– Похоже на то, будто здесь орудовал какой-то сумасшедший. – Я тоже подумал так в первую минуту, – кивнул Ник. – Слушай, – спохватился Мак-Глусски, – ведь такая борьба не могла не произвести шума? – Кто его знает? Стены в гостинице крепкие, звукоизоляция хорошая. – Но все это как-то мало похоже на правду. – Меня радует, что тебе приходят в голову те же мысли, что и мне, – сухо отозвался Ник Картер. Инспектор вошел в комнату, тщательно изучил кровавые следы, а затем склонился над трупом. Далее он осмотрел всю мебель, поднимая то стул, то столик, будто для того, чтобы определить вес той или иной вещи, и проворчал: – Я закончил работу. Они опять перешли в библиотеку, где Ник Картер, не произнося ни слова, указал на раму, из которой была вынута картина. – Что это значит? – насторожился Мак-Глусски. – Минувшей ночью в этой раме находился выполненный карандашом эскиз женской головы. Когда Файрфильд в три часа вернулся домой, портрет был еще на месте. Покойный сел вот на этот стул и с улыбкой посмотрел на картину. – Это тебе сообщил лакей? – Да. – Вот как? Ты полагаешь, что Файрфильд вынул эскиз из рамы? – Этого я пока утверждать не могу, но, прежде чем продолжать наше расследование, я должен поставить тебя в известность, что на эскизе была изображена Диана Кранстон, а рисунок набросал Файрфильд. Инспектор вскинул брови. – Неужели это та самая женщина, замешанная в деле об убийстве в Канаде? – Собственной персоной. Конечно, если Файрфильд сам нарисовал портрет, то почему бы ему и не уничтожить его? Он как-то говорил мне о том, что собирается это сделать. Но меня удивило, что эскиз исчез накануне убийства Файрфильда. Такое впечатление, что его кто-то выкрал. – Она, больше некому! Значит, она бежала из тюрьмы! – воскликнул Мак-Глусски. – Насколько мне помнится, ее тогда приговорили к многолетнему заключению. – Послушай-ка, – продолжал Ник Картер, – я тебе не все сказал. Вчера после обеда она дерзнула нагрянуть ко мне в дом и заявить, что ее помиловали и теперь она воспользуется свободой, чтобы отомстить мне. – Нахалка какая! – изумился инспектор. – Ну и что же было дальше? – Не знаю. Спроси у моего брата. – Ты приказал ему выследить ее? – Он сам парень находчивый, – усмехнулся Ник Картер и кратко изложил инспектору историю о том, как Диана провела Дика. – Тогда я догадываюсь, кого ты подозреваешь. По-твоему, это Диана Кранстон вырезала картину? – Именно. – То есть она попыталась создать впечатление, будто убийство совершил какой-то здоровяк крепкого телосложения. Но она перестаралась. – Безусловно, – кивнул Ник Картер. – Первая же рана, нанесенная Файрфильду, оказалась смертельной, и я полагаю, что его убили, когда он спал. – Согласен с тобой. И убийца, имитировавший в спальне такой беспорядок, сам себе навредил, потому что переборщил. Посмотри хотя бы на статую Меркурия: если бы ее действительно сбросили с мраморной колонны во время борьбы, постамент тоже не устоял и свалился бы. – Я уже осмотрел ванную, – заметил Ник Картер. – Там убийца мыл руки и, хотя и старался удалить все следы, все-таки оставил кровавые пятна. Если бы и впрямь развернулась ожесточенная борьба, весь отель был бы поставлен на ноги. Я хорошо знал беднягу Файрфильда: он занимался спортом, в том числе боксом, и наверняка сумел бы расправиться с преступником. – Да, ты прав, – покачал головой Мак-Глусски. – Для большей ясности, – продолжал Картер, – я в нескольких фразах изложу историю того убийства в Канаде. – Давай, интересно. – Натали Деланси была дочерью Алекса Деланси, богатого и уважаемого человека. При родах мать ее умерла, и девочка вместе с тремя детьми ее матери от первого брака воспитывалась под попечением гувернантки. Эта особа вдовствовала и имела единственную дочь – Диану, которая впоследствии стала организатором убийства Натали. Диана руководила всем и заставляла плясать сообщников под свою дудку. Мы арестовывали преступников вчетвером: полицейский инспектор Муррей из Торонто, мой помощник Тен-Итси, я сам и Файрфильд, что