– И дело не только в наружном сходстве, – пожал плечами мистер Картер. – Это любопытно, сэр. А вы не расскажете мне биографию прежнего доктора Кварца? Сыщик рассмеялся и ответил: – Это равносильно тому, как если бы вы потребовали, чтобы я прочитал вам «Большой энциклопедический словарь» от первой до последней буквы. История жизни этого преступника очень богата. Начнем с того, что он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видел, и вместе с тем самым отъявленным негодяем. Он соединял в себе любезность аристократа с жестокостью тигра. При этом он был выдающийся ученый, говорил чуть ли не на всех языках, знал всякие науки и, казалось, усвоил всю область человеческих познаний и способностей. Он был умелым хирургом и вместе с тем остроумным аналитиком. Откуда он все это взял, мне неведомо. Он представлял собою неразгаданную тайну, по крайней мере, с того момента, когда мне пришлось иметь с ним дело, и до самой смерти он так и остался непостижимой загадкой. Он презирал всех людей, он смеялся над всеми тюремными запорами, хохотал и надо мной – и, кажется, его единственной ошибкой было то, что он не оценил моих способностей, так как именно я подставил ему ту ножку, о которую он споткнулся. – Ну, в искусстве подставлять ножки вы достигли невероятного мастерства, мистер Картер, – со смехом перебил его начальник полиции. – Видите ли, я полагал, что мне в данном случае удалось обезвредить главного в мире преступника, но я откровенно признаю́сь: события последнего времени поколебали во мне это убеждение. – Как вас понять, мистер Картер? – Очень просто. Вдруг обнаружился новый экземпляр доктора Кварца, причем там, где я этого меньше всего ожидал. – Но что общего имеет наше дело с преступной карьерой прежнего доктора Кварца? – в сомнении спросил начальник полиции. Ник Картер докурил сигару и задумался. – Как бы вам это объяснить, – наконец проговорил он. – Если бы я был суеверен и если бы мой разум не препятствовал мне думать об этом серьезно, то я был бы склонен верить, что прежний доктор Кварц воскрес из мертвых, хотя я лично присутствовал при его кончине и на его погребении. Словом, нынешний доктор Кварц и его предшественник – одно и то же лицо, другой возможности нет, и все же она настолько бессмысленна и недопустима для каждого разумного человека, что мне остается только пожать плечами и вспомнить одного британского мыслителя, сказавшего, что существует много вещей между небом и землей, которые и не снятся нашим мудрецам. Я повторяю: мой рассудок вынуждает меня сознавать, что это не может быть один и тот же человек. Но если это не одни и те же мускулы и жилы, не одни и те же кости и нервы, не та же плоть и кровь, то это, во всяком случае, один и тот же характер, – более того, это те же отклонения от нормальной мозговой деятельности, что и у предшественника. – Но ведь тот Кварц умер… – Вот именно. В этом и заключается мистика. – Ну, мистер Картер, это слишком сложно для моего восприятия, – со вздохом сознался начальник полиции. – Короче говоря, – продолжал Картер, – по моему мнению, мы имеем дело с человеком, до изумительного схожим с первоначальным доктором Кварцем, который обладает тем же характером, тоже знает всевозможные науки, выказывает предупредительные и любезные манеры, с человеком столь же талантливым, столь и гнусным, столь же хитрым, сколь и отважным. В общем, мы имеем дело с обратившимся снова в плоть и кровь первоначальным доктором Кварцем. Но тут характеристика этого человека далеко не исчерпана. Он испытывает страстную радость при сознании того, что он, если можно так выразиться, двойник первоначального доктора Кварца. Насколько он смел, видно уже по фонарю, недавно прикрепленному к его дому, на котором далеко видными буквами изображена надпись: доктор Д. Б. Кварц. – Как имя первого доктора Кварца? – насторожился начальник полиции. – Так же, как и теперешнего. Но слушайте дальше: первый доктор Кварц начал свою преступную карьеру – а я руководствуюсь полицейскими данными – с того, что необыкновенно большими средствами и громадными расходами сознательно и нарочно привлек внимание к своей