— У тебя какие-то затруднения, Ян? Может, ты нуждаешься в деньгах? — Нет, Маша… Мне нужно связаться с нашим консулом… дать знать о себе в Санкт-Петербург. Мария Александровна, я же могу тебе доверять? — Конечно. О чём ты? — Понимаешь, долгая жизнь вдали от Родины меняет людей… — Если ты о нас с Родионом, то зря сомневаешься, — сказала Мария с жаром. — Ты можешь полностью нам доверять! — Хорошо. Я в Лондоне не под своим именем. — Понимаю. — Теперь я Абдалла Хан — опекун богатого наследника из княжества Сват. Это в Британской Индии. — Что-то ты, Ян, не тянешь на Абдаллу Хана своим европейским видом, — засмеялась Мария. — Ты ещё больше удивишься, когда увидишь Мустафу — сына настоящего пуштуна. — Ты меня заинтриговал! Хорошо! Я устрою тебе встречу с нашим консулом. Он наверняка будет сегодня на приёме у американцев. Подожди! Так ведь сегодня самый лучший день для того, чтобы тебя вывести в свет. Предлагаю тебе поехать с нами в одной карете. Родион представит тебя в качестве своего гостя — он там знает всех. — В таком случае прошу тебя заехать сюда… Мицкевич быстро начертал адрес в своём блокнотике и, вырвав листочек, протянул Маше. У Марии Александровны удивлённо потянулась бровь: — В неплохом районе Лондона ты разместился! — Положение опекуна богатого наследника обязывает. Без четверти пять экипаж Волотовского остановился рядом с домом Абдаллы Хана. Из дома вышли мужчина и мальчик, одетые в богатые восточные одежды. Их туалет был подобран так тщательно, что можно было подумать о княжеских отпрысках. Впрочем, что касалось Мустафы, так оно и было. — Ты меня удивляешь, Ян! — воскликнула по-русски Мария, открыв дверцу кареты. — Прошу обращаться ко мне Абдалла Хан, — тихо шепнул Мицкевич. — Мустафа не знает моего настоящего имени. Перейдём на английский. — Миссис Штамм, прошу познакомиться! — сказал он, выдержав небольшую паузу. — Мой подопечный — Мустафа Хан! Мустафа Хан, это госпожа Мария Штамм — моя давняя знакомая. Мустафа степенно качнул головой, обёрнутой золотистой тканью тюрбана. — Очень рада познакомиться, — сказала Мария Александровна, рассматривая синеглазого восточного мальчика. — Надеюсь, мы с вами подружимся. Мустафа опять кивнул. «Похоже, он пока стесняется говорить из-за акцента», — подумал Ян, усаживаясь рядом с ним. Затем слегка приобнял его и обратился к Марии Александровне: — Вы уж простите его за молчание. Мы только учимся английскому языку. Но он хорошо понимает. Так что ваше предложение принимается. Будем дружить. Мария, сидящая напротив, слегка наклонилась к Мустафе и накрыла ладонью его руку. Мальчику, недавно потерявшему и любимую маму, и отца, стало приятно внимание этой красивой и доброй женщины. Он впервые с тех пор, как уехали из Свата, заулыбался, обнажив белые ровные зубы на смуглом лице. — Милый мальчик! — заключила Мария Александровна, обращаясь к Яну. Экипаж выехал на широкую улицу Портленд Плейс и остановился у здания американской дипломатической миссии. У входа их встретил Родион Волотовский и, подав руку супруге, предложил восточным гостям следовать за ним. У входа в зал дворецкий объявлял каждого входящего: — Мистер Волотовски с супругой Мари… Через секундную паузу: — …и его гости из Британской Индии Абдалла Хан с воспитанником Мустафой Ханом! Многие присутствующие на приёме с интересом обернулись; мужчины надели пенсне и монокли, а женщины поднесли лорнеты к глазам, чтобы подробнее рассмотреть экзотических гостей. Глава 6 Англия, Лондон, район Блумсбери, лето 1888 года Прошло уже десять лет, как Абдалла с Мустафой обосновались в Лондоне. За это время синеглазый мальчик превратился в красивого юношу. Жизнь в Туманном Альбионе не прошла даром: его смуглая кожа осветлилась; на английском он разговаривал безупречно; в туалете появился лоск, присущий английским денди; не замедлил появиться успех у женщин. Немало способствовало этому, конечно, его богатство. Но, несмотря ни на что, Мустафа остался на редкость благовоспитанным, и всё благодаря усилиям опекуна. Когда юноша достиг совершеннолетия и вступил в права наследования, Мицкевич не стал далее злоупотреблять своим положением, а предложил жить разными домами. Молодому человеку было пора определяться с будущим и становиться мужчиной. Мустафа Хан, выслушав доводы Мицкевича, заявил: — Я долго