Фелл разворачивал большой фрегат ничуть не хуже, чем Гомес – «Эстрелью». «Клоринда» встала на ровный киль и начала набирать скорость. – К борту! Что бы ни происходило за мысом с невидимой «Эстрельей», надо было обменяться прощальными приветствиями с фортом. На это отрядили девять десятых вахты; корабль шел на фордевинд, подгоняемый береговым бризом, и с парусами легко управлялась одна десятая матросов на палубе. Хорнблауэр вытянулся по струнке лицом к испанскому флагу над фортом Морро и поднес руку к треуголке, Фелл и другие офицеры стояли рядом, пушка гремела, ей отвечал форт. Оба флага на миг приспустились и тут же пошли вверх. – Вольно! Они приближались к повороту. Возможно, сейчас одна из этих ощерившихся пушек даст предупредительный выстрел – знак, что остальные сто орудий готовы разнести их в щепки. Это произойдет, если на «Эстрелье» заметили действие плавучего якоря. – Грот-марса-брасы! – снова заорал Фелл. Здесь уже ощущались большие атлантические валы; нос «Клоринды» круто пошел вверх, затем вниз. – Руль право на борт! «Клоринда» уверенно повернулась. – Одерживай! Так держать! Почти сразу впереди показалась «Эстрелья» – на милю дальше в море. Она шла в прямо противоположную сторону, под легкими парусами – благодарение Богу! – стараясь выровняться после завершающего поворота. Грот-марсель «Клоринды» на мгновение заполоскал, когда обрыв Морро закрыл ему ветер, но тут же наполнился вновь. «Эстрелья» снова поворачивала. Она была уже больше чем на выстрел от Морро. – Лево руля! – скомандовал Фелл. – Так держать! Сейчас бриз дул точно с кормы, но совсем слабый – отчасти потому, что суша уже прогрелась, отчасти потому, что они отошли уже далеко. – Поставить марсель! Фелл прав: надо спешить, пока корабль не застрял в штилевой полосе между береговым бризом и пассатом. Огромная площадь прямого паруса несла «Клоринду» вперед; вновь стал слышен шум, с которым она разрезает воду. «Эстрелья» уже вышла из фарватера. Хорнблауэр, с волнением наблюдавший за нею, видел, как испанцы подняли фок, стаксели и кливера – собственно, все косые паруса шхуны. Она шла в бейдевинд, очевидно уже поймав пассат, прочь от берега, на север – очень разумно, поскольку по пути к Старому Багамскому проливу и Гаване ей завтра утром предстояло обогнуть Гаити. Теперь «Клоринда» была достаточно далеко и от Морро, и от «Эстрельи», и можно было сколько угодно смотреть на нее в подзорную трубу, не вызывая подозрений. Хорнблауэр смотрел долго и пристально, но не заметил ничего необычного. Ему подумалось, что Гомес давно обнаружил и отцепил плавучий якорь, а теперь вместе со своими офицерами покатывается со смеху, глядя за корму на британский фрегат. – Лево руля! – вновь скомандовал Фелл, и «Клоринда» совершила последний поворот. – Знаки в створе, сэр! – доложил штурман, глядя за корму в подзорную трубу. – Очень хорошо. Так держать. Теперь корабль встречали настоящие атлантические валы; сперва вздымалась правая носовая скула «Клоринды», затем волна прокатывалась под ее дном, так что нос шел вниз, а левая кормовая раковина – вверх. «Эстрелья» впереди по-прежнему шла в бейдевинд под косыми парусами. – Она делает узлов шесть, – прикинул Джерард. – Шесть узлов шкимушка выдержит, – задумчиво произнес Спендлав. – Дна нет! – доложил лотовый с русленя. – Все наверх паруса ставить! По кораблю засвистели боцманские дудки. Брамсели и бом-брамсели наполнились ветром; вскоре «Клоринда» уже несла все свои паруса. И все же бриз быстро слабел. Паруса захлопали раз-другой, но «Клоринда» пока еще держала курс. Она двигалась по синему с белым морю, под синим безоблачным небом, с которого нещадно палило тропическое солнце. – Не могу держать курс, сэр, – доложил рулевой. «Клоринда» неуклюже рыскала на волнах. Корпус «Эстрельи» уже скрылся за горизонтом, видны были только мачты и паруса. И тут повеял другой ветер – Хорнблауэр ощутил его потным лицом задолго до того, как откликнулась «Клоринда». Ветер и впрямь был иной – не горячий воздух берегового бриза, но свежий пассат, чистый после тысячи миль над океаном. Паруса захлопали и затрепетали; «Клоринда» повернулась чуть увереннее. – Вот и он! – воскликнул Фелл. – Круто к ветру! Налетел порыв посильнее; теперь «Клоринда» вновь слушалась руля. Затишье, новый порыв, опять затишье, опять порыв – с каждым разом сильнее. Следующий порыв уже не затих. Он накренил «Клоринду», и волна, ударив в ее правую носовую скулу, разбилась сияющей радугой. Они поймали пассат и теперь могли идти в бейдевинд на север, вслед за «Эстрельей». Свежий ветер и чувство, что корабль летит вперед, ободрило команду. Все вокруг улыбались. – Она еще не поставила марсели, милорд, – доложил Джерард, по-прежнему глядя в подзорную трубу. – И едва