преступной деятельности. Как вам известно, он устроил в громадном ящике из-под рояля дамский будуар и вместе со своей жертвой проехал товарным грузом три тысячи миль. Нынешний доктор Кварц устраивает товарный вагон с такой роскошью, что наши современные спальные комнаты в сравнении с этой обстановкой кажутся жалкими. Эта забава ему, во всяком случае, стоила восемь-десять тысяч долларов. А с его точки зрения, вся эта история не более и не менее, как остроумная шутка. Итак, мы знаем, что наш новый доктор Кварц выстроил целый вагон, нужный для исполнения его нового плана. Мы знаем, что он не пожалел ни расходов, ни трудов, чтобы обставить внутренность этого вагона как можно роскошнее и удобнее; дальше мы знаем, что он убил… – Простите, мистер Картер, что я прерываю вас, – вставил начальник полиции, – вот тут-то и начинается затруднение, так как на самом деле мы вовсе не знаем, убил ли этот доктор Кварц кого-нибудь. – Согласен, официально мы об этом не знаем, но нравственно мы убеждены в его виновности. – Быть может, вы, мистер Картер, а я далеко еще нет. – Ладно, – равнодушно ответил знаменитый сыщик, – тогда я выражусь иначе: по-моему, этот доктор Кварц убил пять человек – трех женщин и двух мужчин, и только для того, чтобы имевшееся у него намерение могло быть лучше исполнено. Затем он забальзамировал своих жертв с такой ловкостью и искусством, от которого древние египтяне, чьими мумиями мы до сих пор еще восхищаемся, должны покраснеть со стыда. Со своими набальзамированными и приправленными еще и другими способами пятью жертвами он устроил зрелище, которому по захватывающему интересу и ужасу нет равного ни в одном музее восковых фигур. Нельзя представить себе более жизненную сцену, как вид этих трупов, сидящих за столом и как бы играющих в карты. Я откровенно признаюсь, что и я сначала ошибся и принял этих мертвецов за прекрасно изготовленные куклы. С тем же искусством труп девушки был положен на постель и пригвожден к матрасу воткнутым ей в сердце кинжалом. – Да, действительно, то было ужасное зрелище, от которого кровь застывала в жилах. – Так вот, все это представление преследовало совершенно определенную цель. – Интересно знать, какую именно? – произнес начальник полиции. – Извольте, слушайте. Чтобы понять это, нужно вернуться к тому времени, когда вагон прибыл сюда, в Канзас-Сити. Доктор отправил вагон в Канзас-Сити и нарочно оставил его на товарном вокзале, пока железная дорога должна была принять какое-либо решение относительно дальнейшей судьбы невостребованного груза. А это было сделано доктором Кварцем потому, что он желал, чтобы полиция узнала о том, что содержится внутри вагона. Я утверждаю, что доктор таким образом хотел убить двух зайцев разом. Во-первых, он обратил таким способом внимание полиции на себя самого, т. е. на то, что существует лицо, ничуть не стесняющееся нарушать закон и противиться его представителям; во-вторых, при помощи четырех трупов, «игравших в карты», он дал имевшимся им в виду лицам предупреждение, не оставлявшее желать ничего лучшего в смысле ясности и наглядности. – Вы меня извините, мистер Картер, но все то, что вы говорите, для меня совершенно непонятно, – проворчал начальник полиции с оттенком раздражения. – Охотно верю вам, и если бы я не был умудрен своим опытом в этом деле, то, вероятно, теперь думал бы то же самое, что и вы. Но так как я насквозь знаю первого доктора Кварца, то действия его преемника и их мотивы мне очень понятны. – Хорошо, но я этого опять не понимаю, мистер Картер. Вы уж извините меня, я человек простой, меня в школе учили, что дважды два – четыре, и поэтому я при всем желании не пойму, каким образом из всей этой чепухи может получиться нечто разумное. – Видите ли, на всем земном шаре нет ни одного человеческого существа, которое не имело бы слабостей, – сказал Ник Картер, усаживаясь поудобнее в своем кресле и обрезая свежую сигару. – Равным образом и первоначальный доктор Кварц имел такую слабость, и она-то и привела его к гибели. Не будь меня, он наверное, жил бы еще и сегодня и был бы способен смеяться над всеми полицейскими учреждениями и