думал об этом, Абдалла Хан, и хочу сказать, что намереваюсь уехать в Америку. Что вы думаете по этому поводу? — Похвальное решение, Мустафа. Мне тебя будет очень не хватать… — И мне вас! — сказал в ответ юноша. — Я ведь догадываюсь, чем вы занимаетесь на самом деле. В нашем доме за эти годы побывали столько людей, что можно открыть филиал посольства какой-либо страны. Причём эти люди всё сплошь банкиры, изобретатели, инженеры. — А ты наблюдателен, Мустафа Хан. — Если провести небольшой анализ, то я мог бы даже назвать страну, на которую вы работаете. Но не буду этого делать. Мне достаточно того, что вы мой опекун, второй отец. Я очень дорожу вами. И смею надеяться, что мы всегда останемся друзьями. — Конечно, Мустафа. — Поэтому прошу вас отпустить меня в Америку и ввести меня в свою организацию. Я чувствую, что имеющееся богатство меня тяготит. Пусть оно лучше послужит благородному делу. Мицкевич был взволнован этими словами. Действительно, если иметь своего агента в другой стране, который благодаря богатству сможет быть вхож почти во все важные структуры, то это будет совершенно замечательно. В таком случае здесь совсем не помешают рекомендательные письма знакомых министров и банкиров. Разведчик остаётся разведчиком в любой ситуации. — Мальчик мой, — сказал Мицкевич, — я очень рад, что ты сам начал этот разговор. Действительно, я работаю на разведку одной из великих держав. Если сказанное для тебя неважно, то пусть это останется тайной. Достаточно того, что ты знаешь меня. — А что я должен буду делать? — Жить, друг мой, просто жить обычной жизнью богатого денди. Заводить знакомства, ходить в театры и на вечеринки, показывать себя. Со временем, когда освоишься в стране, тебе будут поступать определённые задания. — От кого? — От меня лично или от моего имени. Мы ещё обсудим систему связи, тайнописи и скрытой передачи информации. Кстати, одно из направлений, по которому мы работаем, — это ведущаяся в Англии разработка беспроводной связи по воздуху. Некто профессор Оливер Лоудж занимается исследованиями в этом направлении. Причём, по имеющейся у нас информации, он использует для этого материал, не имеющий современных аналогов. Вот одна из задач, которая стоит перед нашей разведкой. — Как интересно! — воскликнул Мустафа. — Не только интересно, но и опасно. — А в Америке такие работы ведутся? — Там есть некто Никола Тесла. Рекомендую с ним познакомиться. Кстати, он заявил, что в ближайшем будущем появится простое и недорогое устройство, легко переносимое. Оно позволит получать на суше или на море основные новости, услышать чей-то голос, лекцию, песню или игру на музыкальном инструменте, которые будут передаваться из любой точки земного шара. Ты представляешь, какие это открывает перспективы? Особенно для военных! — Больше похоже на «Сказки Шахразады». — Вот наша задача: отделить сказку от были и найти среди тысячи слухов единственно достоверный, который действительно имеет ценность. А пока могу сказать, что любую разведку интересует промышленный и военный потенциал страны, новые вооружения, изобретения… Немалый интерес вызывает политическая составляющая — альтернативные взгляды, оппозиционные партии и организации. Но это так, для общего понимания. Повторяю, что ты должен жить обычной жизнью, не привлекая к себе внимания излишним любопытством. Более того, Мустафа, научись говорить «нет» — это очень поможет тебе в жизни. Чем больше будешь отрицать и отказываться, тем больше окружающие захотят с тобой поделиться информацией. Вскоре, в июле 1888 года, накануне отъезда Мустафы в Америку, случилась примечательная встреча, которая оставила в душе молодого человека неизгладимый след. Вечером в доме появился Абдалла Хан в возбуждённом состоянии и заявил, что ему удалось заполучить приглашение в Британскую научную ассоциацию на закрытую лекцию, которую читает профессор Оливер Лоудж. Мустафа горячо поддержал идею опекуна посетить научное собрание. Несмотря на малопонятность лекции, непосредственно опыты, продемонстрированные в тёмном зале, повергли его в шок. Было удивительно наблюдать, как между проводами пробегает волнообразное свечение, оставляя в воздухе послегрозовой запах. В конце лекции профессор заключил: — Здесь я вынужден согласиться с мистером Генрихом Герцем из Германии