– Конечно! – ободряюще улыбнулся Оберон, и взгляд Элизы стал спокойнее и мягче. Зеркало Венфельда заупрямилось. Они простояли перед ним четверть часа, любуясь собственными отражениями, но ни поля, о котором говорила Элиза, ни ее родителей в нем так и не появилось. Наконец Оберон скорчил рожу своему зеркальному двойнику и заявил: – Капризничает! С волшебными зеркалами такое случается. Иногда они забавляются, показывая красавицу уродиной. Элиза кивнула. Машинально взялась за подвеску с розовой жемчужиной, принялась крутить ее в пальцах. Над жемчугом поплыли белые искорки – остаточная магия заклинания любви. Не приворот, просто искреннее желание, чтобы владелица была счастлива. – Знаешь, мне кажется, что если я пойму, что было в прошлом родителей, – сказала она, – то станет ясно, почему отца убили. И почему пытались убить нас. – Возможно, – согласился Оберон. – Но сегодня тебе лучше не подходить к этому зеркалу. Оно, видишь ли, в определенном смысле живое. И будет упрямиться, если заставлять его работать слишком часто. Элиза понимающе кивнула. – Хорошо, – улыбнулась она. – Тогда я накину на него покрывало и просто продолжу работу. – Элиза сделала паузу и спросила: – Послушай, ты правда думаешь, что пророчество было не о принце Жоане? Оберон только руками развел. – Подземные реки, – произнес он, – это заклинание, с помощью которого Венфельд создавал свои зеркала. И зеркало, которое мы считали мертвым, вдруг ожило, когда к нему приблизилась ты. Возможно, конечно, что это просто совпадение… но я не верю в совпадения. Элиза одарила его хмурым и недоверчивым взглядом. В нем ясно читалось: Оберон, ты сошел с ума. На мгновение Оберону действительно сделалось стыдно. Здесь полно народу. Зеркало мог оживить кто-то другой – студент в аудитории, преподаватель в коридоре, да кто угодно! В конце концов, Примроуз могла говорить и о других подземных реках. У них тут алмазы выступили из земли, почему бы и рекам не появиться? С минеральной водой, например. – Я не могу быть великой владычицей, – уверенно заявила Элиза. – Я же всего лишь Элиза Леклер. Не принцесса, не королевна. Я… Она едва не сказала «Я никто». Оберон поднял покрывало, набросил его на зеркало, и в лаборатории стало темнее. – Я думаю, что нам не надо сильно задумываться о пророчестве, – решительно сказал Оберон. – Оно может быть вообще о другой стране. Север большой, не так ли? Или о другом времени. Бывало так, что пророчества сбывались через сотни лет. Элиза кивнула. Оберон хотел было добавить еще что-нибудь, чтобы ее успокоить, но в это время в кармане ожил артефакт: госпожа Анжени прислала письмо. Оберон вынул его, вчитался в аккуратные строчки и быстрым жестом запустил руку в волосы, пытаясь взять себя в руки. – Что случилось? – растерянно прошептала Элиза. – Что-то в доме? – Да, – кивнул Оберон. – Люди из Министерства магии взяли человека, который проявил огромный интерес к куче строительного мусора. И это был не просто вор… там, собственно, нечего воровать. Наши мастера-ремонтники постарались все привести в негодность. Глаза Элизы удивленно распахнулись, кажется, она дышать перестала от страха. – А кто? – спросила она. – Филипп Моран, – Оберон назвал то имя, которое было весьма известно в определенных столичных кругах и вызывало трепет и уважение, густо замешенные на страхе, и только потом понял, что Элиза никогда о нем не слышала. Неудивительно, благородная барышня не знает, как зовут всякий сброд. – Он же Фил Два Стакана. Во взгляде Элизы появилось удивление и брезгливость. Дочь генерала ничего не знала о низменной стороне жизни и ее обитателях, об этом заботился отец, который любил ее. – И кто он? – поинтересовалась Элиза. – Фил Два Стакана – человек короны, и все об этом знают, – ответил Оберон. – Выполняет разнообразные