сыщиками всего мира до самой своей смерти, которая последовала бы, вероятно, от старческой немощи. – Вот как! А какая же это слабость? – Эгоизм, самомнение, неограниченная вера в самого себя, мания величия – мало ли, как можно назвать это. Выбирайте сами. Его широкая фантазия побудила его построить вагон. Он страдал манией величия, стремился к оригинальности и старался быть несравнимой противоположностью всех других людей. – Вы полагаете, что «наш» доктор Кварц тоже страдает этой слабостью? – Именно из-за нее он и построил товарный вагон. – Ладно, соглашаясь со всем этим, я все-таки еще не понимаю… Ник Картер сделал нетерпеливое движение. – Хорошо, предположим, что тот человек, который тоже именует себя доктором Кварцем, прошел всю лестницу всевозможных преступлений и злодеяний, не будучи заподозренным ни одного раза. Он крал и похищал все, что ему попадалось на пути, он убил более пятидесяти человек, и ни разу подозрение не пало на него. Разве трудно допустить, что с течением времени все это ему приелось, и ему надоело постоянно быть в безопасности? Совершение злодеяния уже не щекочет его нервы именно потому, что оно не сопряжено для него с опасностью. По крайней мере, так думал и действовал бы прежний доктор Кварц. Он был преисполнен гнусных стремлений, он любил преступление из-за преступления и опасность ради нее самой. Он убивал, так как убийство доставляло ему жестокое наслаждение, и так как он вместе с тем доказывал бессилие власти, не имевшей возможности покарать его. Если бы он воткнул на открытой площади отравленную иглу в тело какой-нибудь невинной жертвы, если бы эта жертва умерла бы тут же или по прошествии нескольких часов, никогда даже тень подозрения не пала бы на доктора Кварца. Он убил целую семью, которую он пользовал в качестве врача, а впоследствии выяснилось, что он сумел завоевать уважение и любовь своих жертв настолько, что все состояние семьи было по завещанию отписано ему, но и здесь он поступал так ловко, что никто и не думал заподозрить его. Наконец это ему надоело. Путем своих преступлений он собрал громадное состояние и мог бы удесятерить его тем же путем. Но ему обрыдла его обеспеченная жизнь. Словом, он жаждал опасности. Он хотел победить полицию в открытой борьбе, он мечтал выступить против всего человечества, так как он мнил себя умнее и хитрее всех людей, вместе взятых. Ему хотелось, чтобы его заподозрили, чтобы его преследовали. Для него было наслаждением считаться величайшим и ужаснейшим преступником всех времен и все-таки победоносно отражать всякое подозрение, всякое обвинение. Он стремился к тому, чтобы на улице на него указывали пальцами, чтобы все и вся узнали о том, что именно он, и только он – виновник всех неслыханных злодеяний. При всем этом он хотел рассмеяться своим обвинителям в лицо и злорадствовать, что они не могут ничего доказать. Вот побудительная причина того, что он в свое время соорудил ящик для рояля, который и привел его к гибели. Его мания величия побудила его совершить самое невообразимое злодеяние, и по той же самой причине наш теперешний доктор Кварц построил свой товарный вагон и наполнил его трупами. Мания величия влечет его к погибели! – Созна́юсь, такой характер кажется мне просто невероятным, – со вздохом произнес начальник полиции. – Я сам при первой встрече с доктором Кварцем рассуждал точно так, как вы сегодня. Но теперь я способен понять такой характер, после того как мне пришлось иметь дело с ним, и я снова узна́ю и разгадаю его, где и когда я ни встретил бы его. – Но скажите мне, бога ради, неужели человек может дойти до такого сумасбродства, чтобы нарочно навлечь на себя преследование? Ведь должен же он считаться с возможностью, что натолкнется на равный ему по силе ум и что будет уличен и уничтожен? – Мы имеем дело с доктором Кварцем, а потому это не только возможно, но и весьма вероятно, – возразил Ник Картер. – Ну, я не знаю, что сказать. – Вспомните мои слова, – продолжал Ник Картер. – Вы должны были отпустить доктора Кварца на свободу, так как улики были недостаточны для его задержания. А я готов держать пари, что про себя он