- Кажется, и я вот-вот начну переживать и нервничать, Галина Эдуардовна, - попытался улыбнуться Платон, хотя от предчувствия по спине к затылку пополз холод. - Не томите, рассказывайте! - У нас завёлся крот, Платон Васильевич, - тихо сказала Суховей, пристально глядя на Платона. Глава третья Фраза, произнесённая Галиной Эдуардовоной, удивила Платона даже не столько самим содержанием, сколько своей несочетаемостью с образом Суховей, - слишком драматично, по-киношному всё прозвучало. Платон решил дать себе время на восприятие, а заодно сделать нечто необходимое в данной ситуации: молча встал, прошёл к двери, выглянул в коридор, а потом запер двери на замок и вернулся за стол. - Где именно копает? У вас, в финансово-экономическом? - спросил, наконец, он. - Да, - кивнула Галина Эдуардовна. - И вы выяснили, кто? - Выяснила, - Суховей посмотрела в окно и проглотила комок в горле. - Что же он... или она так неосторожно? - произнёс Платон тихо и задумчиво. - В том и дело, что очень осторожно. Ходя всё же недостаточно осторожно. Видимо, понадеялся на мою личную неприязнь к вам. Решил, что даже если я узнаю правду, воспользуюсь случаем вас "утопить". Платон поперхнулся, не зная, чем крыть подобную откровенность. - Я... очень рад, Галина Эдуардовна, что вы являетесь настолько профессиональным и принципиальным человеком. В чём не откажешь предыдущему руководителю, так это в умении формировать костяк, команду. В умении выбирать людей, занимающих ключевые посты в компании. За небольшим исключением, безусловно, однако исключение лишь подтверждает правило. - Спасибо за высокую оценку моей работы, Платон Васильевич! Не скажу, что мне работалось с Георгием Алексеевичем очень легко... Я много всего замечаю, и я очень дотошный человек, не всегда удобный. "Прямо как я, - мысленно усмехнулся Платон. - Вот почему мы с таким трудом находим общий язык. Как говорится, "грибник грибника матом шлёт издалека". - Алёна Дмитриевна как руководитель мне гораздо больше по душе. Она честный человек, порядочный, очень открытый, по-настоящему добрый, - продолжила Суховей. - Ей, безусловно, в деловом мире придётся нелегко. Потому я очень рада, что вы решили помогать ей и поддерживать её. Прошу прощения за нарушение этики и обсуждение руководства, это было в первый и в последний раз. - Хорошо, Галина Эдуардовна, я всё понял, - кивнул Платон. - Расскажите, пожалуйста, более подробно о том, что вам удалось обнаружить. - Мне удалось обнаружить счёт-прослойку, Платон Васильевич, - Суховей протянула Платону папку с копиями документов. - Вот, это я оставлю вам, чтобы вы ознакомились. Всё сделано очень грамотно. На первый взгляд кажется, что все средства уходят на нужный счёт, однако часть направляется по тоненькой, почти незаметной ветке. Платон открыл папку и начал с интересом изучать бумаги. Изучал долго и тщательно, а потом с уважением посмотрел на Суховей, которая терпеливо ждала. - И куда ведёт эта ветка? Кто в итоге является получателем? Галина Эдуардовна, у которой, как выяснилось, всё же была тяга к драматизации и спецэффектам, жестом фокусника достала откуда-то ещё один лист, упакованный в прозрачный файл, и положила на стол перед Платоном. Платон в течение нескольких секунд смотрел на лист, а потом брови его удивлённо поползли вверх. - Получатель - Кольская Алёна Дмитриевна? - пробормотал он. - Да, - кивнула Суховей. - На первый взгляд, - да и на второй, - всё выглядит именно так. Так, словно Алёна Дмитриевна незаконно выводит деньги на сторонний счёт. - То есть, целью нашего крота является максимальное очернение генерального директора? Даже подведение под статью? - мрачно спросил Платон. - Именно. - И кто этот... подземный копатель, Галина Эдуардовна? - Роман Андреевич Ложкин, ведущий специалист. - Ложкин, - Платон барабанил пальцами по столу. - Старательный, исполнительный, на хорошем счету. Но в принципе - никакой. Без особых перспектив на прорыв в карьере. - Да, всё верно, Платон Васильевич. - Зато может стать идеальным орудием в чужих руках. Кто-то умный и не отягощенный морально-этическими загонами тонко манипулирует им. Кто-то, кому очень нужно подвести Алёну под монастырь, деморализовать, выбить из обоймы. Есть соображения, кому это может быть надо, Галина Эдуардовна? Кто за этим стои́т? - Есть, но... - замялась Суховей. - Я не могу бездоказательно разбрасываться такими обвинениями. - А я могу, - холодно улыбнулся Платон. - Уверен, что мы думаем одинаково, Галина Эдуардовна. - Что будем предпринимать, Платон Васильевич? Нужно вывести Алёну Дмитриевну из-под удара. - Нужно - не то слово. Но конкретно вы, Галина Эдуардовна, если действительно хотите помочь Алёне Дмитриевне, ничего пока предпринимать не будете. Точнее, вы будете продолжать работать так, словно ничего не происходит, а вы ни о чём не подозреваете. Я всё сделаю сам. Спасибо огромное, Галина Эдуардовна! Я ваш личный должник. - Но... - сдвинула брови Суховей. Кажется, ей не терпелось ввязаться в справедливую борьбу. - Галина Эдуардовна, - терпеливо заговорил Платон. - Вы умный человек, и прекрасно понимаете: дело не шуточное. Совершенно не нужно вам подставляться и лезть на рожон. Человеку, который не постеснялся затеять грязную игру против Алёны, ничего не стоит подставить и вас, если будете мешать. К чему такие жертвы? - А вы, Платон Васильевич? - А я придумаю, как тут разобраться