Зацепившись сознанием за словосочетание "о самом важном", Платон опять потерялся в своих мыслях и на некоторое время выпал из реальности. Он всегда думает очень много. Намного больше, чем говорит, хотя и говорит он немало. Теперь вопрос: случайно он мысленно определил беременность Алёны как "самое важное" или нет? Это предстоит выяснить у самого себя, но позже. С тех пор, как он "достал голову из песка" несколько дней назад, информации извне свалилось чрезвычайно много, а особенно, чувств. Посмотрел на Алёну, которая подняла-таки виноватый взгляд, и... дал ей отсрочку. Однако твёрдо сказал себе, что это лишь отсрочка. - Я обязательно зайду к Галине Эдуардовне, не переживай, Алёна. И не для того, чтобы доказать, будто я не машина, а человек. Тот, кому это интересно, знает и так, а до остальных мне дела нет. - Хорошо, Платон, - кивнула Алёна, и в глазах её промелькнуло облегчение, наверняка вызванное вовсе не тем, что Платон проникся сочувствием к начальнице экономического отдела. Она поняла, что Платон дал ей ещё время для того, чтобы собраться с силами. - И зайду не потому, что Суховей расстроилась. Просто мне нужен нормальный отчёт, сделанный не впопыхах и не на нервах. По-человечески я очень сочувствую Галине Эдуардовне, но мне всегда претило убеждение многих людей в том, что прав тот, кто обиделся. Обиделся и расстроился - и вот уже все тебя жалеют, утешают, поддерживают, а тот, кто тебя "обидел и расстроил", автоматически переходит в разряд нехороших людей. Не знаешь, почему почти все представители хомо сапиенс так предвзяты? - Не знаю. Но ты прав. Я не должна была реагировать настолько бурно. Просто теперь зачастую не получается по-другому. - Я сейчас не о тебе. Точнее, не только о тебе. Та же Суховей всегда смотрела на меня презрительно, и сегодня так же смотрела. И разговаривает со мной всегда через губу. А с какой стати? Чтоименно ясделал ей плохого? К её проблемам я не имею никакого отношения. Просто потому что меня угораздило родиться мужиком? Ну извините. Платон пожал плечами и посмотрел в окно на то, как после дождя в небе появляется ослепительное солнце и разгоняет тучи. - То есть, если я мужчина, я по определению обязан относиться с пониманием к женским капризам и закидонам, всё прощать, смотреть сквозь пальцы? Что за дичь? Как по мне, неприязнь к человеку может возникнуть только по факту совершённого им, а не по половому признаку. А такие, как Галина Эдуардовна, в упор видят только то, что хотят видеть. Если ты ведёшь себя, на их взгляд, высокомерно или говоришь не самую приятную правду в лицо, то ты можешь совершать сколько угодно добрых дел, - их почти никто не заметит и не оценит. Яркий фантик и реклама - вот что интересно большинству людей. Зануда я, да? - Нет, - Алёна покачала головой, не сводя с лица Платона взгляда сияющих глаз. - Я готова слушать тебя сколько угодно. Ты редко так много и горячо говоришь, а в прошедшие полгода я вообще не имела возможности видеть и слышать тебя. - Я бы тоже с удовольствием тебя послушал, - решил подготовить почву Платон. - Как смотришь на то, что сегодня вечером я заеду к тебе в гости? - Хорошо смотрю, - немного "погасшие" щёки Алёны опять заалели. - Что тебе привезти? Может, особо хочется чего-то? - этого вопроса не ожидал от себя даже сам Платон. В глазах Алёны мелькнула неприкрытая радость. - Грейпфрут привези. Мне их всё время хочется, хотя много их есть нельзя. - Грейпфрут? - удивлённо переспросил Платон. - Гадость какая. Он с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. - Я тоже раньше не любила, - с готовностью отозвалась Алёна. - А теперь разрезаю грейпфрут, посыпаю сверху сахарком и ем ложкой. Ну очень вкусно! - Алёна даже глаза закрыла от предвкушения удовольствия. Платон очарованно смотрел на неё. Очень хотелось поцеловать Алёну прямо здесь и сейчас, - он был уверен в том, что почувствует аромат грепфрута, - но Платон был основательно подкован - в прошедшие дни он перелопатил массу источников, посвящённых беременности и родам. Придётся ему быть терпеливым. Платон тяжело вздохнул: пора было возвращаться в трудовую реальность. - Грейпфруты обязательно привезу, - заверил он Алёну. - Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как кто-то их с удовольствием ест. - А я приготовлю твой любимый салат, - Алёна встала. Ей тоже пора было возвращаться в трудовую реальность. - Пойду я, - вздохнула она. - Мне нужно ещё съездить в одно место. - До встречи вечером, - Платон проводил изменившуюся фигуру Алёны взглядом и понял, что сидит, глупо улыбаясь. * * * * * * * * * * Спустя несколько часов Платон, одетый в футболку и шорты, расположился в кухне у Алёны и с аппетитом ел греческий салат, заодно с интересом наблюдая шоу "Поглощение