высмеивает вас. Больше того, он смеется и в то же время уже задумывает новое преступление, в сравнении с которым убийство пяти человек в товарном вагоне покажется простой шуткой. Доктор Кварц пока оставил нам только свою карточку. Посмо́трите, что он вам еще преподнесет! – Ладно, – сказал начальник полиции после некоторого молчания, – мертвый в гробу мирно спит, а мы займемся лучше настоящим делом. Мы знаем, почему именно вы заподозрили доктора Кварца. Вы отправились к нему на дом, чтобы арестовать его, и нашли там двух женщин в полубессознательном состоянии. Они очнулись лишь в полицейском управлении, и доктор Кварц обвинил их в совершении преступления, обнаруженного в товарном вагоне. – Правильно, – с улыбкой заметил Ник Картер. – К сожалению, обе женщины заявили, что ничего не знают обо всем этом происшествии, а так как доказательств противного не было, то вы поневоле отпустили этих двух пленниц на свободу. – Конечно, я должен был отпустить их, хотя они оставлены под надзором полиции, так как доктор Кварц тоже не сумел доказать своего обвинения. – Да и трудно бы это было для него, – вставил сыщик. – Это смехотворное обвинение входило в его программу, вот и все. – Опять-таки не понимаю вас, мистер Картер. – Да очень просто. Наш доктор при всей своей хитрости не ожидал, что его так внезапно и быстро поставят в связь с товарным вагоном. То обстоятельство, что обе женщины во время моего посещения находились в его доме в качестве пленниц, совершенно не относится к интересующему нас делу, а представляет собой одну из многочисленных тайн доктора, о которых мы пока знаем очень мало. Я так и подозревал, когда он предъявил ужасное обвинение против тех двух женщин. Они совершенно случайно очутились в его власти, когда я пришел, чтобы арестовать его, и то, что он взвел на них бездоказательное обвинение, с тем чтобы спасти себя самого, служит характерным признаком его наглости. – Вы, пожалуй, правы, Картер, но ваши умозаключения мне непостижимы. Так или иначе, я подозреваю тех женщин в том, что они, несмотря на упорные отпирательства, все-таки имеют то или иное отношение к преступлению в товарном вагоне. – Совершенно с вами согласен, но только в ином отношении, нежели вы, по-видимому, предполагаете. Часть моей задачи состоит в том, чтобы разъяснить и этот вопрос. С тех пор как эти две женщины отпущены на свободу, мой помощник Патси следит за ними, и я надеюсь, что вскоре узнаю от него кое-какие подробности. Но я и теперь уже не сомневаюсь, что эти дамы лишь жертвы преступных комбинаций доктора Кварца, что они именно из страха перед ним не желают давать полиции никаких объяснений. – Из страха перед чем конкретно? – в изумлении спросил начальник полиции. – Этого я еще сам не знаю, но надеюсь, что в скором времени выясню. – Послушайте, мистер Картер, на вас и на Стона в музее напали преступники, которым кем-то было поручено взорвать музей. Вы придерживались сначала того мнения, что эти бандиты были наняты теми двумя женщинами. – Верно. Но я переменил мнение в тот момент, когда доктор стал обвинять этих особ, и мы потом убедились, что они не имели ничего общего с динамитным покушением. – Именно с точки зрения сведущего человека могу только подтвердить, что эти женщины имеют так же мало общего со взрывом, как вы или я. Подозрение против них возникло единственно вследствие того интереса, который они питали по отношению к товарному вагону, пока тот еще стоял на товарном вокзале. – Совершенно верно, – согласился сыщик. – Ну-с, вам известно так же хорошо, как и мне самому, что по столь шаткому подозрению нельзя держать людей под арестом. – Никоим образом нельзя. А других улик против Эдиты Пейтон и ее камеристки не имеется. – Хорошо, к этим двум женщинам мы вернемся потом, – решил начальник полиции, – а теперь расскажите мне, что произошло, когда вы в ту ночь вместе с мистером Стоном рассматривали товарный вагон, войдя в него через открытый вами потайной ход. – Я нашел в вагоне четыре забальзамированных трупа – двух мужчин и двух женщин, сидевших на стульях и придерживаемых целой сетью проволок. На железной кровати в углу лежал