Бэйла ломанулась туда и, так же не удосужившись постучать, толкнула дверь: — Что ты стоишь мечтаешь? Живее! У вас пять минут, чтобы выйти в холл! Иначе останетесь без завтрака. Слово «завтрак» произвело на меня неизгладимое впечатление. Я скатилась с кровати, проворно натянула на себя платье и, проскочив мимо сонной Стеллы, юркнула в душевую, чтобы умыться. Через три минуты я уже была в холле. — В Муравейнике принято долго спать? — тут же прицепилась ко мне темнобровая, — или у вас там наоборот кроватей нет, вот и отсыпаешься. Спорить с ней можно было долго, но смысла никакого, да к тому же к нам вышла мисс Бэйла, поэтому я ограничилась сухим: — Отвяжись. — Все на месте? — смотрительница пересчитала нас взглядом, — кого-то одного не хватает. — Моя соседка задерживается, — сказала я. — Значит, останется без завтрака. За мной! Она повела нас во второе крыло. Мы прошли по длинному пустому коридору, мимо двух десятков закрытых дверей, и наши шаги эхом отражались от стен. — Почему здесь никого нет? — спросила любопытная Мира. — Это комнаты тех, кто будет поступать на основных этапах. Они начнут заезжать завтра. Девочки тут же начали шушукаться. Новость о том, что парни будут жить совсем рядом, не на шутку взбаламутила каждую из них. Я же была возмущена тем, что столовая находится в этом крыле, а не в нашем. Ведь кто дальше от кормушки, то чаще остается голодным. Бэйла завела нас в длинный зал, заставленный неказистыми столами, на некоторых из них было накрыто. По четыре тарелки с кашей, четыре стакана с чаем и в центре корзиночка с тонко нарезанным хлебом. Недолго думая, я села за ближайший столик и подтянула к себе тарелку. Остальные тоже начали рассаживаться. За одним столом со мной оказались Мира, Лесса и не понятно откуда взявшаяся Стелла. — Я слышала, что адептов в Весморе хорошо кормят! — раздался возмущенный голос одной из девиц, — а это просто…просто помои какие-то. Почему помои? Каша как каша. Сладенькая. И даже с маслицем. Я пожала плечами и дальше продолжила орудовать ложкой. По мне так все вкусно. — Вот когда станете адептом, мисс Кэмми, тогда и получите все, что вам полагается, а пока не поступили, придется довольствоваться тем, что дают. Но если вас что-то не устраивает, можете не есть. Никто заставлять не станет. — Отдай Найтли, — с ухмылкой предложила белобрысая, — вон как она уплетает. Аж треск стоит. Меня такими нападками не проймешь. Я развернулась к ней и, глядя прямо в глаза, демонстративно облизала ложку. Блондинка сморщила нос и отвернулась, словно ей крайне неприятно было видеть мою физиономию. Рассиживаться нам не позволили. Спустя десять минут в столовую вернулась Бэйла, и, уперев руки в бока, встала в дверях, нервируя одним своим видом. Разговоры быстро сошли на нет и девушки, молча переглядываясь между собой, доедали завтрак. Потом так молча поднимались со своих мест, ставили тарелки на специальный столик в углу и шли на выход. — Живее, красавицы! — торопила Бэйла тех, кто все еще висел над тарелками, — вас никто ждать не станет. Райдо придет, не обнаружит вас на месте и уйдет. Ему все равно, а вы останетесь без дополнительных баллов. И винить будет некого. Даже я, которой дополнительные баллы не грозили, и то прониклась. Торопливо допила чай, убрала за собой посуду и ринулась прочь из столовой. Однако к себе не ушла. Страсть как интересно было посмотреть, как претенденток будут забирать на первое серьезное испытание. Почему-то казалось, что их непременно должны построить парами, как в школе, и гуськом увести со двора. В маленьком холле стало тесно. Я пристроилась в самом углу, возле окна и наблюдала за тем, как бледные, взволнованные девочки ждут своей участи. Нервничали все. Даже Кайла, та самая блондинка, которая вечно морщила свой точеный нос, и то нервно кусала губы и обмахивалась ладошками в тщетной попытке успокоиться. А я им завидовала. Лучше уж волноваться, что мало наберешь на испытании, чем знать наверняка, что путь туда тебе заказан. В очередной раз мысленно сказала спасибо Лексу, благодаря которому лишилась дополнительного этапа, и от всей души пожелала ему острого поноса одновременно с затяжным кашлем. — Девочки! — неожиданно выступила вперед моя рыжая соседка. В руках у нее была розовая коробочка, которую она смастерила сама, — Я очень надеюсь, что все мы