щекотливые поручения, не болтлив и достаточно неплохо знаком с магией, хотя не учился. Элиза нахмурилась – она ничего не понимала. И Оберон тоже не знал, почему именно Два Стакана заинтересовался мусором от ремонта в генеральском доме. Зачем это его заказчикам? – То есть ты хочешь сказать, что он работает на королевскую семью, так? – уточнила Элиза. – На принца… то есть уже короля Эдварда? Оберон кивнул. – Да. Но я ума не приложу, зачем королю Эдварду интересоваться мусором, – сказал он. – И уж если идти дальше, то я не понимаю, зачем королевской семье убивать твоего отца. Элиза закрыла рот ладонями и какое-то время стояла неподвижно, словно молилась или сдерживала проклятия. – Я ничего не понимаю, – наконец призналась она и вдруг спросила: – Почему именно Два Стакана? – Он однажды убил подельника, – ответил Оберон. – Перерезал ему глотку, сцедил кровь и выпил. Как раз получилось два стакана. Сама понимаешь, как это всех впечатлило. Раньше его ненавидели, потом стали бояться. Одно дело просто убийца, и другое – убийца, у которого знатно протекает чердак. Элиза отвернулась, снова зажала рот ладонью. Оберон дотронулся до ее плеча – Элиза обернулась и уткнулась лицом ему в грудь. Оберон обнял ее и подумал: как хорошо, если есть человек, который может тебя закрыть от беды. Как хорошо быть таким человеком. – Господи… – шепот Элизы был похож на шелест осенних листьев на ветру. – Ну что им всем от меня надо? Что я им сделала? – Не знаю, – ответил Оберон. Поцеловал ее в макушку. – Твой отец мог как-то навредить королевской династии… но я понятия не имею как. Мало ли, поддерживал каких-нибудь бунтовщиков. – И я не знаю, – промолвила Элиза. – Его допросили, этого… человека? – Дошли до допроса третьей степени, – сказал Оберон. Элиза понимающе кивнула и поежилась, должно быть, представила, что именно вынес Два Стакана. Газеты любили писать о таких вещах, а читатели любили жареные факты погаже. От газет генерал Леклер свою дочь уже не мог укрыть. – Смогли узнать только то, что он решил отремонтировать свою халупу и надеялся найти что-нибудь подходящее на свалке. – Он усмехнулся и добавил: – У Фила Два Стакана достаточно денег, чтобы просто пойти и купить все нужное, так что в министерстве ему не поверили. Но он не выдаст нанимателя, ему слишком хорошо платят. – Его отпустят. – Элиза отстранилась от Оберона, машинально взяла какую-то связку растрепанных перьев и навела на нее лупу, просто ради того, чтобы чем-то отвлечься. Желтый свет. Бесполезный хлам. – Отпустят, разумеется, не держать же его там вечно. Тем более ничего незаконного он не сделал, – кивнул Оберон. – И он выйдет на связь с хозяином, без этого никак. Что же скрывал твой отец, Элиза? Что нужно тем, кто отправил Два Стакана на поиски? Элиза не ответила. Какое-то время они молчали, а потом Оберон произнес: – Сегодня вечером мы с тобой пойдем в горы. Я тут подготовился к одной вещи. * * * Вечерняя прогулка в горах – не самое приятное занятие на свете, если у тебя нет для этого ни нормальной обуви, ни особенного желания, но сегодня, после дождя, здесь было на удивление хорошо, и даже камни, которые так и старались подвернуться под ногу, не мешали. Воздух стал таким сладким, что его хотелось вдыхать полной грудью, и, стоя на тропинке рядом с Обероном, Элиза смотрела на замок, который сейчас казался игрушечным, и думала, что мир, лежащий перед ней, похож на открытку. У отца были такие – он собирал открытки с видами тех мест, в которых ему довелось служить или воевать. – Нравится? – с улыбкой осведомился Оберон, и Элиза кивнула. – Да. Очень красиво. Гулял ли он здесь со своей первой женой? Наверняка гулял, почему бы и нет? Элиза подумала, что это не должно ее задевать. Да, у Оберона была жизнь, он любил и был любим, и в том, что все