– Нет, ночник был разбит, осколки валялись на ковре. По всей вероятности, Диана зажгла лампы в гостиной и при их свете орудовала в спальне. Затем она, надо полагать, пошла в библиотеку, так как, наверное, захотела взглянуть на свой портрет. – Почему же она его уничтожила? Это уж совсем не по-женски, – проворчал Мак-Глусски. – Кто тебе сказал, что она его уничтожила? – усмехнулся Ник Картер. – По-моему, только вырезала эскиз из рамы и взяла его с собой. – Для чего? – Чтобы не оставлять в руках полиции свое изображение и просто потому, что это – ее портрет. – Пожалуй, – согласился Мак-Глусски. – Как это я сразу не подумал? Какой ты догадливый! – Вероятно, ее самолюбию льстило заполучить портрет, нарисованный пламенным поклонником ее красоты, – пояснил Ник Картер. – Она решила сохранить картину память. – Что за удовольствие при виде портрета постоянно вспоминать о совершённом злодеянии? – заметил Мак-Глусски. – Ты не знаешь женщин, мой друг, – ответил Ник Картер. – Говорят, женщина либо дьявол, либо ангел, и я готов с этим согласиться. Но все это, в сущности, пустые разговоры, а нам надо быстрее поймать убийцу. – Ну, не предвижу особых трудностей, ведь Дик даст нам все необходимые сведения. – Он пока что неизвестно где, – насупился Ник Картер. – Двое суток о нем нет ни слуху, ни духу. Надо действовать без промедления. Если нам удастся застать Диану врасплох и обыскать ее вещи, то мы наверняка найдем вырезанный портрет и окровавленное полотенце, а это равносильно ее обвинению, так что ей не отвертеться. – Не будь тут словечка «если», – улыбнулся инспектор, – все твои доводы весьма вразумительны, и я признаю, что они близки к истине, но все-таки это догадки и предположения, ясных доказательств у нас нет. – Ты прав, – ответил Ник Картер, – но уверяю тебя: в ближайшем будущем мы раздобудем столько доказательств, сколько угодно. – Надеюсь, – проворчал Мак-Глусски, вставая со стула. – А пока надо пригласить медицинского эксперта. Я вызову его по телефону и попрошу приехать поскорее. Я намерен также известить о происшествии комиссара и вызвать нескольких своих подчиненных. Нельзя так долго замалчивать факт смерти – это вызовет недовольство дирекции отеля и нездоровый интерес прессы. – Зато чем дольше не заявляешь о преступлении, тем меньше любопытных. Как только мы обнародуем убийство, сюда сбежится толпа зевак и начнет совать нос не в свое дело. – А что ты предлагаешь? Утаить убийство? – Я много бы дал, если бы можно было замять этот инцидент, – пробормотал Ник, – но, к сожалению, это не удастся. – Да уж, – проворчал инспектор. – Ну что ж, вызывай полицейского врача и исполняй свои формальности, а я тем временем попытаюсь устроить так, чтобы не было лишнего шума. По крайней мере, пока труп не вывезут из гостиницы. – А куда его везти? – Во всяком случае, не в общий морг. Файрфильд был мне другом, и я позабочусь о том, чтобы его похоронили достойным образом, – заявил Ник Картер. – Если, пока меня нет, вернется Фергюсон, то не расспрашивай его ни о чем: я желаю лично присутствовать при его рассказе. Через полчаса, выйдя из кабинета управляющего отелем, сыщик столкнулся в лифте с возвратившимся Фергюсоном. Он кивнул лакею и, лишь после того, как они ступили в номер Файрфильда, спросил: – Ну что вы узнали? – Вчерашний вечер мой господин провел здесь же, в гостинице, – отрапортовал лакей. – Он для этого так разоделся? – Именно. – С кем он проводил время? – Ужинал в ресторане с какой-то дамой. – Вот как? – опешил инспектор, который вышел из спальни и присоединился к беседе. – Вы знаете, как выглядела эта дама? – спросил Ник Картер. – Знаю. Официант описал мне ее. По его словам, она дивно красивая, у нее роскошные волосы слегка рыжеватого оттенка, прелестные голубые глаза и звучный голос. Она стройная, выше среднего роста, одета изящно, причем носит много драгоценностей. – Не заметил ли официант еще что-нибудь? – Он говорил, что, по его ощущениям, эта дама словно боялась появления какого-то третьего лица. – Похоже, она боялась своей совести, так как прекрасно знала: никто за ней не наблюдает, – сказал