– Не бери на себя слишком много. Поздно. Глава 16 Я неотрывно смотрю на часы, ожидая полуночи, и уже начинаю отчаиваться. Конечно, Фарли не сможет связаться с нами здесь. Даже она не настолько талантлива. Но сегодня, пока тикают часы, я впервые после Выбора Королевы не чувствую ничего. Ни камер, ни электричества… пусто. Энергия отключилась. Раньше тоже бывали перебои с электричеством, и даже очень часто, но сегодня – совсем другое дело. Это не случайность. Это сделано ради меня. Я быстренько натягиваю сапоги, разносившиеся за несколько недель, и направляюсь к двери. Едва успеваю выйти в коридор, как над ухом раздается голос Уолш. Ведя меня сквозь искусственный мрак, она говорит негромко и быстро: – У нас мало времени. Мы торопливо направляемся к черной лестнице. Там царит непроглядная тьма, но моя спутница знает, куда идти, и я верю, что Уолш доставит меня на место. – Свет включат через пятнадцать минут, если нам повезет. – А если нет? – шепотом спрашиваю я в темноте. Уолш торопливо спускается по лестнице и плечом открывает дверь. – В таком случае, надеюсь, ты не слишком привязана к своей голове. Запах земли и воды бьет в нос, пробуждая все воспоминания о прогулках в лесу. Но хотя вокруг и правда что-то вроде леса, полного скрюченных старых деревьев и сотен растений, окрашенных луной в синий и черный цвета, над головой виднеется стеклянная крыша. Это оранжерея. Изгибающиеся тени тянутся по земле, одна страшнее другой. В каждом темном углу мне мерещатся охранники и Стражи – они готовы схватить и убить нас, как убили моего брата. Однако это всего-навсего цветы, растущие под прозрачным потолком, полным звезд. – Извините, кланяться не буду, – доносится чей-то голос из белой блестящей рощицы магнолий. В синих глаза Фарли отражается луна. В темноте они горят холодным огнем. «А она любит эффектные появления». Как в прошлый раз, во время видеообращения, лицо у нее повязано алым платком, скрывающим черты. Однако он не скрывает ужасный шрам, который спускается по шее и исчезает под воротником рубашки. Он свежий, только начинает заживать. Фарли явно не сидела сложа руки, с тех пор как мы в последний раз виделись. Но и я тоже. – Фарли, – говорю я, наклонив голову в знак приветствия. Она не кивает в ответ, но, опять-таки, я этого и не ожидала. Воплощенная деловитость. – А другой? – спрашивает Фарли. «Другой?» – Холанд за ним пошел. Скоро будут. Уолш тяжело дышит, она явно с волнением ждет «другого». Даже у Фарли горят глаза. – Кто это? Кто еще к нам присоединился? Обе молча обмениваются взглядами. В моей голове мелькает несколько имен – слуги, горничные, поварята… Но человек, который подходит к нам, – не слуга. Он даже не Красный. – Мэйвен? Когда из темноты возникает мой жених, я не знаю, кричать или бежать. Он принц, Серебряный, враг – и вот он здесь, стоит рядом с предводителем Алой Гвардии. Его спутник по имени Холанд, немолодой Красный лакей, у которого за плечами годы службы, буквально раздувается от гордости. – Я же сказал, что ты не одинока, Мэра, – произносит Мэйвен без улыбки. У него подрагивает рука – он весь на нервах. Мэйвен боится Фарли. И я понимаю почему. Она подходит к нам, держа пистолет, но напряжена Фарли не меньше Мэйвена. Тем не менее голос у нее не дрожит. – Я хочу это услышать от тебя лично, маленький принц. Скажи мне то, что сказал ему, – велит она, кивком указав на Холанда. Мэйвен усмехается при словах «маленький принц» и неприязненно поджимает губы, но не спорит. – Я хочу вступить в Алую Гвардию, – говорит он убежденным тоном. Фарли стремительным движением взводит курок и прицеливается. Мое сердце замирает, когда она прижимает ствол ко лбу Мэйвена, но младший принц не двигается с места. – Почему? – шипит Фарли. – Потому что мир плохо устроен. То, что делает мой отец и что будет делать брат, – неправильно. Даже с пистолетом у лба Мэйвен