ли поставит, пока идет на север, – ответил Хорнблауэр. – В бейдевинд она оторвется от нас в точности как вчера, – сказал Спендлав. Вчера? Неужели это было только вчера? Казалось, прошел уже месяц, столько событий уместилось в один день. – Как вы думаете, должен ли сказываться якорь? – спросил, подходя, Фелл. – Пока шкимушка держит его хвостом вперед – практически нет, сэр, – ответил Спендлав. Фелл обхватил одной могучей лапищей другую, вдавливая костяшки пальцев в ладонь. – Что до меня, – начал Хорнблауэр, и все взгляды устремились на него, – я распрощаюсь с золотым позументом. Мундир полегче и галстук посвободнее. Пусть Фелл выказывает волнение – сам он спустится в каюту, будто нисколько не заинтересован в исходе дела. Удивительно приятно было сбросить тяжелый парадный мундир – десять фунтов сукна и золотого шитья. Джайлс подал чистую рубашку и белые холщовые штаны. – Я искупаюсь, – задумчиво произнес Хорнблауэр. Он отлично знал, что Фелл находит это опасным для дисциплины – адмирал плещется голым, а ухмыляющиеся матросы поливают его водой из помпы для мытья палубы, – однако никакое обтирание губкой не могло заменить привычного купания. Матросы налегали на помпу изо всех сил, Хорнблауэр самозабвенно выплясывал под мощной струей воды. Теперь надеть чистую рубашку и штаны было вдвойне приятно. На шканцы он вышел, чувствуя себя другим человеком, и его беспечность в ответ на первые же слова Фелла была отнюдь не наигранной. – Она вновь от нас отрывается, милорд, – сказал капитан. – Мы знаем, что она быстроходнее. Остается только ждать, когда она положит руль на ветер и поднимет марсели. – Если мы не потеряем ее из виду… – сказал Фелл. «Клоринда», сильно накренясь на правый борт, по-прежнему пробивалась на север навстречу ветру. – Я вижу, мы делаем все, что можем, сэр Томас, – произнес Хорнблауэр успокоительным тоном. Объявили раздачу грога, Фелл согласился со штурманом, что наступил полдень, и матросов позвали обедать. «Эстрелья» практически скрылась из виду; лишь когда «Клоринда» поднималась на волне, со шканцев, направив подзорную трубу чуть правее курса, можно было различить отблеск парусов на горизонте. Гомес так и не поставил марсели: либо знал, что в бейдевинд его шхуна лучше идет без прямых парусов, либо просто глумился над преследователями. Холмы Пуэрто-Рико ушли за горизонт далеко-далеко за кормой. А поданный на обед ростбиф – ростбиф из свежего мяса – оказался твердым, жилистым и совершенно невкусным. – Стюарт обещал мне лучший говяжий филей, какой можно найти на острове, милорд, – произнес Джерард в ответ на недовольство Хорнблауэра. – Был бы он здесь, – сказал Хорнблауэр, – я бы заставил его съесть все до кусочка, без соли. Сэр Томас, прошу, примите мои извинения. – Э… да, милорд. – Фелл сегодня обедал в гостях у адмирала, но по-прежнему думал о своем. – Плавучий якорь… Выговорив эти два слова, он не смог продолжать и только смотрел на Хорнблауэра через стол. Длинное худое лицо с вечно багровыми щеками выражало тревогу; в глазах она читалась еще отчетливее. – Если мы не узнаем все сегодня, – сказал Хорнблауэр, – то узнаем когда-нибудь позже. Это была истинная правда, хоть и не самые добрые слова, какие можно сейчас сказать. – Над нами будут смеяться все Карибские острова, – проговорил Фелл. Он выглядел настолько несчастным, что в Хорнблауэре, который и сам готов был отчаяться, взыграл дух противоречия. – Есть огромная разница между шестью узлами, которые шхуна делает в бейдевинд, и двенадцатью, с которыми она пойдет на фордевинд. Мистер Спендлав объяснит вам, что давление воды пропорционально квадрату скорости. Не так ли, мистер Спендлав? – Возможно, даже кубу или более высокой степени, милорд. – Так что мы еще можем надеяться, сэр Томас. После смены курса нагрузка на шкимушку вырастет в восемь раз. – И, кроме того, она сейчас перетирается, – добавил Спендлав. – Если якорь не обнаружили и не отцепили вчера ночью, – с прежней угрюмостью отвечал Фелл. Когда они вышли на палубу, солнце уже клонилось к западу. – Эй, на мачте! – крикнул Фелл. – Шхуну еще видно? – Да, сэр! Корпус за горизонтом, но мачты видать хорошо. Примерно три румба на наветренной скуле. – Куда уж дальше к северу! – проворчал Фелл. – Чего они не поворачивают? Оставалось только ждать и по мере сил радоваться свежему ветру и синему морю с белыми барашками волн, однако радость заметно поблекла, и море уже не казалось таким синим. Значит, только ждать. Минуты тянулись как часы. И тут это произошло. – Эй, на палубе! Она поворачивает влево. Теперь идет прямо на фордевинд! – Очень хорошо. Фелл оглядел собравшихся на квартердеке. Их лица были так же напряжены, как и его собственное. – Мистер Сефтон, измените курс на четыре румба влево.