– Какое такое место? – весело спросил сыщик. – Что за ребяческий вопрос?! Мы ведь открыто объявили друг другу войну! А теперь мы стоим друг против друга в открытой вражде, причем мы одинаково вооружены. Пощады ни от одной из сторон ждать не приходится. – Как мне понять это? – Видите, я воображаю себе, что я величайший и гениальнейший преступник в мире, а вы преданы мании величия, по которой вы являетесь величайшим и счастливейшим сыщиком на земле. – Лучше не занимайтесь моим мировосприятием, доктор, а продолжайте. – С удовольствием. Скажите, пожалуйста, Картер, вы когда-нибудь видели, как кошка играет с мышью? – Разумеется. – Если пойманная мышь осталась невредимой или лишь легко раненной, то кошка со своей пленницей отправляется на открытое место и потом как бы выпускает мышь на свободу и смотрит, как та пытается незаметно улизнуть. И когда мышь уже думает, что она спасена, кошка ее схватывает, тащит обратно и снова выпускает, причем эта жестокая игра повторяется, пока она не надоест кошке, и та великодушно пожирает мышь. Неправда ли, вы часто видели это? Так вот, в данном случае я представляю собой кошку, а вы, милейший Картер, – мышь. Теперь я начинаю играть вами. Для того чтобы делать это успешно, я и изучал вас все эти годы. Мы сходимся на открытом месте, но только я сильнее вас, так как я намного лучше подготовлен к этой борьбе. – Не сомневаюсь в том, что вы действительно воображаете эту нелепость. – Нет, милейший Картер, я не только воображаю ее, а знаю, я в ней уверен. – Вы настоящий Кварц, и у вас та же ахиллесова пята, как и у вашего предшественника, – сердито ухмыляясь, заметил Ник Картер. – Вы хотите сказать, что я страдаю манией величия и преступным тщеславием того первого доктора Кварца, – гласил поразительный ответ. – Нет, милейший мистер Картер, тут вы сильно ошибаетесь и далеко не в свою пользу. Я просто сознаю свое превосходство. Вы позволили мне сознаться вам, что я действительно тот преступник, за которого вы меня принимаете. Но, к вашему громадному разочарованию, вы должны будете убедиться, что я представляю собой неприступную Гибралтарскую скалу, а вы – бедного самодура, который разбивает себе череп о нее. Сыщик только улыбнулся, не отвечая ничего. – Оглянитесь, Картер, я вижу, что мне придется предъявить вам еще несколько доказательств моего могущества, чтобы убедить вас. Вы видите ту открытую дверь, через которую вы давеча вошли в комнату? Она находится от вас на расстоянии приблизительно двенадцати футов, не так ли? – Приблизительно так. – Несомненно, вы полагаете, что для вас будет нетрудно дойти от вашего места до двери, прежде чем ее закроют. Пожалуйста, попытайтесь это сделать. Ник нетерпеливо пожал плечами. Он еще смотрел на дверь, как вдруг выдвинулись две стальные створки, очевидно, скрывавшиеся в стене, и затворили выход, так что находившиеся в комнате оказались заперты в ней. Когда сыщик в изумлении посмотрел на доктора, обе створки опять отодвинулись и выход открылся. – Вы видели? – ехидно спросил доктор Кварц. – Конечно, ведь я не слепой. – И что же, мистер Картер, вы ведь не думаете, что успеете убежать из комнаты, прежде чем я закрою выход? – Вероятно, не успею, – гласил холодный ответ. – Как вы нехотя соглашаетесь с этим, между тем ведь факт тут налицо. Милейший Картер, вот эти иглы и те двери представляют собой только две ловушки, а я таких изобретений наготовил множество для нашего торжественного приема. – Ничуть не сомневаюсь в этом. – А сам этот дом – только один из многих, в которых вас ожидают точно такие же сюрпризы. Вы, конечно, не будете настаивать на том, чтобы я указал вам местоположение этих домов. – Меня крайне интересует, почему вы оборудовали все эти штуки, ведь вы, должно быть, потратили на это много времени и труда. – Неужели вам хочется обогатиться познаниями в этом отношении? – Конечно. – Тогда слушайте же: в водах Тихого океана я владею островком, куда я когда-нибудь удалюсь для того, чтобы провести остаток своих дней в непрерывных занятиях наукой при помощи моих книг и аппаратов. Мой конек – это вивисекция человеческих тел. Вы знаете, в чем тут дело: такая жертва науки приводится в беспомощное состояние, затем с нее сдирается кожа, потом обнажаются жилы, снимаются мускулы за мускулами с трепещущего тела, и таким образом операция продолжается, пока не обнаружится внутренняя жизнь тела, причем последнее еще живет. Круговорот крови и деятельность сердца должны оставаться в действии, иначе опыт будет считаться неудавшимся. Я уже населил свой островок своими будущими подданными, и вы не можете себе