– С ее матерью, – сказал он. – Потом это свойство передалось Элизе. Аверна ахнула. Пестрые перышки в ее высокой прическе качнулись, рассыпая искры, и Оберону послышались трубные голоса слонов над саванной, рык леопарда, жаркий запах трав. Должно быть, Аверна скучала по родине в этих тоскливых северных горах, и мелкая сеть заклинаний напоминала ей о доме. – Скорее всего, это был обряд, – предположила она. – Для заклинания это слишком сложно. В моих краях такого точно нет, я бы знала. Очень уж любопытная вещь. – Чего это нет в твоих краях? – полюбопытствовал Анри, который шел по коридору, держа в одной руке стопку исписанных листков, контрольные работы первокурсников, а в другой – мешок, от которого пахло мятой. В мешке кто-то ворочался и счастливо вздыхал. Аверна вздохнула. – На Черном Юге чего только нет, – ответила она, – но Оберон сейчас поставил меня в тупик. Ты что-нибудь слышал об обряде, который может сделать человека оборотнем? Анри уставился на нее с удивленным видом барана возле новых ворот. Оберон хмуро подумал, что они невольно собирают педагогический совет в коридоре. Сейчас к ним еще и Акима присоединится, а этого Оберону совсем не хотелось. – Это врожденное, – уверенно заявил Анри. – Будь иначе, я даже предполагать не хочу, кто и как воспользовался бы такой возможностью. Ну разумеется, такой случай никто не упустит. Вот есть у тебя, допустим, злейший враг. Разорить его, опозорить, опорочить, да даже просто нанять наемного убийцу – все это, конечно, хорошие способы отомстить. Но превратить его в чудовище, за которым начнется охота, которое всегда, до конца дней своих, будет балансировать между разумом и безумием и передаст это безумие своим детям, – о, это гораздо слаще. За такое можно выложить любые деньги. – Если с матерью твоей невесты так поступили, то ее хотели уничтожить, в этом нет сомнений, – заявила Аверна. – И уничтожить чужими руками, чтобы самому остаться чистеньким. Поймал бы ее какой-нибудь охотник на оборотней в полнолуние… И тут наверняка была работа с кровью, раз оборотничество стало наследственным. Оберон и Анри кивнули. Без крови тут явно не обошлось. – Сложно, – сказал Оберон. – Как бы я это сделал? Пришел и сказал: а дай-ка мне, мил-человек, твоей крови? Я тут хочу обряд провести. Аверна прищелкнула пальцами. – Не обязательно брать его собственную кровь! – воскликнула она. – У нас есть обряд на исцеление ребенка: колдун забирает у матери кровь, работает с ней, а потом дает выпить больному. Считается, что работать надо со здоровым, а не с больным. И ребенок выпивает и выздоравливает. Я своими глазами видела такие случаи. Возможно, так было и здесь. Оберон нахмурился. – То есть если они родственники, то этот человек мог бы взять собственную кровь? – предположил он. – Поработать над ней, а потом, допустим, опоить… – Ты не путай исцеление и проклятие, – сказал Анри. – На своей крови такого никто не будет делать – пойдет отдача, сам станешь оборотнем. А вот, допустим, на умирающем родственнике по формуле Узла Фаретти… Аверна махнула рукой. Оберон вспомнил, что она всегда довольно скептически относилась к знаниям Анри там, где они не касались зельеварения. – Узел Фаретти – это в основном боевое заклинание, – сказала Аверна тем тоном, которым обычно советуют помолчать и не умничать. – Механизм второй части Узла, – парировал Анри. – Вполне подойдет для переноса энергии смерти. – Не подойдет, простите, – прозвучал четвертый голос. – Его выбьет. Все обернулись и увидели принца Жоана, который стоял рядом с самым невозмутимым видом, опираясь на метлу. Оберон понял, что Жоан вернулся с отработки – мел где-нибудь коридор или лекторий. – У отца был колдун, как раз работал с Узлом Фаретти, – объяснил Жоан. – Решил разобрать его по частям… хорошо, что не покалечился. Всю его лабораторию разнесло. Как раз на второй части. Аверна посмотрела на него тем взглядом, после которого хочется убежать подальше или провалиться поглубже. Жоан на всякий случай сделал шаг назад и объяснил, посмотрев на зельевара: – Господин Анри, я закончил уборку в лектории. Что теперь? Оберон хотел было пошутить про трудотерапию, но не стал. – Теперь – не вмешиваться в разговоры преподавателей, – рыкнул Анри, но Аверна вскинула руку, приказывая ему молчать, и спросила: – А зачем вообще он взялся за разделение Узла, ваш колдун? – Решил, что одна из