теперь лежит убитый в спальне. Диана пыталась заколоть Муррея кинжалом, однако ей это не удалось. Когда ее связали, она держалась совершенно хладнокровно, но, пока ее везли в Торонто, я наблюдал за ней: она смотрела на Файрфильда, как лютая тигрица. Вот почему я и сказал ему, когда мы вместе возвращались в Нью-Йорк: «Если вы когда-нибудь узнаете, что эта адская женщина вышла на свободу, то немедленно известите меня». – На каком основании она возненавидела именно Файрфильда? – спросил инспектор Мак-Глусски. – Полагаю, в этом больше всего виноват он сам, – ответил Ник Картер. – Но вообще-то Диана поклялась отомстить всем, кто ее арестовывал. Я хорошо помню, как Файрфильд по дороге в Торонто в присутствии Дианы, сидевшей в наручниках, рассказал Муррею, что совершенно случайно приобрел на ежегодном аукционе общества «Велльс Фарго» невостребованный чемодан и обнаружил в нем несколько валиков фонографа. Спустя две недели он купил аппарат, прослушал валики и обнародовал найденные материалы. Словом, он не утаил, что Натали, которая со дня на день ждала смерти, поведала фонографу всю правду о своих страданиях. – И Диана слышала рассказ Файрфильда? – Уверен. Не могла не слышать. Таким образом, она поняла, что преступление было раскрыто в первую очередь благодаря Файрфильду. Если бы валики не попали к нему в руки, то Диана Кранстон спокойно продолжала бы выдавать себя за несчастную Натали, на которую она очень похожа внешне, и в итоге захватила бы все состояние убитой. Но это лишь предисловие к тому, во что я собираюсь тебя посвятить. – Я весь внимание, – ответил Мак-Глусски. – Третьего дня после обеда, – продолжал Ник Картер, – Диана Кранстон явилась ко мне и стала угрожать. – А Файрфильда она тоже упоминала? – Нет, ни разу не назвала его имени. В тот же вечер она виртуозно провела Дика, причем всучила ему записку, в которой обещала прийти на свидание с ним, если он поместит соответствующее приглашение в газете. А как ты отнесешься к тому, что в кармане жилета Файрфильда я нашел обрывок газеты именно с этим объявлением? – Которое дал Дик? Это весьма странно! – воскликнул полицейский инспектор. – Данный факт я могу объяснить разве тем, что Файрфильд случайно прочел это объявление и из любопытства сохранил клочок. – По-моему, это маловероятно, – возразил Ник Картер. – Я, со своей стороны, склонен думать, что Файрфильд в третьем часу ночи возвратился в свои апартаменты прямо со свидания с Дианой Кранстон. – Пожалуй, твоя версия правдоподобна, – согласился Мак-Глусски. – Это еще не все, – нахмурился Ник Картер. – Я полагаю, что Диане удалось вытащить у него из кармана ключ от двери его номера. – Слушай, ты напал на верный след! – Имея ключ в руках, Диана без труда сумела проникнуть в комнаты, после того как Файрфильд лег спать. Ведь нетрудно попасть в такую большую гостиницу, как «Мамонт», потому что швейцары и служащие просто не способны запомнить физиономию каждого постояльца. Лакей Файрфильда тем более не в состоянии уследить за всеми посетителями: он стар, слаб памятью и нерасторопен. – Вот именно. А изящно одетую, представительную даму он, даже если бы заметил, то не остановил бы. – Да, ловкая особа и не лишенная таланта. Аферистка – одно слово. Откровенно говоря, Джордж, она так же красива, как и преступна. Если бы я не презирал ее до глубины души, то влюбился бы в нее. Это запросто могло случиться с легкомысленным мистером Файрфильдом, который вообще имел слабость к прекрасному полу. Если Диана планировала завлечь его в свои сети, то ей стоило лишь раз-другой взглянуть на него своим пламенным взором, чтобы он упал к ее ногам. – Почему ты докладываешь мне обо всем этом? – Я исхожу из того, что она где-нибудь встретилась с Файрфильдом, – конечно, не случайно, а по ее желанию. А когда он, вернувшись в номер и разглядывая эскиз в раме, вспоминал проведенные с ней часы, ему, быть может, пришло в голову мое предостережение. В этот момент оно показалось ему столь странным, что он усмехнулся. – Не