представить, милейший Картер, каким великолепным местопребыванием будет для меня этот остров. После когда-нибудь, прежде чем я с вами покончу, я, пожалуй, расскажу вам об этом еще что-нибудь. А на сегодня будет с вас и того, если вы узнаете, что я отправлюсь на тот остров после того, как покончу с делом Ника Картера. Вы видите, мистер Картер, я дал обет, что за каждый час мучений, доставленных вами моему предшественнику, я заставлю вас страдать в тысячу раз больше. Я дал обет, что вы лишитесь всего, что вам дорого и мило. Прежде всего вы лишитесь славы и почета, потом вы потеряете ваше состояние, ваших друзей, а потом и вашу честь. Я дал обет, что все те, которых вы больше всего любите, будут оторваны от вас один за другим, и что трупы ваших помощников, а за ними и тело вашей двоюродной сестры Иды будут отправлены в какой-нибудь музей наподобие пяти трупов в товарном вагоне. Чтобы увенчать свое дело, я заставлю вас, Ник Картер, служить мне живым объектом для вивисекции в качестве второй жертвы. Вы обожаете одну женщину, ее зовут Кармен. Так вот, она в качестве первой жертвы будет подвергнута вивисекции на ваших глазах. Взбешенный Ник Картер вскочил со своего места, собираясь кинуться на дьявольски улыбающегося доктора. Но в ту же секунду стул, на котором он сидел, приподнялся под ним, как будто весом его тела была выключена какая-то скрытая пружина, пришедшая теперь в действие. Вместе с тем Ник Картер почувствовал, как острые иглы вонзаются в его тело. Он закачался, взмахнул руками и в следующую секунду свалился без сознания. Когда Ник Картер открыл глаза, он с изумлением увидел, что находится в той комнате, которую нанял после своего прибытия в Канзас-Сити, хотя он тщательно старался скрыть свой новый адрес. Он попытался приподняться, но безуспешно, и снова упал назад. Он понял, что еще страдает от последствий наркотического средства, столь ехидным способом привитого ему в доме того демона. Его собственная квартира была расположена на расстоянии не менее двух миль от дома доктора Кварца. Сюда его принесли, очевидно, еще в то время, когда он был без сознания. С трудом он стал вспоминать все то, что произошло и что им было пережито в течение последних часов. «Что за отъявленный негодяй! – думал он, с нетерпением выжидая момента возврата всех телесных сил. – Сомневаюсь, чтобы в той гостиной находилась хотя бы одна вещь, которая не была бы снабжена ловушками и западнями для ничего не подозревающих посетителей. Садясь на стул, я, очевидно, включил какую-нибудь тайную пружину, и стул поднялся подо мной, как только я встал. Право, это довольно интересный опыт. Как ни воображаешь себя умным, опытным и знающим, все-таки наталкиваешься на случаи, где снова приходится дорого платить за науку. К счастью, нет ничего плохого, что не имело бы и хорошей стороны. Теперь я, по крайней мере, знаю, как мне понимать этого доктора Кварца. Этот человек не произнесет хвастливых угроз. Каждое сказанное им слово он способен подтвердить фактами, и я охотно верю, что он внимательно следил за мной и моей деятельностью. Почему бы и нет? На его месте я вряд ли стал бы поступать иначе, и, во всяком случае, его образ действий в точности соответствует тому методу, который был бы применен доктором Кварцем проклятой памяти. Что мне думать о всем том, что наболтал этот мерзавец? Он говорит, что потратил десять лет своей жизни на то, чтобы изучить меня и мои привычки, причем он сумел держаться в стороне, да так хитро и умно, что я за все это время и не подозревал о его существовании. Кажется невероятным, чтобы какой-либо человек был способен на это, да и сам я назвал бы это басней, если бы не знал, что люди кварцевского склада действуют основательно и обдуманно. Несомненно, он в эти годы жил поблизости от меня, но старался не навлечь на себя моего гнева. Он, очевидно, располагает громадными средствами и наверняка содержит целую армию сыщиков, которым вменено в обязанность тщательно следить за всеми моими действиями и мероприятиями. И вот теперь я понимаю, почему именно за последние годы происходило много такого, что влияло на мои планы, и почему оказывались препятствия на моем пути там, где я их меньше всего ожидал. Не раз у меня возникала мысль, что у меня есть могущественный враг, которому доставляет удовольствие препятствовать мне и вырывать у меня почву из-под ног. А теперь я знаю, что такой враг у меня и вправду есть – и это не кто иной, как доктор Кварц. За десять лет он мог многое подготовить и сделать. Во всех городах мира он мог навербовать шпионов, служащих в полиции и доносящих