– Как нет? И вдруг Жерар окончательно вспомнил: – Ах! Это правда, я припоминаю… Я хотел умереть… и даже… Он в тревоге наклонился: – Но остальное? Видение? – Какое видение? – Мужчина… веревка… это тоже сон?.. – Нет, – ответил Сернин, – это тоже реальность… – Что вы говорите? Что вы такое говорите? О, нет… нет… прошу вас… разбудите меня, если я сплю… или лучше пусть я умру!.. Но я ведь мертв, не так ли? И это кошмар трупа… Ах, я чувствую, разум покидает меня… Прошу вас… Сернин, наклонившись к нему, ласково пригладил рукой волосы молодого человека. – Выслушай меня… выслушай хорошенько и пойми. Ты жив. Твое тело и твой мозг нормальны и живы. Но Жерар Бопре умер. Ты меня понимаешь, не так ли? Социального существа по имени Жерар Бопре больше нет. Ты его уничтожил. Завтра в записях гражданского состояния напротив того имени, которое ты носил, внесут пометку «умер» и дату твоей смерти. – Ложь! – пробормотал молодой человек в ужасе. – Ложь! Ведь вот он я, я – Жерар Бопре!.. – Ты не Жерар Бопре, – заявил Сернин. Он указал на открытую дверь: – Жерар Бопре там, в соседней комнате. Хочешь на него посмотреть? Он висит на гвозде, там, куда ты его повесил. На столе лежит письмо, которым ты подписал свою смерть. Все это вполне законно, и все это окончательно. Не стоит больше возвращаться к этому обстоятельству, жестокому и непоправимому: Жерара Бопре больше не существует! Молодой человек потерянно слушал. Более спокойный теперь, когда факты приобретали менее трагический смысл, он начинал понимать. – И что? – А то, что давай поговорим… – Да… да… поговорим… – Сигарету? – спросил князь. – Ты согласен? А-а, я вижу, что ты возвращаешься к жизни. Тем лучше, мы договоримся, и быстро. Он зажег сигарету молодого человека, потом свою и сразу же сухим тоном в нескольких словах объяснился: – Покойный Жерар Бопре, ты устал от жизни, был болен, остался без денег, без надежды… Хочешь быть в добром здравии, богатым и сильным? – Я не понимаю. – Все очень просто. Случай поставил тебя на моем пути. Ты молодой, красивый парень, ты умен и – твой отчаянный поступок доказывает это! – отменно честен. Такие качества редко встречаются вместе. Я их уважаю… и зачисляю на свой счет. – Они не продаются. – Глупец! Кто говорит тебе о купле и продаже? Храни свою совесть. Это слишком драгоценное сокровище, чтобы я отбирал его у тебя. – Тогда чего вы от меня требуете? – Твою жизнь! И, показав на горло молодого человека, продолжал: – Твою жизнь! Твою жизнь, которой ты не сумел воспользоваться! Твою жизнь, которую ты загубил, потерял, уничтожил и которую я собираюсь создать заново, следуя идеалу красоты, величия и благородства, который вызвал бы у тебя головокружение, мой мальчик, если бы ты мог заглянуть в бездну, куда погружена моя тайная мысль… И, обхватив руками голову Жерара, он продолжал с насмешливым пафосом: – Ты свободен! Никаких пут! Тебе не надо больше сносить бремя твоего имени! Ты стер тот регистрационный номер, который общество запечатлело на тебе, подобно клейму раскаленным железом на плече. Ты свободен! В этом мире рабов, где каждый носит на себе этикетку, ты можешь либо передвигаться по всему миру, оставаясь неузнанным и невидимым, словно ты обладаешь кольцом Гигеса[1]… либо выбрать себе ту этикетку, какая тебе нравится! Понимаешь? Понимаешь, какое великолепное сокровище ты представляешь собой для художника, творца, для тебя самого, если хочешь? Незапятнанная, совсем новая жизнь! Твоя жизнь – это воск, которому ты можешь придавать форму по своему усмотрению, согласно