— Мама! — тут же возмутилась Эмма, — мы что оставим ее здесь? У нее же… — Идемте. — Но сейчас же моя очередь, — простонала Камилла, — она должна отдать… Я хочу… — Рот закрой! — рявкнула Карла, — Все потом! Уходим! Сестры синхронно развернулись в мою сторону и уставились так, будто я их собственноручно обокрала. — Живо! — через плечо прикрикнула Карла, потом в полголоса добавила, — растяпы бестолковые…вдвоем за одной усмотреть не смогли. Девушки сердито переглянулись, взглядами обвиняя друг друга, и поплелись следом за матерью. — Что за реестр созидающих? — шепотом поинтересовалась я, наблюдая, как мачеха и сестры, сердито накручивая бедрами, уходят прочь. — Я его только что придумал, — ответил магистр, а потом тоном, от которого по спине прошел озноб, добавил, — с этого дня тебе запрещено выходить за пределы академии без сопровождающих. — Это если я поступлю… — Уж постарайся. После этих слов он обратился к Висмору: — Если эта мадам и ее дочери снова появятся, то за ворота не пускать. Ничего от них не предавать. И если потребуют встречи с Евой, ставить меня в известность. Чего это он так разозлился? — Да-да, я все понял, — дедан кивал и сурово смотрел на меня из-под своих роскошных седых бровей, — глаз с нее не спущу. Я съежилась. Только личного надзирателя мне и не хватало. — Ты еще здесь? — Маррен снова переключился на меня и выглядел недовольным, — отбор начинается через час. Глава 3 В свертке оказалась одежда. Темно-зеленое платье с простым кремовым подъюбником, нательная рубаха с короткими рукавами и легкие ботиночки. Все ношеное, но чистое и безукоризненно отглаженное. Я переоделась и, жалея, что в сторожке нет ни одного, даже мало мальского зеркала, кое-как переколола волосы. — Голодная поди? — спросил Висмор, наблюдая за моими приготовлениями. — Нет, что вы… — А живот тогда почему урчит? Как раз в этот момент раздалась особо заунывная трель, поэтому я смутилась. — Свалилась на мою голову, — ворча и причитая, он начал открывать один за другим маленькие деревянные ящики. На столе появился хлеб, кружка молока и кусочки мяса, весьма неприглядного вида. — Чем богаты, — он развел руками, а я, поблагодарив за щедрость, принялась за трапезу. Старалась жевать размеренно, а не заглатывать еду, как большеротые ратаны, которые жили в грязном пруду на окраине Муравейника. — Ты не рассиживайся. Тебе еще до старой башни бежать. Я понятия не имела, где эта старая башня расположена, поэтому поспешно затолкала в себя все, что осталось, еще раз поблагодарила хозяина сторожки и выскочила на крыльцо. Правда тут же заглянула обратно: — Куда идти-то? — Ох, бедовая, — проскрипел он и вышел на крыльцо, — вдоль ограды до конюшен, потом налево. Увидишь два двухэтажных дома – это архив. Между ними тропка узкая. Протиснешься. Попадешь в сад. Через него по диагонали, а там через забор и на месте. Запомнила? — Конюшни, налево, протиснутся, сад по диагонали, забор. Вроде все так. Не желая больше тратить ни минуты, я отправилась в путь. Если ночью Весмор показалась мне зловещей махиной, притаившейся в тьме, то теперь, когда светило ласковое солнце, все выглядело иначе. От резных ворот к массивному зданию академии шла широкая мощеная дорога, а по обе стороны от нее раскинулись изумрудные газоны, настолько яркие, что даже захотелось наклониться и проверить, а не облиты ли они краской. От главной дороги во все стороны ровными лучами расходились дорожки поменьше. Они были усыпаны красной мраморной крошкой, а по бокам красовались низкими, стриженными под квадрат кустиками. Я даже задержалась на пару секунд, не в силах отвести взгляда от явившейся мне завораживающей картины. Я хочу здесь учиться! Просто до дрожи! Для этого надо поступить. Быстрым шагом я прошла вдоль забора до конюшен. Здесь пахло сеном, лошадьми и рассохшейся кожей. Очень хотелось посмотреть поближе на красавцев, фыркающих в стойлах, но я проскочила мимо. Миновав конюшни, я вывернула к тем самым двум двухэтажным домам, о которых говорил Висмор, и его небрежно оброненное «протиснешься» заиграло совсем другими красками. Потому что это «протиснешься» означало, что надо выдохнуть, втянуть попу и весьма не кстати обнаружившуюся грудь, и бочком, рискуя позорно застрять, просочиться сквозь узкую щель. Далее передо мной раскинулся сад, и он совершенно не походил на те крохотные зеленые пятачки, которые доводилось встречать в Муравейнике. С