поступим в Академию и будем дружить. — А то! — нагло ухмыльнулась темнобровая Ксандра. Остальные, глядя на блаженную рыжулю, прятали усмешки. Белобрысая и вовсе фыркнула, и отвернулась, будто ничего глупее в этой жизни не слышала. — Я думаю, всем не помешает немного хорошего настроения, поэтому сделала небольшие подарочки. — Прелесть какая, — тут же раздалась язвительная реплика, в ответ на которую Стелла рассеянно улыбнулась. Мне стало обидно за нее. Никто из них не видел, как она полночи сидела на полу и, высунув от усердия язык, вырезала эти несчастные сердечки. Просто из вежливости могли бы промолчать. Она принялась раздавать поделки. Кто-то забирал молча и тут же совал в карман, лишь бы отвязаться от чудной «подруги», кто-то скованно благодарил. Темнобровая взяла подарочек в руки, небрежно покрутила и, тут же смяв, бросила в корзину: — Ерунда какая. Кайла вообще сделала вид, что не заметила протянутого сердца и отвернулась. Впрочем, Стелла не расстроилась. Кажется, она даже не заметила насмешек со стороны девочек и продолжала блаженно улыбаться. Ко мне она подошла последней…с пустой коробочкой. — Ой, — удивленно хлопнула глазами, — закончились. Тут же раздались насмешки: — Нищенке из Муравейника даже мусора не хватило? — Прости. Кажется, я забыла тебя посчитать, — развела руками Стелла. Не знаю почему, но мне стало так обидно, что аж под ребрами закололо. Вроде мелочь, пустые бумажки, но я себя снова почувствовала лишней на этом празднике жизни. — Ничего страшного, — кое-как растянула губы в улыбке. — Я тебе потом еще сделаю, — беспечно отмахнулась рыжая и тут же потеряла ко мне интерес, потому что с улицы раздался голос Райдо. — Считаю до пяти! Кто не вышел – тот отстал. Девочки бросились к выходу, и в дверях тут же образовался самый настоящий затор. Они пыхтели, толкались локтями, пытаясь протиснуться вперед, и меньше всего были похожи на аристократок из дорогого Хайса. Вскоре в холе осталась только я и пяток смятых сердечек на полу. Никому не нужные бумажки. Но все равно обидно. — Ну и ладно. — проворчала себе под нос, — не больно-то и хотелось. Чтобы как-то перебить вкус горького разочарования, я взяла с подоконника газету. Тот же выпуск, который уже попадался мне в руки. Продолжая бухтеть, как старая бабка, я пролистывала знакомые страницы и когда уже хотела отложить газету, зацепилась взглядом за строгий заголовок: Прием у Барренса. Тот самый Барренс, который упомянут в письме, найденном под кроватью? Или однофамилец? Стало любопытно, и я еще раз пробежалась взглядом по строчкам. 4 сентября в 7 часов вечера состоялся торжественный прием, на котором было объявлено о помолвке единственного наследника Барренсов с дочерью верховного судьи Хайса. Для гостей организовали 12 развлекательных павильонов в фамильном поместье… Скучно, но… я прочитала еще раз, не понимая, почему внутри натянулась и задрожала странная струна. Заметка, как заметка. Человека я этого не знала, свадьбы не любила, но что-то царапало, заставляя вновь и вновь скользить взглядом по строчкам. И только прочитав в десятый раз, я поняла, что именно меня цепляло. Точки! Не те, что в конце предложений, а те, которые стояли над каждой цифрой в тексте. Они были сделаны ручкой, будто кто-то специально оставил пометки. Четыре. Семь. Двенадцать. И что это значит? Кто-то просто так рисовал на полях, или … Додумать не дали. Мисс Бэйла вышла в холл и, заметив меня, сильно удивилась: — Ты почему здесь? — Меня отстранили, — я положила на место газету и сползла с подоконника. Она тут же нахмурилась: — Хулиганка что ли? — Скорее неудачница. Чтобы избежать лишних вопросов и нравоучений, я вернулась в свою комнату. До прихода Коула оставалось не так много времени, поэтому я снова переоделась в форму Академии, села поближе к окну и принялась повторять лабиринт. Я так усердно вдалбливала его вчера себе в голову, что сегодня с первой же попытки нарисовала правильно. — Не такая уж и неудачница. — похвалила сама себя, но расслабляться не стала, и продолжила готовиться вплоть до того момента, как за окном раздался тихий стук. Выглянув, я убедилась в том, что это пожаловал Хеммери и, чувствуя легкое смятение в сердце, выскользнула из комнаты. — Ты чего такая кислая? — спросил он, когда мы, снова изображая парочку, шли к парку. Я смущенно отмахнулась: