Магистр в два шага пересек тесную сторожку и сорвал с крючка какой-то серый то ли халат, то ли балахон и сунул его мне в руки. — Держи. Я поблагодарила и ушла переодеваться в крохотный закуток в углу. Торопливо стащила с себя сырое тяжелое платье, бросила его на низенький топчан и переоделась в новое. Вернее старое, но хотя бы сухое. Пахло оно табаком, лежалой травой и мазью от ревматизма. А еще оно было настолько большое, что мне пришлось замотаться в него чуть ли не в трое, и вдобавок перехватить на талии растрепанным поясом, от которого тянулись длинные нитки. В итоге стала еще больше похожа на оборванку. — Если поступишь — будет тебе форма, — словно прочитав мои мысли произнес магистр Мерран, — обеспечение адептам академии назначается в зависимости от сословия. У тебя будет немного, но все-таки будет, и голодной точно не останешься. Я никогда не голодала, так что жаловаться тут грех, но новость о содержании очень порадовала. — Тебе повезло, что не придется долго ждать. Первый этап женского отбора начнется завтра днем. — А есть еще мужской? — Есть общий. Но поскольку девушек в академии гораздо меньше, и они заведомо слабее, то им дается небольшое преимущество, в виде помощника со старших курсов, и дополнительный этап для набора баллов. Я приуныла. Мне казалось, что самое сложное – это добраться до академии, а потом все будет как по маслу. Покажу метку, пройду испытание, например сочинение как в школе. И все — уже адептка Весмора. А тут какие-то помощники, дополнительные этапы, общий набор баллов. Справлюсь ли? *** Когда я вышла из своего укрытия, неуверенно приглаживая сырые волосы, он требовательно произнес: — Покажи руну. Я не посмела ослушаться и протянула ему руку, на которой красовалась бабочка. Магистр поднял ее ближе к глазам и долго рассматривал. Потом прикоснулся и от неожиданности я даже дернулась, потому что место прикосновения опалило горячей волной, а по контуру пробежалось и угасло серебристое свечение. — Не зрелая еще. Сколько дней? — Сегодня утром появилась. — Для такого маленького срока неплохо. Это была не похвала, а констатация факта, но я все равно довольно зарделась. — Сколько всего рун уже было? — С десяток. — И ты все их раздала? — посмотрел исподлобья, и дождавшись моего кивка, строго произнес, — крайне неосмотрительно. — У меня, знаете ли, как-то особо и не спрашивали. Хочу я их отдавать или нет Обычно мачеха строго говорила: отдай, и а этом обсуждение заканчивалось. — Насильный забор рун карается законом. — У нас в Муравейнике нет таких законов. — У вас в Муравейнике и рун не должно быть, — задумчиво произнес Мерран, словно общаясь не ко мне, а к самому себе, — надо бы разобраться. Пусть с чем хочет разбирается, мне главное поступить, не вылететь в первый же год обучения и…в общем планов у меня было много. — Почему вы сказали, что руна не дозрела? Они что, как ягоды…. — Сама ты ягода, — проворчал он, — руны сил набираются со временем. Чем выдержаннее, тем больше дают возможностей. Та, что ты растратила на чью-то молодость — это была руна неуязвимости. Та, которая на пожрать — руна восстановления. А песни — скорее всего голос вершителя. Кстати, очень дорогая. — Их можно продавать?! Теперь он посмотрел на меня, как на дурочку. — Ты вообще хоть что-то знаешь о своем даре? — Матушка каждый раз ходила к ведьме, и та рассказывала, что дает новая отметка. Вот и все мои знания. — Ведьма, значит, — хмыкнул он, потирая подбородок, — кажется в Муравейнике пора проводить облаву. Нечисти у вас там всякой много развелось. А по поводу продажи рун… Созидающие всегда нарасхват. Кто-то служит при дворе, кто-то в армии, а есть и те, кто получают лицензию и открывает салоны, в которых выставляют на продажу свои…кхм…подарочки. Аристократы, знаешь ли, готовы платить много денег, чтобы получить ту или иную способность. Очень много. Я с трудом сглотнула. Это что же получается, я с этими метками могу свой салон открыть? — Ты губу-то сильно не раскатывай. Чтобы получить разрешение на продажу или устроиться на хорошую работу, тебе надо не только академию закончить, но и сдать дополнительные экзамены и получить личное разрешение от правителя. Лицензии кому попало не раздают Да ради такой возможности я отличницей стану! Буду зубрить днями и ночами! Все силы на это брошу. Мне бы только суметь. — Вам известно, что значит бабочка? — Это тебе с магистром рун надо разговаривать, а не со мной. — А вы… — А я по физической подготовке и боевым плетениям. — Вы тоже будете меня учить? — Вот поступишь и продержишься до третьего курса, тогда и буду. В этот момент, глядя в светло-зеленые глаза я себе пообещала, что продержусь, чего бы мне это ни стоило. — На ночь можешь остаться здесь, — распорядился магистр, — со сторожем я договорюсь. — А потом? — А то, что будет потом, зависит только от тебя. Справишься — получишь комнату, форму, содержание согласно установленным правилам. А если нет — счастливого пути обратно в Муравейник. С этими словами он покинул сторожку, а я осталась одна, беспомощно озираясь по сторонам и не чувствуя ни капли уверенности в завтрашнем дне. Сразу после магистра на пороге появился дед. Смерил меня недовольным взглядом и проворчал: — Вот не было печали…принесла нелегкая на ночь глядя. Мне было неуютно, но идти все рано некуда, поэтому угрюмо спросила: — Где можно лечь спать? Старик еще немного поворчал, но указал на закуток, в котором я переодевалась. — Туда иди. И смотри платье не испорти. Оно жене моей принадлежит, а она очень не любит, когда ее вещи кто-то трогает. Я бы не хотела встречаться с его женой. Судя по размерам платья — женщина она внушительная и очень грозная. Просить еды я постеснялась, поэтому ушла на свое место и, уныло бурча пустым животом, завалилась спать Глава 2 Утро началось со скандала. Я еще только разлепляла глаза и спросонья пыталась понять, где нахожусь, и почему от меня так несет табаком и почтенной старостью, а с улицы уже доносились гневные крики. И что самое страшное, голоса были слишком знакомыми. — Где она? — кричала мачеха, — верните ее мне немедленно! — Дамочка, — в ответ скрежетал старый Висмор, — не забывайтесь. Вы на территории Академии, а не у себя в Муравейнике. — Мою любимую дочь удерживают здесь незаконно. — Да! Верните нам нашу любимую сестру, — раздалось откуда-то издалека. Я натянула повыше хлипкое одеяло-редушку, а потом и вовсе спряталась под него с головой. Теперь я, оказывается, любимая дочь и сестра. Повезло. Не думала я, что Карла отправится следом за мной, а Эмма с Камиллой увяжется следом. — Ваша дочь пришла поступать в академию. Сама.