ему о всех секретах власти, ее мероприятиях и действиях. Его подчиненные сидят, вероятно, в конторах больших торговых домов. Везде и всюду он содержит постоянную армию соглядатаев, повинующихся каждому его знаку. Словом, он добился чуть ли не всемогущества. Теперь, по истечении десяти лет, он считает себя достаточно сильным, чтобы не только объявить мне открытую войну, но и победить меня. Я понимаю, – поражение его брата должно быть ужасно отомщено, причем он хочет исполнить этот акт мести принародно. Он осмеливается с глазу на глаз со мной рисоваться матерым преступником, и только для того, чтобы высмеять меня. Он осмеливается впустить меня в свой дом и там демонстрировать мне свое могущество, сидя напротив меня и приторно улыбаясь. На это способен только доктор Кварц. Он осмеливается лишить меня сознания в конце нашей беседы и доставить меня на мою квартиру только для того, чтобы еще раз показать мне свое могущество. На это опять-таки способен только доктор Кварц. Хладнокровно он признается мне, что он во сто крат хуже и преступнее, чем предполагал даже я, он почти сознается в убийстве в товарном вагоне, он доказывает свою способность разузнавать мои сокровенные тайны. Во всяком случае, верно то, что в открытой борьбе я не могу победить доктора Кварца. Для этого он слишком осторожен и располагает чересчур большими оборонительными средствами. Я должен побить его его же собственным оружием. А это что такое?» Нику Картеру удалось немного приподняться на постели, на которой он лежал, и он увидел на столе исписанный лист бумаги. – Кварц оставил мне письмо, следуя примеру своего страшного предшественника, – пробормотал сыщик. Одним движением он вытянулся и сейчас же встал на ноги. Сразу он почувствовал, как к нему вернулось его обычное спокойствие. Он вполне оправился, и одурманивающие последствия привитого ему яда исчезли. Он подошел к столу и взял в руки лист бумаги. Это действительно было письмо доктора Кварца. Оно было написано красиво и казалось литографированным. Содержание письма было следующее: «Милейший Картер! Вы полагаете, что у меня та же ахиллесова пята, как у того человека, о котором мы с Вами беседовали. Если наш общий знакомый имел слабость, то, безусловно, она состояла в том, что он писал слишком много писем. Несмотря на это, я осмеливаюсь писать Вам и вместе с тем разрешаю Вам извлечь из моего поступка те выгоды, которых Вы можете достигнуть при Вашей изумительной ловкости. Вы имели несчастье упасть в обморок в моем доме, а потому я оказал Вам дружескую услугу проводить Вас до Вашей квартиры, где Вы будете пользоваться тем уходом, который, по-видимому, Вам необходим. Надеюсь, что Вы оправитесь вполне к тому времени, когда прочитаете эти строки. Я, конечно, вполне сознаю, что Вы от души желали бы, чтобы я проболтался в этом письме, и это могло бы оказать Вам впоследствии известную услугу. Но я не намерен делать этого. Мое сегодняшнее письмо скорее преследует цель лишний раз доказать Вам мой интерес к Вам и повторить мое обещание, что ни одна малейшая тайна в Вашей жизни и деятельности не останется нераскрытой. Когда я исполню долг, еще задерживающий меня здесь, и приготовлюсь к отъезду на тот восхитительный остров в Тихом океане, о прелестях которого я дал Вам слабое описание, тогда я надеюсь иметь удовольствие видеть Вас своим спутником, причем Вы не откажете мне в Вашем ценном содействии в моих научных опытах. Я состою в тесной связи с наукой, милейший Картер, а ее высшим наслаждением является изучение человеческой природы на самом человеке, правда, не совсем безболезненное. Возможно, что Ваши умственные способности позволять Вам читать между строк, – по крайней мере, я так думаю. Тем временем я надеюсь не менее твердо, что Ваш милый молодой помощник Патси, если только Вы его когда-нибудь еще увидите, даст Вам новое доказательство того, что я существую и способен на очень многое. Мне не нужно подписывать это письмо, так как Вы и без того знаете, от кого оно исходит». Ник Картер, наморщив лоб, положил письмо обратно на стол. «Что это опять значит? Что этот дьявол хочет сказать своим намеком на Патси?» – спрашивал себя сыщик. Он посмотрел на часы и испустил вопль крайнего удивления. Потом быстро подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу. – Боже праведный, – проговорил он, – я пролежал без сознания несколько часов. Теперь уже настало утро. Прошло часов пятнадцать, пожалуй, даже больше, с тех пор как меня выбил из строя тот подлый стул. Когда я лишился сознания в комнате этого дьявола, было около девяти часов вечера, а