в том, что существование электромагнитных волн и их распространение в свободном пространстве не подлежат сомнению. Вы только что, господа, видели это собственными глазами. И это, надо признать, великолепно! Коллеги профессора бросились его поздравлять под бурные аплодисменты присутствующих. Сквозь шум оваций Мицкевич не сразу расслышал реплику Мустафы. — Что ты сказал? — Я говорю, что мне непременно надо учиться. Приеду в Нью-Йорк и обязательно подберу себе колледж. — Это очень кстати, Мустафа. Для этого я и привёл тебя на эту лекцию. Получишь от меня рекомендательное письмо президенту Городского колледжа Нью-Йорка Александру Стюарту Эббу. Ты ему непременно понравишься. Я тут справлялся насчёт этого колледжа. Там преподают именно то, что тебе будет необходимо: химию, физику и инженерию. По возвращении домой Мицкевича ожидало письмо из Парижа от Марии Александровны Штамм. Она писала, что её муж скончался при совершенно нелепых обстоятельствах. Во время уличных беспорядков его открытый экипаж проезжал мимо беснующейся толпы и случайный камень, брошенный рабочим, угодил ему в голову. Несмотря на все старания парижских врачей, Волотовский умер через два дня, не приходя в сознание. «Вызывает сомнение случайность гибели Родиона Сергеевича, — писала Мария Александровна. — Я чувствую, что мне тоже грозит опасность, поэтому собираюсь уехать отсюда. Ненадолго вернусь в Россию. А там как Бог пошлёт. Я тебе напишу. Целую, М.А.Ш.». …В Лондоне чета Волотовских-Штамм пробыла недолго с момента приезда в Англию Мицкевича. Не прошло и нескольких месяцев, как их отозвали в Россию, а затем Родион Волотовский получил назначение в посольство Российской Империи во Французской Республике. И вот нелепая случайность оборвала жизнь подающего надежды дипломата. Нельзя сказать, что супругов связывала любовь. После рождения двух дочерей Родион Сергеевич полностью утратил к жене интерес. Более того, Волотовского совершенно не интересовали и другие женщины. Он целиком был поглощён дипломатической работой. Конечно, главную скрипку в этой паре играла сама Мария Александровна. Благодаря красоте и уму женщина легко входила в контакт с сильными мира сего, те в приватных беседах с лёгкостью расставались с секретами своих стран, даже не ведая, что эта обаятельная красотка работает на Генеральный штаб Русской императорской армии. Однажды на приёме у графа Оксфордского она встретила молодого сотрудника министерства иностранных дел Британии. Этот надменный, чопорный чиновник стоял, как статуя, не реагируя на происходящее вокруг. Таким он был и в жизни: тихим, немногословным и нелюдимым. Но дело своё в разведывательном департаменте министерства знал хорошо и слыл исполнительным работником. Хотя к оперативной работе мизантропа не допускали, но через его руки проходило множество документов, относящихся к сфере деятельности департамента. Российскую военную разведку всегда интересовали данные по деятельности англичан в Средней Азии, где у них были собственные интересы. Мария Александровна, применив женские чары, заставила хозяина дома представить её этому молодому человеку, что он с удовольствием сделал. — Мистер Честер, — сказал граф, подводя Марию к «статуе». — Прошу познакомиться с миссис Мари Штамм. Она мне все уши прожужжала: «Кто этот молодой человек, кто этот красавчик?» — Что вы, граф?! — Мария игриво стукнула сложенным веером по локтю хозяина. — Разве можно выдавать такие секреты?! Я вам по-дружески… А вы… Ах, я вся горю… — Чарльз Честер! — наконец выдавила «статуя». — Ну вот и прекрасно! — воскликнул граф. — Прошу меня простить, но я вас покину. Надо встречать гостей. Миссис Мари! Мистер Честер! Граф Оксфордский круто развернулся и зашагал к очередной группе гостей. Мария, заметив, как Чарльз провожает хозяина дома неприязненным взглядом, решила вспомнить историю про предка нынешнего графа. Кто бы мог подумать, что грубоватая, на грани приличия, история сможет пробудить в «статуе» человеческие эмоции!.. — Ой, я только что вспомнила историю про графа Оксфордского, — сказала Мария Александровна. — Хотя про хозяина дома неприлично рассказывать, но, я думаю, он меня простит. Тем более что этот анекдотический случай произошёл в далёкие времена с одним из предков графа. — Слушаю вас, — слегка оживился Честер.