Мицкевич с почтением выслушал приветствия, ответил на приличествующие такому моменту вопросы: кто он, откуда, куда путь держит, живы ли, здоровы ли родители… После этого старцы перешли к обсуждению сегодняшней погоды, говорили и о тяжёлой, по нынешним временам, доле путника. Только после этого Абдалла завёл разговор на интересующую его тему. — Уважаемые! Мне нужен проводник, чтобы провёл нас через горы. Найдётся ли в вашем кишлаке такой человек? Мой хозяин хорошо заплатит… — Как не найдётся?! Найдётся! — воскликнул один из участников собрания — сравнительно «молодой» аксакал. Остальные одобрительно, но степенно закивали бородами. — Как бы мне с ним встретиться? Он в каком доме живёт? — Встретишься! — Обязательно встретишься! — И дом его покажем! Опять закивали бородами и замолкли. Абдалла растерянно посмотрел на бороды, ожидая дальнейших объяснений. Но больше аксакалы не проронили ни слова, углубившись в созерцание чёток, мелькающих между дрожащими пальцами. Подождав ещё немного, Абдалла снова обратился к ним: — Уважаемые! Прошу меня извинить, что отвлекаю вас, но не скажете, как зовут проводника? — Как не скажем?! Скажем! Абдалла, пытаясь сдержать раздражение, приготовился к очередной паузе в разговоре, но один из аксакалов, наконец, выдавил: — Его зовут Шукрон. Шукрон-охотник. — О почтенный! — воскликнул Ян. — Благодарю вас! А как найти мне его? — Дом его — прямо напротив нас. Только нет его дома. — Куда он ушёл? — Как обычно, на охоту… — Хорошо, тогда я приду вечером. — Приходи через неделю! — Как «через неделю»? — спросил расстроенный Абдалла. — Он что, только через неделю вернётся?! — Придёт с гор, пожалуй, дня через четыре. День отоспится. Пару дней будете уговаривать. Возможно, согласится. Хотя я не уверен… Возмущению Бартона не было предела. Он, как разъярённый зверь, метался по комнате, чем заставил бедную старушку Айшу носа не показывать из своей половины: этот иностранец так изрыгал проклятия на своём рычаще-гавкающем языке, что ей казалось, будто сам Иблис[8] отправил в её жилище Шайтана, чтобы сбить с верного пути. С женской половины всё время слышалась мольба к Аллаху: — А’уззу би-л-Ляхи минаш-Шайтани р-раджим…[9] Наконец Джордж успокоился и уже примирительным тоном спросил у Абдаллы: — Неужели, кроме этого… как его… Шоукрона… охотника, в общем… нет никого, кто бы нас провёл к перевалу Талдык? — Я задавал такой вопрос, господин, но говорят, что в их кишлаке он единственный, кто знает дорогу через горы. Остальные дальше села Рушан не ходят. — Так, может, в этом Рушане есть проводники?! — Дорога туда и обратно займёт столько же времени, сколько мы будем ждать Шукрона, господин. Потянулись унылые холодные дни и ночи горной местности. Бартон каждое утро уходил на пригорок, чтобы делать свои зарисовки. Иной раз возвращался только к ужину — так увлекла его затея с описанием местности. А Абдалла проводил время с бабушкой Айшой, помогая ей по хозяйству. То коз выгонит на выпас, то займётся заготовкой дров на зиму, то поправит разрушенную часть дувала. Чтобы не давать хода пересудам, пять раз в день читал намаз и, показывая себя рьяным магометанином, сходил в мечеть на пятничную молитву, чем заслужил немало лестных слов от местного муллы. На пятый день бабушка Айша шепнула, что накануне ночью вернулся с гор Шукрон-охотник. Абдалла подождал, когда Бартон уйдёт на ежедневный пленэр, и засобирался на переговоры. Шукрон долго не понимал, что от него хочет этот пришлый. Только на пятом или шестом объяснении, когда Абдалла начал терять терпение, охотник дал согласие. — Дорога длинная, — сказал Шукрон. — Поэтому у меня будет условие кроме обычной платы, которую я беру за услуги проводника. — Что за условие, Шукрон? — Это я скажу твоему хозяину, Абдалла! — Но пойми, уважаемый Шукрон, мой господин не понимает твоего языка. Объясняться всё равно придётся через меня. — Это я знаю. Но хочу смотреть ему в глаза, когда я буду спрашивать, а он отвечать. — Хорошо, уважаемый Шукрон. Как скажешь… Но прошу помнить о нашем договоре. — Не беспокойся, Абдалла — Шукрон держит данное слово! Кстати, ты сам с каких мест? Больно кожа у тебя светлая. — Да я и сам не помню, кто я теперь, Шукрон. Мне сейчас сорок. Из них двадцать лет скитаюсь по разным местам. Даже пришлось послужить охранником бухарского эмира. — Ну, не хочешь говорить — не надо. А англичан я не люблю! Они везде сеют смерть. Где они — там война. Вот почему я хочу повидаться с твоим хозяином, чтобы самому изложить просьбу. Просьба Шукрона заключалась в