ровными рядам плодовых деревьев, переходящих в буйство малинника, раскидистыми вишнями, опустившими ветки под тяжестью ягод, и сотнями кустов разноцветных роз, он казался поистине бесконечным. Красиво. Только идти мне надо было по диагонали и до другого конца. Поэтому я бежала сломя голову, а по пути нашла и заросли крапивы, и поле колючего крыжовника, и свеже подкормленные молодые посадки. Пришлось даже обходить небольшой, заросший лотосами пруд. Потом меня ждал забор, и на первый взгляд он казался совершенно неприступным. Я долго бродила вдоль него, пытаясь найти место, чтобы перелезть и гадая, а был ли другой путь до старой башни. Не такой долгий и грязный. В итоге нашла неплотно прибитую доску, сдвинула ее в сторону и проскочила в открывшую дыру. Доску потом аккуратно вернула на место, мало ли пригодится. Впереди уже маячила старая башня. Совсем невнушительных размеров, с плоской крышей и узкими бойницами, нелепо раскиданными по стенам. Одна единственная дверь была плотно закрыта и охранялась молчаливым стражником. На площадке перед башней уже собралась взволнованная толпа. Человек тридцать. И все девушки. Кто-то из них смеялся, кто-то нарочито громко рассуждал о том, как легко поступит в Академию, а некоторые ходили из стороны в сторону, не находя себе места от волнения. Меня встретили подозрительно, протыкая настороженными, оценивающими взглядами, будто каждая из претенденток на поступление видела во мне коварную соперницу. А я… Я малодушно радовалась тому, что Мерран принес мне одежду. Потому что будь на мне те лохмотья, в которых я сбежала из Муравейника, или старый халат жены Висмора, меня бы точно засмеяли. Не желая привлекать к себе лишнего внимания, я встала в сторонке и с любопытством слушала, о чем говорили остальные. — Меня уже ждет комната в главном корпусе, — произнесла худенькая, бледная, как поганка блондиночка, надменно глядя на своих собеседниц. — Так уверена, что поступишь? — Конечно, — девушка кивнула, — у меня вся семья здесь училась, вплоть до пятого колена, — и, между прочим, все заканчивали с отличием. С другой стороны собралась группа хохотушек, обсуждающих первый этап: — Я вам точно говорю, брать надо с изумрудом! Говорят, они самые семейные! У меня старшая сестра взяла изумрудную брошь, а через год вышла за своего наставника. Кажется, все остальные были в курсе, и только я не понимала о каких изумрудах речь. Но спрашивать не стала, потому что с первого дня привлекать к себе внимание невежеством не хотелось. Успею еще. Еще чуть дальше от остальных на траве сидела растерянная девушка с длинной рыжей косой, плела изумительной красоты венок из одуванчиков и ни с кем не спешила разговаривать. И хоть в ней тоже без труда угадывала жительница Хайса, выглядела она не так заносчиво, как остальные. Может, получится с ней подружиться? Ровно в десять часов из башни вышел высокий худощавый мужчина в синей форме Весмора, с посеребренными сединой висками, и выправкой военного. Он остановился на верхней ступени, заложил руки за спину и обвел притихших девушек суровым взглядом. — Ну, что, тунеядки, готовы? — Почему это тунеядки? — проворчала блондиночка, но тут же осеклась, словив от мужчины убийственно тяжелый взгляд. На бледных щеках проступил возмущенный румянец, но пререкаться дальше она не посмела. Остальные тоже выглядели куда более смиренно, чем минуту назад. — Итак, добро пожаловать на отбор, — раскатисто произнес он, — тут должна быть восторженная речь о том, какие вы все молодцы, и как мы рады вашему появлению в стенах этой академии. Так вот…мы не рады! Девушки непонимающе перглядывались, а он тем временем продолжил: — Исходя из опыта прошлых лет, половина из вас сойдет с дистанции еще на середине отбора. Другая половина поступит, но вместо того, чтобы учиться, будет крутить хвостом в надежде поймать одного из парней. В итоге – лишние траты из казны, лишние койки и хлопоты, а толку никакого. Но в Академию имеют право поступать все одаренные вне зависимости от пола, достатка и сословия. Поэтому, добро пожаловать и помните, что вы здесь скорее всего ненадолго. Какой неприятный тип. — Меня зовут Райдо Хонер, и я ваш куратор на время отбора. Вы можете, обращаться ко мне с любыми вопросами. Помогу, чем смогу, — при этом глянул так, словно говорил — только попробуйте обратиться, ноги повыдергиваю и вперед пятками обратно вставлю, — пока всем понятно?