теперь уже полдень. Он отошел от окна и озабоченно осмотрел комнату. «Патси должен был зайти ко мне на квартиру в полночь, – подумал он, – а имя его в этом письме может иметь только одно значение! Боже мой, это чудовище взяло в плен бедного Патси, и он теперь находится в его власти! Когда я свалился без сознания, Кварц доставил меня сюда, а потом выждал прихода Патси. Конечно! Я вижу это все совершенно ясно! Патси пришел в то время, когда преступник находился здесь, и, пока я лежал без сознания на постели в беспомощном состоянии, Кварцу не стоило большого труда завладеть юношей!» К сыщику тем временем вернулись его обычная сила и способность размышлять. Очутившись лицом к лицу с неожиданными грозными фактами, он сразу же и всецело занялся ими. Прежде всего он вышел из комнаты, сошел с лестницы и открыл парадную дверь. Это он сделал для того, чтобы посмотреть, заходил ли Патси наверх в квартиру и оставил ли он в дверях условленный, еле заметный знак, по которому сыщик узнавал о его приходе и уходе. С первого взгляда Ник Картер убедился, что Тен-Итси не заходил в квартиру; зато на дверях виднелся знак Патси – число «12», из которого сыщик усмотрел, что его молодой помощник вошел в дом в полночь. Если бы Патси вышел потом из дома обычным путем, то цифра «12» была бы вычеркнута и рядом с ней помечен час ухода. Патси писал красным, а Тен-Итси зеленым мелом. «Так и есть, Патси вошел в здание в полночь и не мог написать условленный знак, когда покинул дом, – мелькнуло в голове сыщика. – Это теперь ясно. Мне остается только посмотреть, удалось ли Патси оставить после себя хоть какое-нибудь указание на то, что именно произошло наверху в квартире». Он поспешно вернулся в свои комнаты. В самой квартире все, по-видимому, было в полном порядке, хотя сыщик ни на минуту не сомневался, что доктор Кварц успел подвергнуть все подробному осмотру, причем от его внимания не ускользнул бы ни малейший кусочек бумаги. В течение довольно долгого промежутка времени сыщик отыскивал хоть какой-нибудь след, могущий быть оставленным его помощником. Наконец он открыл этот след, да такой, который делал честь остроумию молодого человека. Очевидно, Патси был связан и положен на ту же постель, на которой лежал в бессознательном состоянии и сам Ник Картер. Для того чтобы оставить после себя след, Патси, похоже, разорвал себе кожу пальца о какой-нибудь железный гвоздь и написал собственной кровью на белой стене за постелью краткую, но многозначительную фразу. Она гласила: «Я во власти Кварца!» И этого было достаточно. – Какой ужас! – невольно вырвалось у Картера. Когда на ратуше Канзас-Сити часы пробили полночь, за углом здания, отстоявшего от жилища доктора Кварца на три дома, показались две фигуры. – Пока все обошлось благополучно, – послышался голос Ника Картера, – вперед, Тен-Итси, но будь безмолвен, как могила. Они с изумительной ловкостью начали карабкаться вверх по громоотводу на крышу. Добравшись наверх, они юркнули совершенно бесшумно и осторожно по крышам и наконец остановились в тени громадной печной трубы на крыше дома доктора Кварца. – Вон там я уже вижу светящееся окно над его вестибюлем, – шепнул Ник Картер своему спутнику. Рядом с этим окном, в одной с ним плоскости, была устроена дверь, через которую по лестнице можно было с крыши спуститься в дом. Ник Картер осторожно подполз к этой двери и попробовал ее открыть. Но она не поддавалась никаким усилиям. – Заперта изнутри, – шепнул сыщик, – дай-ка инструменты, Тен. Тен-Итси снял с плеча кожаную сумку, из которой передал своему начальнику бурав. Ник Картер начал работать и быстро просверлил отверстие в железе, продырявив также нижнюю деревянную обшивку. Таким образом он сверлил отверстие за отверстием, одно вблизи другого, пока сыщику в конце концов не удалось острым инструментом вытащить оставшиеся части. В итоге образовалось большое отверстие, достаточно широкое, чтобы пропустить туда руку. Сыщик просунул руку, нащупал засов и бесшумно его отодвинул. Затем Ник Картер приподнялся, чтобы отдать команду. – Готово, – шепнул он своему помощнику, – а теперь, Тен-Итси, я подниму дверь и спущусь. А ты останешься здесь, на крыше. – Можно я вас провожу туда, начальник? – Нет, ты подожди здесь, ты тогда лучше всего сумеешь оказать мне содействие. Нельзя заранее знать: может быть, в эту минуту по всему дому раздаются тревожные звонки, извещающие доктора Кварца о том, что сейчас происходит на крыше. Если он услышал тревогу, то уже ожидает меня внизу; я не хочу, чтобы он поймал нас обоих, хотя на этот раз я не дамся ему так легко в руки.