следующем. Его родной брат Шерзот записался в солдаты афганской армии во время войны с британцами. И вот уже который год удерживается англичанами в плену. — Война уже давно закончилась, а его не отпускают… — переводил Ян слова Шукрона. — Хорошо, Шоукрон! Я походатайствую за твоего брата, как вернёмся. — Нет! — заявил охотник уверенно. — Мы сначала поедем к нему! Такое моё условие. Здесь недалеко. Всего три дня пути. Это в Вахане. — Что? — возмутился Джордж. — Это же нам надо вернуться обратно?! — Я не знаю, по какому пути вы прибыли, — сказал Шукрон небрежно. — Но нам надо сначала двигаться в южном направлении — на Ваханский коридор. А затем я вас проведу по горным тропам обратно. И это будет быстрее, чем вы шли сюда из Индии. Охотник понимал, что без него англичанин вряд ли найдёт дорогу на Талдык, поэтому настаивал на своём. В конечном итоге сторговались на том, что Бартон всё-таки поедет в один из английских фортов, чтобы вызволить брата проводника. Но скоро слово говорится, а дело не спорится. Действительно, по прибытии в Вахан выяснилось, что брат Шукрона находится в зиндане в ожидании суда. По каким-то причинам суд, вернее военный трибунал, над афганским солдатом, который застрелил английского офицера, всё откладывался. Сначала не было свидетелей, потом нашлись, но они давали противоречивые показания. Одни говорили, что англичанин сам застрелился, другие заверяли, что прилетела шальная пуля; только один утверждал, будто в офицера стрелял солдат, похожий на Шерзота. Всё бы ничего, на войне всякое случается — погибают и солдаты, и офицеры противника — за это не судят. Однако дело усугублялось тем, что погибший офицер был парламентёром. Джордж Бартон властью, данной ему королевой Викторией — на это имелись соответствующие документы, попытался вызволить несчастного Шерзота. Но оказалось, что погибший был сыном более могущественного человека, чем Джордж. Он потребовал казни солдата, причём казни такой, какую лорд в своё время применял в Индии против восставших сипаев. В назидание другим Шерзот должен был быть привязан к дулу пушки и убит выстрелом из неё. Глава 3 1894 год. Афганистан. Где-то в районе Ваханского коридора Раздалась команда на английском, и из пушки грянул оглушительный выстрел, окутавший дымом площадь, где был выстроен гарнизон британских солдат и куда согнали некоторое количество местных жителей. Вместе с выстрелом возле уха Абдаллы прозвучал отчаянный крик Шукрона: — Йа Аллах! Когда развеялся густой белый пороховой дым, все увидели разбросанные по полю кровавые ошмётки человеческого тела. Как бы ни был подготовлен Джордж, но и его передёрнуло от неоправданной жестокости соотечественников, хотя его учили, что настоящий джентльмен должен сохранять достоинство в любой ситуации. А Шукрон, тут же упав на колени, стал читать дуа «Ясин»: — Бисмилляхир-Рахманир-Рахиим. Йа-Син. Уал-Кур-анил-Хаким. Иннака ламинал-мурсалин’ала Сыратым-Муста-ким…[10]. Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! Я-Син. Клянусь мудрым Кораном! Воистину, ты — один из посланников на прямом пути… Многие присутствующие магометане присоединились к молитве. Абдалла, следуя своей легенде, тоже стал нашёптывать слова аята. А Бартон отошёл к группе британских офицеров. Сомневаясь, что после случившегося Шукрон-охотник согласится сопровождать английского офицера в качестве проводника, он задал коллегам вполне уместный вопрос: — Господа! Эта казнь лишила меня опытного проводника, коим являлся брат казнённого. Теперь он ни за что не согласится помогать мне. — Сочувствуем, мистер Бартон! — сказал старший из офицеров в звании полковника, присутствовавший при казни. — Но долг и законность для Британии превыше всего. Тут не до сантиментов. — Я выполняю поручение Её Величества, господа! И ваш первейший долг помогать мне в этом! — Здесь не найдёте хороших проводников. Справедливости ради надо сказать, местные ненавидят нас. — Что же делать? — Рекомендую поехать в Кабул. Там быстрее найдёте сопровождающего. — Что-то я сомневаюсь в этом, — заявил Бартон. — Не далее как пару недель назад я имел встречу в горах с целым отрядом казаков, сопровождавших афганского эмира, следующего в Кабул. Русский офицер был так любезен, что даже предложил ночёвку в их лагере. Среди британских офицеров поднялся неодобрительный гул: — Это как понимать? — Эмир продался русским?! — Он за нашими спинами ведёт переговоры? — Успокойтесь, джентльмены! — сказал полковник, чуть повысив голос. — Мы обязательно доведём эту информацию до военного министра.