еще один забальзамированный труп. Четыре сидевших за столом покойника находились приблизительно в сорокалетнем возрасте, а девушка на кровати была не старше двадцати. Когда она уже умерла, ее сердце пронзили кинжалом, еще торчавшим из ее груди, когда я ее увидел. – И во всем городе ни один врач не сумел установить причину смерти этих пяти человек? – Очевидно, был применен сильнодействующий яд, но взятая для бальзамирования жидкость уничтожила следы этого яда. Тем не менее, все врачи единогласно высказывают мнение, что совершено пятикратное отравление. – Хорошо, мистер Картер, все, что полиция установила путем осмотра, ограничивалось только тем, что совершено убийство пяти лиц и что неизвестный убийца напал на своеобразную мысль отправить людей из того города, где было совершено злодеяние, в Канзас-Сити. Вот все, что нам удалось установить. Вы же в ваших предположениях идете много дальше. – Конечно, так как я во всем этом происшествии вижу руку и метод проклятого доктора Кварца. Если вы потрудитесь припомнить конструкцию товарного вагона, то вспомните, что на одной из боковых стенок не только находилась потайная дверь, но что в вагоне был предусмотрен прекрасный доступ воздуха; имелись даже искусно скрытые окна, которые могли быть открываемы изнутри и через которые сидевшие в вагоне лица могли не только дышать свежим воздухом, но и обозревать по пути местность. И неужели вы думаете, что человек, построивший и обставивший этот товарный вагон только для того, чтобы отправить в нем трупы, стал бы заботиться о нормальном притоке свежего воздуха? – Верно! Вы правы, Картер! – Поэтому мы вправе заключить, что товарный вагон первоначально предназначался для того, чтобы поместить в нем живых людей. – Ясное дело, – кивнул начальник полиции. – Отлично, но нам известно, что вагон не был использован для своей первоначальной цели. А я повторяю, что в нем должны были быть перевезены не трупы, а живые люди. Судя по расположению кроватей, вагон был предназначен шести спутникам, вероятно, трем супружеским парам, спавшим ночью в трех разных комнатах, а днем проводившим время в одном общем большом помещении. Идем дальше: доктор Кварц, между прочим, часто вступал в брак с богатыми наследницами. Это, так сказать, было одной из его специальностей, причем ему удавалось жениться на столь же богатых, сколь и красивых девушках. А после того, как он овладевал состоянием своей жены, причем во многих случаях он должен был убивать всю семью, чтобы остаться наследником, он умерщвлял и ее самым хладнокровным образом и сейчас же принимался за поиски новой жены и новых жертв. По моему мнению, в данном случае с товарным вагоном мы имеем дело с происшествием, где новый Кварц подражал методу своего предшественника, раздув его до исполинских размеров. Он нашел себе жертву и построил вагон, чтобы поместить в нем свадебную компанию, состоявшую, надо полагать, из его невесты, его самого и четырех родственников нареченной. Но, вероятно, что-нибудь помешало исполнению тонко обдуманного плана. Возможно, что в последний момент невеста стала отказываться, а может быть, ее родственники узнали, кто такой доктор Кварц на самом деле, и они отказались согласиться на заключение брака. Предположим далее, что вагон был уже готов и вполне обставлен, когда планы доктора были разрушены. Кварц на этом основании придумал сатанинскую, достойную его месть. Он просто-напросто из свадебного вагона сделал мертвецкую. Вот вам в кратких словах мое мнение. – Но по какой же причине он отправил вагон сюда, в Канзас-Сити? Почему именно сюда, в тот город, в котором он сам проживает и где практикует? Для чего же ему, после того как он взял на свою душу пять убийств, нужно было навлечь на себя подозрение полиции, да еще в такой грубой форме? – Милейший мой, если бы можно было разгадывать такие загадки по первому взгляду, то наш брат сыщик был бы совершенно не нужен и мог бы умереть с голоду, – улыбаясь, ответил Ник Картер. – Не забывайте, что перед нами тайна столь темная, что разгадка ее может ускользнуть из рук даже в тот самый момент, когда мы уже будем думать, что распутали ее.