умудряется говорить спокойно, хотя по его шее катится капля пота. Фарли не убирает оружие, ожидая ответа получше, и я тоже жду. Мэйвен переводит взгляд на меня и сглатывает. – Когда мне было двенадцать, отец послал меня на фронт, в надежде, что я стану больше похож на брата. Кэл, видите ли, само совершенство, так почему я не могу быть таким же? Я невольно морщусь, расслышав в его словах страдание. «Я жила в тени Гизы, а он в тени Кэла. Я знаю, каково это». Фарли фыркает, почти смеясь. – Мне не нужны маленькие завистливые мальчики. – О, если бы меня привела к вам простая зависть! – отзывается Мэйвен. – Я прожил три года в казармах, я следовал за Кэлом и другими офицерами – и видел, как солдаты сражаются и умирают на войне, в которую никто не верил. Там, где для Кэла были честь и преданность, для меня была глупость. Пустая трата сил. Кровь по обе стороны линии фронта… а вы потеряли гораздо больше нас. Я вспоминаю книги в комнате Кэла, пособия по тактике и маневрам, разложенные, как в игре. От этого воспоминания я содрогаюсь, но от того, что говорит Мэйвен дальше, у меня кровь стынет в жилах. – Там был один парень, лет семнадцати, Красный, с ледяного севера. Он не знал меня в лицо, в отличие от остальных, но обращался со мной неплохо. Как с человеком. Пожалуй, это был мой первый настоящий друг. Возможно, мне мерещится, но в глазах Мэйвена сверкает что-то, похожее на слезы. – Его звали Томас, и я видел, как он умирал. Я мог помочь ему, но охранники меня удержали. Они сказали – моя жизнь дороже. Слезы исчезают и сменяются железной волей. Мэйвен стискивает кулаки. – Кэл называет это равновесием, когда Серебряные правят Красными. Он хороший человек, он будет справедливым правителем, но, с его точки зрения, перемены не стоят цены, которую придется за них заплатить, – говорит Мэйвен. – Я хочу сказать вам, что я не такой, как остальные. Я считаю, что моя жизнь не дороже вашей, и охотно ее отдам, если это что-то изменит. Он принц и, что хуже всего, сын королевы. Раньше я опасалась ему доверять именно по этой причине – из-за секретов, которые Мэйвен хранил. «А может быть, главным секретом было его собственное сердце». Хотя Мэйвен очень старается выглядеть серьезно, держать спину прямо и не дрожать, под маской я вижу мальчика. Мне хочется обнять его, утешить, но я знаю, что Фарли всё равно меня остановит. Когда она опускает пистолет – медленно, но недвусмысленно, – я выдыхаю. До сих пор я и не сознавала, что стояла затаив дыхание. – Мальчик говорит правду, – произносит Холанд. Он становится бок о бок с Мэйвеном, защищая своего принца. – Он уже давно так считает, с тех самых пор, как вернулся с фронта. – И после того как он поплакал несколько ночей, ты рассказал ему про нас? – насмешливо спрашивает Фарли, обращая свой жуткий взгляд на Холанда. Но тот непоколебим. – Я знаю принца с детства. Каждый, кто близок к нему, понимает, что он переменился. Холанд искоса смотрит на Мэйвена, словно вспоминая его ребенком. – Только подумай, какой союзник из него получится. Сколько перемен он может принести. «Мэйвен не такой, как все». Я прекрасно это знаю, но что-то подсказывает, что мои слова не повлияют на Фарли. Склонить чашу весов способен только сам Мэйвен. – Поклянись цветами Дома, – требует Фарли. По словам леди Блонос, это древняя клятва. Всё равно что одновременно поклясться собственной жизнью, судьбой близких и еще не рожденными детьми. И Мэйвен делает это не колеблясь. – Клянусь своими цветами, – говорит он, склонив голову. – Я буду верен Алой Гвардии. Это похоже на брачную клятву, но гораздо важнее – и опаснее. – Добро пожаловать в Алую Гвардию, – наконец произносит Фарли и снимает платок. Я тихо шагаю по кафельному полу и касаюсь его руки. Теперь она пышет знакомым жаром. – Спасибо, Мэйвен, – говорю я. – Ты не представляешь, что это значит для нас. Для меня.