исключено, – отозвался Мак-Глусски. – Эта улыбка, – перебил Ник Картер, – до некоторой степени служит мне порукой в верности моей догадки относительно того, что до своего возвращения в отель Файрфильд находился в обществе прекрасной Дианы. Вероятно, он ей сказал, между прочим, что не забыл ее и даже нарисовал ее портрет и поместил в рамке в своей комнате. Но может статься, мы никогда не узнаем всей правды, так как Диана Кранстон настолько лжива и изворотлива, что я не поверю ни одному ее слову, даже сознайся она во всем. – Короче, – вмешался инспектор Мак-Глусски, – ты полагаешь, что Диана тем или иным путем достала ключ и тайком прокралась в комнаты. Но ведь это крайне неосторожно с ее стороны! Именно благодаря броской красоте ее легко могли узнать – те же слуги. А вдруг бы Файрфильд еще не лег спать? – Таким, как она, не составит труда переодеться и загримироваться, – возразил сыщик. – Я уверен, что она и в этом отношении мастер своего дела. Ну а если она провела несколько часов с Файрфильдом, то уж, конечно, не на лоне природы, а в каком-нибудь шикарном ресторане за роскошным ужином с шампанским. В чем же проблема незаметно влить в бокал своего кавалера несколько капель опия или морфия, чтобы Файрфильд, вернувшись к себе, заснул, как убитый? – Она на это способна, – согласился Мак-Глусски. – Таким образом, – рассуждал Ник Картер, – единственным препятствием для нее оставался лакей Фергюсон. Допускаю, что ничего не подозревавший Файрфильд описал ей планировку своих апартаментов и упомянул, что каморка слуги расположена напротив спальни хозяина и что лакей обычно спит довольно крепко. – Ты полагаешь, что она последовала за Файрфильдом прямо сюда? В «Мамонт»? – Готов в этом поклясться! – воскликнул Ник Картер. – Раз ключ был у нее, она свободно могла войти и выжидать, пока ее жертва уснет. Затем она прокралась в спальню, где на прикроватном столике горел ночник, так как Файрфильд всегда спал при свете. Кинжал она держала в руке. Заколов метким ударом свою жертву, она привела комнату в тот беспорядок, в котором мы ее нашли. Кстати, ты осмотрел края ран на теле убитого? – Да, и мне кажется, что одна из них совершенно не похожа на другие. – Это потому, что Диана оставила кинжал в этой ране, пока крушила все в спальне, чтобы создать впечатление ожесточенной борьбы. После некоторого раздумья инспектор Мак-Глусски произнес: – Думаю, ты прав, как всегда. Диана переоделась в мужской костюм, чтобы действовать без стеснения, что недостижимо в женском платье. А что, по-твоему, она сделала, после того как разгромила комнату? – Пошла в ванную и вымыла руки. – Это ты уже говорил. – Говорил для того, чтобы установить факт пребывания убийцы в ванной. За последние два года я частенько посещал Файрфильда и иногда пользовался его ванной. При этом я убедился в аккуратности лакея Фергюсона. Он всегда следил за тем, чтобы в ванной комнате лежали на полочке четыре чистых полотенца. Однако сейчас их три, четвертого нет. – А, понятно. Четвертое полотенце она запачкала и забрала. Но какое это имеет отношение к убийству? – Неужели ты не соображаешь? Любой преступник мужского пола не был бы настолько осторожен и предусмотрителен, чтобы захватить с собой окровавленное полотенце. Это чисто женская хитрость. Кроме того, по уверенности, с которой она тут распоряжалась, можно судить о том, что она не опасалась чьего-либо вмешательства. В общем, она хорошо знала, что Файрфильд крепко спит. Если такой эстет, как он, отправляется спать, не вымыв руки, – значит, он страшно устал. Мне известны все его привычки. Если бы он вымыл лицо и руки, прежде чем ложиться в кровать, в спальне имелось бы полотенце. Его нет, стало быть, Файрфильд завалился прямо в постель, а так как, по словам Фергюсона, хозяин пришел в веселом, оживленном настроении, это верный признак того, что бедняга принял какое-то наркотическое средство. – Вот что я вспомнил! – воскликнул Мак-Глусски. – Горела ли лампочка на столике рядом с кроватью, когда Фергюсон обнаружил труп?