Ник Картер. – А в целом официант довольно точно описал Диану Кранстон. Вам есть что добавить, Фергюсон? – Да, мистер Картер. Эта дама жила в «Мамонте». – Что?! Сыщик и инспектор вскочили, как ужаленные. – Да, она останавливалась тут, – подтвердил Фергюсон, – а вчера вечером расплатилась по счету и нынче утром уехала. – Погодите-ка, Фергюсон, – прервал его Ник Картер. – Как зовут эту женщину? – Она записана в книге приезжих как миссис Мабель Калловей. – Значит, сегодня утром она выехала из отеля? Куда именно? – На вокзал Центральной железной дороги. Больше мне ничего не удалось выведать. – Долго ли она проживала в «Мамонте»? – Ровно неделю. – Ну и что ты скажешь на это, друг мой Джордж? – обратился сыщик к инспектору. – С фактами не поспоришь. Диана Кранстон остановилась в «Мамонте» и жила здесь все время, пока находилась в Нью-Йорке, – спокойно ответил Мак-Глусски. – Но ведь это вовсе не факт! – воскликнул Картер. – Под своей настоящей фамилией она зарегистрировалась в гостинице «Голландия». Неужели мы ошибаемся в своих догадках? Тогда придется предположить, что убийство совершено неизвестным нам лицом. – Извините, господа, что я вмешиваюсь, – потупился Фергюсон, – но вы позволите мне еще одну ремарку? – Разумеется. – Несколько дней тому назад этот официант по поручению той же самой дамы передал моему хозяину письмо. Меня тогда дома не было, и я узнал об этом только теперь. Официант сообщил, что он узнал на портрете в библиотеке моего покойного господина миссис Калловей; именно она велела ему доставить письмо и она же вчера ужинала в ресторане с мистером Файрфильдом. – Не ошибается ли официант? – усомнился Ник Картер. – Уж очень много совпадений. – У него с памятью все в порядке. К тому же, как он выразился, он готов присягнуть на Библии, что на картине была изображена именно госпожа Калловей. – Замечательно. Это послужит неопровержимым доводом в пользу основательности моих подозрений, – с довольным видом изрек сыщик. Мак-Глусски кивнул в знак согласия. В дверь громко постучали, и на пороге возникли врач-судмедэксперт и несколько полицейских. Ник Картер и Мак-Глусски подробно ознакомили врача с результатами произведенного ими осмотра места преступления и незаметно вышли из комнаты. Спускаясь по лестнице в холл, Мак-Глусски со вздохом произнес: – Как бы основательны ни были твои подозрения, Ник, ты не сформируешь обвинение, поскольку не располагаешь никакими фактическими доказательствами. Ни один судья не выдаст тебе ордер на арест Дианы Кранстон только на основании твоих соображений и версий. – Да, ты прав, – нахмурился сыщик. – Что же ты теперь намерен делать? – То же самое, что делаю всегда в таких случаях: не смущаясь ничем, буду искать и выслеживать, пока не найду и преступников, и веские доказательства их виновности. Надеюсь, что сегодня Дик даст о себе знать и своими новостями облегчит мне работу. – Для наших репортеров, падких до всяких сенсаций, этот инцидент – настоящий подарок. Писаки чертовы! – Пусть пишут, мы им запретить не можем. По моим ощущениям, завеса, скрывающая это таинственное происшествие, поднимется нескоро, разве только если мне удастся уличить убийцу еще раньше, чем я надеялся. Я попрошу тебя, Джордж, вот о чем: пусть твои подчиненные займутся расследованием в обычном штатном порядке, как будто мы с тобой ничего особенного не знаем. – Ладно, обещаю выполнить. Но меня-то ты будешь держать в курсе расследования? – Само собой, дружище. Вернувшись домой и взглянув на часы в прихожей, Ник Картер ужаснулся: он отсутствовал целых пять часов, вышел около одиннадцати, а теперь стрелки показывали четыре. Сердце его учащенно забилось, когда он увидел Иосифа, быстро спускавшегося по лестнице ему навстречу. – Что случилось, Иосиф? – спросил Картер, бросившись ему наперерез. – Точно не знаю, но с мистером Диком что-то неладное, – пролепетал слуга, дрожа всем телом. – С чего ты взял? Пойдем со мной, – ответил сыщик, увлекая Иосифа в свой рабочий кабинет. – А теперь спокойно объясни, в чем дело, – велел он лакею. – Оно пришло – по телефону… – Что пришло? Говори яснее.