частей сможет как-то усмирить проклятие моей семьи, – ответил Жоан и объяснил: – Видите ли, в чем дело… абаринская правящая семья была проклята много лет назад. Грубо говоря, когда любой кровный родственник нашего короля встречает людей из другой владыческой династии, то между ними неизбежно возникает конфликт. Некое помутнение разума, которому невозможно противостоять. Еще и других задевает. Со временем, конечно, оно проходит, но… сами понимаете, приятного мало. Мой дед женился на шавенийской принцессе, первые два дня они просто орали друг на друга и били посуду. Потом утихли. Отец с матерью тоже не сразу привыкли. Оберон запустил руки в волосы. Голову наполнило болью: части гигантской головоломки стали соединяться в одно – картина, которую Оберон увидел перед собой, была настолько яркой и жуткой, что он едва удержался на ногах. – Великий владыка восстанет из пепла и крови и оживит подземные реки, – пробормотал он. Аверна, Анри и Жоан смотрели на него с одинаковым потрясенным выражением. – Вы сорвались в первый учебный день потому, что рядом с вами была девушка с королевской кровью. Чужачка, которая привела вас в бешенство. Господи боже… Жоан даже рот приоткрыл от удивления, словно пытался что-то сказать и не мог. Глаза Аверны округлились, от перышек в прическе снова полетели искры – она была взволнована. – То есть у нас все-таки владычица? – шепотом предположила Аверна. – Ваша невеста – девушка из королевской семьи? – Да, – кивнул Оберон, понимая, что это разрушает все, что могло быть у него с Элизой, разрушает злее, чем ночь осеннего полнолуния. – Поэтому ее и хотят убить. Глава 9 Девушка из владыческой династии Оберон сидел на подоконнике, уткнувшись лицом в ладони, – эта привычка была у него со времен студенчества. Вынужден быть с людьми, но хочешь закрыться от них – сядь вот так. Ему хотелось побыть одному. Просто сесть и на несколько минут поверить, что все еще может быть по-другому, и тот хрупкий мир, который он так старательно выстраивал все эти дни, не рухнет песочным замком. Их импровизированный совет был похож на заседание заговорщиков. Аверна привела всех в собственный кабинет при деканате факультета предвидения, набросила дополнительные чары, которые никому не позволили бы подслушивать их разговор, и приказала домовым принести ужин на всех и вино. Предусмотрительно – такие новости следовало запить. – Ее отец генерал Леклер, верно? – уточнил Жоан, и Оберон наконец поднял голову и посмотрел на него. – А вы откуда знаете? – поинтересовался он, чувствуя, насколько язвительно звучит его голос. – В Абарине и Гелевии знают сандаронских генералов? – Знают, – с достоинством кивнул Жоан. – Я всегда интересовался армией. Надо же реформировать нашу… а для этого следует посмотреть, что есть у соседей. И кто есть. Я, верите ли, даже хотел ему контракт предложить. А потом он покончил с собой. – Не покончил, – буркнул Оберон. – Его убили. – Я уверен, что эта история с самоубийством была ради того, чтобы полностью его опорочить, – заявил Жоан. – У военных это не просто грех, а позор. Никто из тех, кто любил и уважал его, не поддержал бы Элизу. – Подождите! – Анри вскинул руку, во второй держал бокал вина. Зельевар никогда не упускал случая как следует выпить и закусить, особенно за чужой счет. – То есть мать Элизы из королевской семьи? Или Элиза не родная дочь? Воспитанница? Потому что сам-то генерал не королевских кровей, это точно. Оберон снова уткнулся лицом в ладони. В ушах шумело, и понимал он теперь только одно: несмотря на то что он спасал жизнь Элизы, несмотря на то что они провели вместе ночь, она уйдет от него навсегда. Он терял ее – прямо сейчас, в эту минуту, – и это было невыносимо. Кто он такой вообще, Оберон Ренар? Сын уездного полицейского, который оказался запредельно талантлив в магии и охоте на порождения тьмы. Он заработал дворянский титул, он обеспечил и себя, и своих потомков, но он никогда не будет ровней девушке из королевской династии. Это невозможно. Как только Элиза узнает правду о себе, то оставит его. Подобное притягивается к подобному. Королева Сандарона – а Оберон не сомневался в том, что Элиза станет королевой, от такой возможности никто в здравом уме не откажется – может лишь улыбнуться декану на каком-нибудь приеме, не больше. А он, дурак, станет потом вспоминать эту улыбку, и тьма в зеркалах рассыплется