшиеся в аптечке сердечные стимуляторы, антибиотики и обезболивающие, Борис вернулся к автобусу. И они снова помчались в неизвестность. Теперь было яснее ясного: для новых властей Банзании они в любом случае вне закона. Теперь выход мог быть только один – захват самолета и отбытие в Россию. Но им самим подобное сейчас не под силу, особенно с учетом наличия раненых. Себя раненым Гаврилин не считал. Прилепив бактерицидный пластырь, о своей царапине он сразу же забыл. Нужен был кто-то из местных, кто помог бы им хотя бы в плане информации. Но где его взять? И тут он вдруг вспомнил о Кристин. Ешкин кот! А ведь и в самом деле она их, по сути, единственный шанс выбраться из этой катавасии. Ни Ндангу, ни шофера он всерьез не воспринимал. Эти двое были не более чем балластом. Как только впереди показались окраины Рабуби, он остановил автобус и, оглянувшись в сторону этой парочки, указал пальцем на дверь – приехали! Прижимая руки к груди и расшаркиваясь, оба негра вышли из салона и побрели в сторону жилья. Проехав еще с полкилометра и увидев проселок, уходящий влево, Борис немедленно свернул туда. Он ехал, даже не представляя, куда их выведет эта лесная дорога, доверяясь своему внутреннему чутью. И оно его не подвело. Вскоре в просветах среди сплошной зелени листвы на возвышении он увидел ряды круглых хижин. Здесь можно было ненадолго остановиться и разобраться с обстановкой. Как там говорила Кристин? Где она обитает? Вроде бы какой-то там Западный сектор, квартал Саити, дом… Какой у нее дом? Вроде пятнадцать… А-а, нет, нет! Дом – сто один, это квартира – пятнадцать. Притормозив в глухой чащобе, где их едва ли кто-то мог бы увидеть из проезжающих по дороге, Гаврилин заглушил двигатель и, повернувшись к своим пассажирам, заговорил по-английски: – Меня все сейчас понимают? Я хочу сообщить кое-что очень важное. Ну, так что, понимают или нет? – спросил он теперь уже по-русски. – Не слышу ответа… Большинство уведомило, что понимают его вполне сносно. Трое из семерки комбинатовских специалистов признались, что могут уловить смысл сказанного с большим трудом. Поэтому Борису пришлось говорить, то и дело дублируя сказанное по-английски на русском. Сообщив о госперевороте для тех, кто, может быть, этого не расслышал, он перешел к анализу ситуации. – …Все мы сейчас, что называется, в одной лодке. У нас пятеро раненых, трое из которых – бывшие заложники так называемых «Воинов истины». По совести сказать, всем пятерым требуется срочная медицинская помощь. Но с учетом конкретных обстоятельств моим спутникам придется с этим подождать – они могут быть арестованы и брошены в тюрьму. Все остальные – и здоровые, и раненые – какие-то шансы на справедливое отношение к себе имеют. Но, разумеется, гарантий тоже никаких… – Что вы предлагаете, мистер Дед? Вас ведь так зовут? – болезненно морщась, спросил лысый, сидя боком из-за раненой ягодицы. – Да, можете звать меня Дед… – сдержанно улыбнулся Борис. Он пояснил, что в данный момент единственный вариант покинуть Банзанию – только по воздуху. Но ни у него самого и ни у одного из его спутников нет таких денег, чтобы купить билеты. А ни у одного из узников нет документов. Положение абсолютно тупиковое. И выход может быть только один – захват лайнера международных авиалиний. Разумеется, ответственность за подобный шаг будут нести только он и его помощники. Бывших узников, понятное дело, это не касается никоим образом. Поэтому всяк волен решать, какой вариант ему ближе. – У меня была мысль созвониться с нашим МЧС, чтобы в Рабуби прислали самолет, но во время боя на территории лагеря телефон спутниковой связи разбила шальная пуля, – сокрушенно вздохнул Гаврилин. – Кто хочет высказаться? Слушаю…