при помощи его же оружия. Именно поэтому мне нужно выиграть время. Он уверен в том, что у него ещё есть время, как минимум месяца три. Сейчас я впервые рад тому, что Алёна пока в больнице. Затеять что-то без её участия невозможно, а значит, ничего судьбоносного пока не произойдёт. Тем более, мы с вами будем начеку. Обещаю, буду держать вас в курсе. - Хорошо, Платон Васильевич, я всё поняла. Можете полностью положиться на меня, я не подведу. Пока буду работать так, словно ничего не происходит, и ждать дальнейших ваших распоряжений. Сейчас я могу идти? - Да, Галина Эдуардовна. Ещё раз спасибо вам. Суховей молча кивнула, встала и пошла к двери. Платон проводил взглядом её высокую угловатую фигуру, а потом развернулся вместе с креслом к окну. В сложившейся ситуации он в данный момент не винил никого, кроме себя. Алёна уже второй раз едва не стала жертвой запущенного им механизма мести. В первый раз Алёна едва не лишилась всего, что ей полагается по закону. Тогда кое-как удалось вырулить на дорогу, казавшуюся временно безопасной. Однако ключевое слово здесь "временно". Сейчас настал момент для принятия кардинальных решений, потому что Алёне угрожают реальные неприятности с законом. Всё же права она была в том, что Савин представляет опасность; только вот, как выяснилось, не для Платона, а для неё самой. А самонадеянный Платон едва не совершил самую распространённую ошибку: недооценка противника могла стать фатальной, роковой. Как выяснилось, не захотел Борисыч делить всё пополам и взвимовыгодно сотрудничать. Шеф захотел всё и сразу, и когда-то Платон сыграл немалую роль в появлении этих амбиций. Платон рассчитывал на то, что Савин не захочет сливать такого специалиста, как он, - сыгравшего достаточно большую роль в укреплении их общего дела. Они не один пуд соли съели вместе. А сейчас Борисыч, видимо, понял, что для дела Платон потерян, поскольку переметнулся к Алёне в "Феникс", потому перестал брать его в расчёт. - Ну нет, Александр Борисович, - тихо сказал Платон. - Так дело не пойдёт. Придётся вам считаться со мной. Не захотели мирного сотрудничества? Решили отжать всё? Я готов играть с вами, но готовьтесь и вы, только готовьтесь остаться на бобах. Теперь можете забыть даже о частичном контроле над "Фениксом". Страшно за самого себя Платону не было: он знал, что противник пока не в курсе степени его осведомлённости. Со стороны всё будет выглядеть так, как выглядит всегда, максимально естественно. "Феникс" будет работать в обычном режиме, даже чуть более активно и старательно. А это значит, что кроме Платона и Галины Эдуардовоны посвящённых в "дело" не будет. А ещё, как только всё это закончится, Платон лично проверит каждого из сотрудников компании, всю их подноготную. У него всегда было много талантов и способностей, в том числе, таких, за которые представители закона точно не похвалят. Просто раньше не было нужды эти "таланты" слишком активно применять, а вот теперь настало время превратить теоретические знания в прикладные. И всё же Платон был сейчас очень уязвим, поскольку боялся за Алёну. Вроде, умом понимал, что причинять ей физический вред совсем не в интересах Савина, даже наоборот. Со стороны всё должно выглядеть так, будто в окружении Алёны находятся сплошь агнцы божьи, и только сама Алёна - воплощение коварства, беззакония и зла. И всё же Платон понимал, что не сможет спокойно жить и работать, если будет постоянно бояться за Алёну. Устроить в больнице пост и отправить туда сотрудников службы безопасности не представлялось возможным. Информация непременно просочится, и противник поймёт, что Платону известно нечто нежелательное. Вообще, никакой охраны, кроме собственно больничной, в стационаре быть не должно. Подумав, Платон нашёл единственный возможный выход из положения. Едва дождавшись окончания рабочего дня, он поехал в больницу, оформил законные документы на оказание спонсорской помощи, а взамен договорился с руководством больницы и лично с лечащим врачом Алёны о том, чтобы ей запретили покидать пределы стационара. ...Едва Платон вошёл в квартиру, закрыл входные двери и включил свет в прихожей, как позвонила Алёна. - Как дела? Чем сегодня занималась? Что врачи говорят? - Платон засыпал невесту вопросами. - Платон, когда меня выпишут? - всхлипнула вдруг Алёна, и у Платона сердце сжалось от сочувствия. - Доктор сказал, что скоро, - туманно заметил Платон, не раскрывая Алёне правду о том, что приезжал сегодня в больницу. - Ага! Мне опять угрозу ставят, и вообще запретили вставать с кровати. Пока в течение трёх дней, а дальше видно будет. - Алёнка, нужно неукоснительно следовать всем рекомендациям докторов, - мягко, но строго и настойчиво сказал Платон. - А если ты будешь плакать и расстраиваться, только усугубишь проблему. - Да я знаю, и следую, - тяжело вздохнула Алёна. - Только я слишком устала без тебя, соскучилась, просто сил никаких нет. - И я очень скучаю, - ответил Платон, отчётливо понимая, что говорит чистую правду. Очень хотелось обнять Алёну, которая за прошедший месяц стала ещё более пышной и мягкой, положить ладонь на её живот и почувствовать, как совершает разнообразные кульбиты их непоседа-сын. Однако пока Платон не сделает всю необходимую грязную работу, ни о чём тёплом и добром мечтать не приходится. Он обещал Алёне, что всё у них будет по-настоящему хорошо, и слово своё сдержит.