ядовитым смехом… Это будет правильным, и Оберон знал, что никогда не станет осуждать Элизу за такой выбор. Да, он прикипел к ней всем сердцем, он полюбил ее так, как может полюбить одиночка, привыкший к своему одиночеству. Теперь придется ее потерять. Должно быть, такова его судьба – хотя Оберон и не верил в судьбу. Когда-то она решила соединить их цепью, а потом разорвала эту цепь. Вот и все. Потом Элиза заключит какой-нибудь династический брак, да хоть бы и с принцем Жоаном, а Оберон женится, например, на бывшей студентке – просто потому, что устанет жить один. И все пойдет своим чередом – прилично, скучно, невыносимо больно. Аверна дотронулась до локтя Оберона – он снова поднял голову и увидел, что она протягивает ему бокал вина и тарелку с мясным рулетом. – Ты всегда говорил, что нельзя есть и волноваться, – понимающе сказала Аверна. – Давай, перекуси. Оберон кивнул, поставил бокал на подоконник и, угрюмо посмотрев на рулет, произнес: – Возможно, у Элизы есть какие-то права на престол. Перед смертью ее отец сказал, что знает правду. Может, это она и есть, эта правда. Элиза должна была занять место Эдварда. Жоан снова принялся мерить кабинет быстрыми шагами. Анри посмотрел на него так, словно хотел посоветовать сесть и не раздражать, но промолчал. Он тоже волновался – Оберон видел, как Анри нервно покачивает ногой. О чем он думал, интересно? Жалел, что не успел свести с Элизой более близкое знакомство? Не постарался вовремя завязать отношения потеснее? Оберон невольно подумал, что выглядел продуманным наглецом, когда настойчиво делал Элизе предложение стать его женой. Возможно, узнав правду о себе, она решит, что он каким-то образом смог узнать обо всем раньше и старательно суетился, чтобы потом стать принцем-консортом или даже королем. – Сгибельник, – продолжал Оберон. – Артефакт у убийцы в поезде. Фил Два Стакана и Обер Оссе, которые не работают за большое человеческое спасибо. Сколько денег на это угрохано, вы представляете? Аверна кивнула. – Никак не меньше ста тысяч, – ответила она. – Скрутить крупного сгибельника – это минимум сорок тысяч. Такие деньги не тратят на пустяки. – Но она сама не знала правду. – Оберон сердито опустил тарелку на подоконник, даже мысль о еде сейчас вызывала у него гнев. Да, надо же на что-то сердиться, не на Элизу ведь. – Поэтому на нее начали охоту только тогда, когда она выставила сластолист, а в дом вошел я. Потому что я докопался бы до правды… – Он вздохнул и добавил: – Что, собственно, и произошло. Некоторое время все молчали, потом Анри доел свою порцию рулета и сказал: – У меня два вопроса в связи с этой историей. Даже, скорее, три. Первый – где бумаги, которые подтверждают права Элизы? Они должны быть, генерал не мог о них не знать, если говорил о правде. Второй – если их все-таки нет, то как доказать, что она королевской крови? Потому что истерический припадок его высочества Жоана… ну это не доказательство, простите. – Жоан угрюмо посмотрел на него, но Анри сделал вид, что не заметил этого взгляда исподлобья, и продолжал: – Просто балованный наглец, как и большинство принцев, для которых все кругом холопы. Да и пророчество может не иметь к Элизе отношения. Пророчества – штука туманная, уж прости меня, Аверна, но это так. Любой крестьянин после бутылки манжуйской водки и не такого может напророчить. А после двух и валяется не хуже. Аверна склонила голову к левому плечу и посмотрела на Анри так, словно настоятельно рекомендовала ему держать язык за зубами и не открывать рта. Оберон снова услышал рык леопарда. – Никаких бумаг в ее доме не нашли, – ответил Оберон. – Ни люди из Министерства магии, ни Фил Два Стакана. Как доказать ее происхождение, я не знаю. – Зато я знаю! – подал голос Жоан. Все снова удивленно обернулись к нему, и принц многозначительно сообщил: – У нас есть такой способ, о нем особо не распространяются, и я попросил бы вас тоже не говорить о нем. Нужно взять кровь и добавить несколько капель в смесь кровохлеба и сандской соли. Если кровь владыческая, то смесь позеленеет. Если кровь обычная, то ничего не случится. – Кровохлеб, – Анри защелкал пальцами, – это абаринское название гореедки? У меня есть! Оберона окутало той липкой тоской, которая иногда появлялась на болотах, когда он долго преследовал какую-то тварь, убивал ее, а затем выходил к людям. Почему-то даже в сон потянуло.