грейпфрута". Алёна ела медленно. Сама она уверяла Платона в том, что растягивает удовольствие, Платон же был уверен: естьэтоневозможно, потому Алёна и ест так медленно. Вот что значит "охота пуще неволи"! И всё же пришлось стряхнуть с себя блаженный анабиоз, в котором Платон находился с сегодняшнего утра. - Алёна, почему ты не сказала мне о беременности тогда, в аэропорту? Я уверен в том, что уже ты знала. - Потому что тогда бы ты остался, - помолчав, тихо ответила Алёна. - Откуда знаешь? - пристально глядя на неё, спросил Платон. - Не знаю, откуда, но я уверена. - А разве ты не этого хотела? Ты же уговаривала меня остаться. - Если бы ты согласился тогда, я бы сразу рассказала о беременности. Но ты сказал, что тебе никто не нужен. Слова о том, что говоря это, он не имел в виду своего ребёнка, поскольку не знал о нём, едва не слетели с языка Платона, - успел вовремя поймать. Он опять, в очередной раз, обидел бы Алёну. Ну вот, и то хлеб, - научился вовремя закрывать рот не только тогда, когда речь идёт о профессиональных секретах и тайнах. - А так я не хотела, - продолжила Алёна. - Знаешь, почему? - Почему? - Платон понял вдруг, что ему тяжело выдерживать взгляд Алёны. - Потому что я люблю тебя, и у меня не хватило бы гордости отказаться. Если бы ты решил остаться, узнав о моей беременности, я бы приняла это и согласилась. Я не из тех, кто умеет уходить от любимого человека, высоко подняв голову и гордо хлопнув дверью. Не из тех, кто способен обдавать любимого холодом. Это я отчётливо поняла тогда в аэропорту. Платон помолчал, во все глаза глядя на Алёну, а потом начал хлопать себя по существующим карманам шортов и по несуществующим - на футболке. Сигареты в машине оставил, вот же... Улыбнувшись, Алёна встала и вышла из кухни. Вскоре вернулась, держа в руках пачку. Молча положила её на стол перед Платоном. - Спасибо, - хрипло сказал Платон и глупо добавил: - Это с прошлого раза? Или ты новые купила? - Новые купила, сегодня. В прошлый раз я же тебе отдала все. Взгляд Платона в очередной, десятитысячный раз скользнул по фигуре Алёны. - Я на балкон, - Платон встал и быстро вышел. Вернулся он спустя две сигареты, молча сел напротив Алёны и пристально посмотрел на неё. - Я не знаю, Алёна, честное слово, на кой тебе сдался такой тип, как я, но ты сама это сказала, потому сдавать назад поздно. Тем более... Да, и это тоже обязательно! Ребёнку нужна нормальная семья, и мы нормальную семью создадим. - Платон... - Подожди, пожалуйста, - Платон мягко коснулся руки Алёны. - Послушай пока, а то я забуду что-нибудь важное. А потом поспоришь, если так хочется. - Но поспорю, видимо, просто так, для порядка? - пробормотала себе под нос Алёна. - Ты всегда была умной девочкой, и сейчас такая. Наверно, ты единственный человек, которому я безоговорочно верю на этом свете. Ещё мои родители, конечно, Василий и Мария. Но из тех, с кем жизнь свела позднее, только ты. И я очень благодарен тебе за то, что ты скрыла от меня правду о беременности не из чувства мести. Но я бы всё равно узнал рано или поздно. Ты понимала это? - Понимала. Однако мне нужно было время, моральная передышка нужна была, слишком много всего свалилось на меня. - Прости, - мрачно сказал Платон. - Всё же очень жаль, что я не узнал раньше. Точнее, и не пытался что-либо узнать. Но всё поправимо в этом мире, пока мы живы. Так вот, я очень рад, что ты не была одержима идеей идиотской ме́сти. Знаешь, как часто бывает, что женщины "наказывают" мужчин? Все эти истерики, манипуляции... Мне очень повезло - ты совсем не такая. Глупую истеричку я бы не стал терпеть рядом даже ради ребёнка, никогда. Зачем ребёнку расти и развиваться в токсичной и недружелюбной среде? Ты же знаешь, чувство долга мне неведомо и чуждо. Для меня существуют только мои убеждения. Но я смогу стать хорошим мужем и отцом, Алёна, прошу, поверь. Именно с тобой я смогу создать нормальную семью. - Я верю, - тихо сказала Алёна и кивнула. - Отлично. Теперь решение, котрое будет целиком зависеть от тебя: свадьба. Какая и когда? До родов или после? - Точно после, Платон. Я очень суеверная в этом плане. - Отлично, после. Когда срок, что врачи говорят? - В начале августа. - А здоровье как? Самочувствие, анализы? - Всё в норме, - сказала Алёна и осторожно постучала по столу. - Не тошнит? - Уже давно не тошнит. - Значит, тошнило, - Платон глубоко вздохнул. - В августе роды. Понятно, что сначала будет не до того, да и ребёнок... Платон замолчал, нерешительно глядя на Алёну. - Мальчик, сын, - улыбнулась Алёна, поняв немой вопрос. - Сын, - Платон прислушался к собственному голосу. - Сын должен будет немного окрепнуть, ведь ему придётся присутствовать на свадьбе родителей. Месяца три хотя бы. Ты согласна с этим?