тогда кончилось настолько темно и страшно, точно нет его вины. И это не означает, что их жизнь и отношения тоже должны завершиться чем-то страшным. Белый призрак Женевьев Ренар, Паучьей ведьмы, давно растаял и больше не вернется. Пайпер с веселым лаем бегал по камням. Вот он нырнул в какую-то расщелину и появился с важным видом, держа в зубах полевку. Мышь пищала и вырывалась, но Пайпер держал ее крепко и, поднеся к ногам хозяйки, положил свое подношение и прижал его лапой. Элиза ахнула и удивленно воскликнула: – Пайпер, какой ты умница! – Квиссоле гавкнул, и его довольная улыбка растянулась чуть ли не до ушей. – Настоящий охотник! Но давай отпустим мышку, пусть бежит домой. Ее детки ждут. Пайпер фыркнул. «Тоже мне, мышиные детки! – так и говорил весь его горделивый вид. – Я их тоже поймаю. И съем, да-да!» – Пайпер, они же плачут. Знаешь, как плохо без мамы? – уже серьезнее сказала Элиза и, присев, погладила щенка по голове. – Отпусти мышку, великий охотник. Пусть бежит к мышатам. Оберон тоже улыбнулся, словно ожидал именно этого. Пайпер снисходительно убрал лапу, полевка стрелой полетела по тропинке, и Элиза вдруг услышала: – Вот спасибо тебе, добрая девочка, да наградит тебя Крысиный король! Элиза обернулась и увидела, что из-за камней выглянула крыса. Огромная, ростом с домашнюю откормленную кошку, покрытая седой шерстью с проплешинами, открывшая в ухмылке рот с иззубренными редкими зубами, она испугала Элизу чуть ли не до икоты. Вцепившись в руку Оберона, Элиза скользнула было по тропе, но Оберон придержал ее и весело сказал: – Привет, Гнюк, старина! Что нового? Крыса выбралась из своего укрытия и села на камень с такой чинностью, словно была владыческих кровей, не меньше. Выглянув из-за Оберона, Элиза увидела в правом ухе крысы золотое колечко серьги. Левое было наполовину отгрызено. Крыса выглядела как настоящий боец, который вышел победителем из сотни битв, не меньше. – Мы следим, – важно ответил Гнюк. – Мы смотрим. Ты был прав! К вам идет гость с той стороны горы, хорошо вооружен, но без артефактов. От удивления Элиза даже рот открыла. Мало того что крыса говорит, она еще и знает о том, что такое артефакты! Потом ей стало холодно, а в голове зазвенела боль, наполняя виски. Гость идет к ним, его наверняка послали те, кто нанял Фила Два Стакана! Однако Оберон держался спокойно, и Элиза тоже успокоилась. Оберон подготовился к встрече, значит, ей нечего бояться. – Сюрприз готов? – спросил Оберон. Гнюк важно кивнул и принялся рыть шерсть на брюхе, словно пытался поймать блоху. – Отменный! – заявил он. – Сам король приложил лапу. Идите прямо и вверх. В следующий миг крыса исчезла: вроде бы только что сидела на камне – и уже растворилась в воздухе. Но ощущение чужого оценивающего взгляда осталось: Элиза чувствовала затылком, что за ней наблюдают внимательные глаза – и теперь, после того как она попросила Пайпера освободить мышку, они смотрят на нее по-доброму. Здесь было много крыс. Очень много. – Пойдем, – негромко позвал Оберон, и Элиза послушно последовала за ним вверх по тропе. В тихом прохладном вечере отчетливо звенела угроза. Огоньки в окнах замка так и манили: вернись сюда, в тепло, в уют! Здесь безопасно, здесь тебя никто не тронет! – Сюда идет убийца? – шепотом спросила Элиза. Оберон кивнул. – Разумеется. Заказчик отправил Два Стакана в твой дом. Он потратил слишком много денег, чтобы просто махнуть на все рукой. Знаешь, сколько стоит такой сгибельник? А тот артефакт, который был на пистолете? Элиза не знала, но предполагала, что сумма в обоих случаях весьма крупная. – Они не отказались от идеи нас убить. Они просто затаились на время, – произнес Оберон. – Что ж, у нас тоже есть кое-что в запасе. Если они думают, что мы будем просто сидеть и ждать, когда нас убьют…