фантазиям твоего воображения или советам твоего разума. Молодой человек устало махнул рукой. – Э-э! И что мне, по-вашему, делать с этим сокровищем? Что я до сих пор с ним сделал? Ничего. – Отдай его мне. – Что вы с ним сможете сделать? – Все. Пусть ты не творец, но я таковым являюсь! К тому же творцом вдохновенным, неистощимым, неукротимым, безудержным. Если в тебе нет священного огня, у меня он есть! Там, где ты потерпел неудачу, я преуспею! Отдай мне твою жизнь. – Слова. Обещания!.. – воскликнул молодой человек, лицо которого между тем оживилось. – Пустые мечтания! Я прекрасно знаю, чего сто́ю!.. Я знаю свою трусость, уныние, свои бесплодные усилия, все свое убожество. Чтобы заново начать свою жизнь, мне понадобилась бы воля, которой у меня нет… – Зато есть моя… – Друзья… – У тебя они будут! – Средства… – Я дам их тебе, да еще какие! Тебе нужно будет лишь черпать их, как из волшебного сундука. – Но кто же вы в таком случае? – в растерянности воскликнул молодой человек. – Для других – князь Сернин… Для тебя… не имеет значения! Я больше, чем князь, больше, чем король, больше, чем император. – Кто вы?.. Кто вы? – шептал Бопре. – Властелин… тот, кто хочет и кто может… Тот, кто действует… Нет пределов моей воле, как и моим возможностям. Я богаче самого большого богача, поскольку его состояние принадлежит мне… Я могущественнее, чем самые сильные, поскольку их сила к моим услугам. Он снова обхватил голову Бопре руками и, пронзая его взглядом, продолжал: – Будь тоже богатым… будь сильным… Я предлагаю тебе счастье… сладость жизни… покой для твоего ума поэта… а также славу. Согласен? – Да… да… – прошептал Жерар, ослепленный и покоренный. – Что надо делать? – Ничего. – И все-таки… – Ничего, говорю тебе. Мои проекты связаны с тобой, но ты не в счет. Тебе не придется играть активной роли. Пока ты всего лишь статист… и того даже нет! Пешка, которую двигаю я. – Что я буду делать? – Ничего… Писать стихи! Ты будешь жить по своему усмотрению. У тебя будут деньги. Ты будешь наслаждаться жизнью. Я даже не стану следить за тобой. Повторяю тебе, ты не играешь никакой роли в моем начинании. – А кем я буду? Вытянув руку, Сернин показал на соседнюю комнату: – Ты займешь место вот этого. Ты – это он. Жерар вздрогнул от возмущения и отвращения. – О нет! Он мертв… И потом… это преступление… Нет, я хочу новой жизни, созданной для меня, придуманной для меня… Хочу неизвестного имени… – Он, говорю я тебе! – воскликнул Сернин, неотразимый в своей энергии и уверенности в себе. – Ты будешь им и никем другим! Потому что судьба его прекрасна, потому что его имя знаменито, и он оставляет тебе в наследство многовековое благородство и гордую славу. – Это преступление, – простонал Бопре, совсем обессилев. – Ты будешь им, – изрек Сернин с неистовой силой, – им! Или снова станешь Бопре, а жизнь и смерть Бопре в моих руках. Выбирай. Он достал свой револьвер, зарядил его и направил на молодого человека. – Выбирай! – повторил он. Выражение его лица было неумолимо. Жерар испугался и, рыдая, рухнул на кровать. – Я хочу жить! – Ты твердо этого хочешь, бесповоротно? – Да, тысячу раз да! После той ужасной вещи, которую я попытался сделать, смерть ужасает меня… Что угодно, но только не смерть!.. Все, что угодно!.. Страдание… голод… болезнь… все муки… все оскорбления… даже преступление, если нужно… только не смерть. Он, как в лихорадке, дрожал от страха, словно враждебная сила все еще бродила вокруг него, а он чувствовал себя бессильным избежать хватки ее когтей.