Изо рта Мэйвена вырываются пузыри. «Сдаюсь». Вода падает и под звуки аплодисментов исчезает в воздухе. Провос вновь машет рукой, и одна стена арены отъезжает в сторону. Тирана слегка кланяется, когда Мэйвен покидает круг, мрачный и насквозь мокрый. – Я вызываю Элейн Хэйвен, – громко говорит Соня Айрел, прежде чем инструктор успевает поставить ее в пару еще с кем-нибудь. Арвен кивает, дозволяя поединок, и поворачивается к Элейн. К моему удивлению, та тоже кивает и неторопливо шагает к арене. Ее длинные рыжие волосы развеваются. – Я принимаю вызов, – отвечает Элейн, занимая место в центре. – Надеюсь, ты выучила какие-нибудь новые фокусы. Соня, с блестящими глазами, следует за ней. Она даже смеется. – Думаешь, я бы тебя вызвала, если нет? Они хихикают и улыбаются до тех пор, пока Элейн Хэйвен не исчезает и не хватает Соню за горло. Та давится, хватая воздух, а затем изгибается в невидимых руках противницы и выскальзывает. Их поединок быстро превращается в жестокую и смертельно опасную игру кошки с невидимой мышью. Мэйвен не удосуживается взглянуть на них – он злится на себя за плохое выступление. – Ну? – говорит он Кэлу, и старший брат начинает поучать его шепотом. Такое ощущение, что у них это норма. – Не загоняй в угол бойца сильнее себя, от этого он становится опаснее, – объясняет Кэл, обвив рукой плечи брата. – Одной способностью ты с ним не справишься. Подключи голову. – Буду об этом помнить, – негромко отзывается Мэйвен. Совет он принимает неохотно, но все-таки принимает. – Впрочем, у тебя стало получаться лучше, – говорит Кэл, похлопывая брата по плечу. Он явно не желает его обидеть, но выглядит это донельзя снисходительно. Странно, но Мэйвен не обрывает Кэла, – очевидно, он к этому привык, как я привыкла к снисхождению Гизы. – Спасибо, Кэл. Я думаю, он всё понял, – отвечаю я вместо Мэйвена. Старший брат не дурак, нахмурившись, он понимает намек. Глянув на меня через плечо, Кэл отходит и становится рядом с Эванжелиной. Жаль, что он ушел, тогда мне не пришлось бы наблюдать, как она ухмыляется и злорадствует. Не говоря уж о том, что у меня всё странно переворачивается в животе каждый раз, когда Кэл смотрит на нее. Когда старший принц оказывается за пределами слышимости, я подталкиваю Мэйвена плечом. – Знаешь, а он прав. Тебе надо быть хитрее. У нас на глазах Соня хватается руками за воздух и швыряет незримого врага об стену. Разлетаются серебряные брызги, и Элейн вновь становится видимой. Из носа у нее течет кровь. – Он всегда прав, когда дело касается арены, – с досадой ворчит Мэйвен. – Подожди, сама увидишь. Стоя по другую сторону арены, Эванжелина с улыбкой смотрит на убийственное шоу. Не понимаю, как можно спокойно наблюдать за друзьями, истекающими кровью на полу. Я напоминаю себе: «Серебряные – не такие, как мы. Их шрамы быстро сходят. Они не помнят боли». Поскольку целители всегда рядом, жестокость обретает для Серебряных новое значение. Сломанный хребет, распоротый живот… неважно. Кто-нибудь обязательно прибежит, чтобы вылечить тебя. Они не понимают, что такое опасность, страх и страдание. По-настоящему ранить можно только их гордость. «Ты – Серебряная. Ты – Мэриэна Титанос. Ты наслаждаешься этим». Взгляд Кэла перебегает с одной противницы на другую. Он изучает их как книгу или как картину, а не как движущуюся массу костей и крови. Под черным тренировочным костюмом его мышцы напряжены, готовы к бою. Когда наступает очередь старшего принца, я понимаю, что имел в виду Мэйвен. Инструктор Арвен вызывает против Кэла сразу двоих, ловца ветра Оливера и Сирину Макантос, камнешкуру. Это бой лишь по названию. Хотя противников больше, Кэл откровенно забавляется. Он по очереди выводит их из строя, окружив Оливера огненным вихрем и в то же время обмениваясь ударами с Сириной. Она похожа на ожившую статую, как будто ее тело состоит из сплошного камня, а не из плоти, но Кэл сильнее. Огненные шары раскалывают каменную кожу, и от каждого удара тело Сирины покрывается тонкими трещинами. Для Кэла это просто тренировка – вид у принца скучающий. Он завершает бой, превратив арену в пылающий ад – даже Мэйвен шарахается. Когда дым и огонь рассеиваются, Оливер и Сирина просят пощады. Кожа у них свисает обгорелыми лоскутьями, но никто не издает ни звука. Кэл оставляет обоих на арене, даже не удосуживаясь оглянуться, когда появляется целитель, чтобы оказать им помощь. Этот человек спас меня, позволил мне навестить родных, пошел против правил. И он – безжалостный боец, наследник кровавого трона. Кровь Кэла серебряного цвета, но сердце у него черное, как обгорелая плоть. Когда взгляд принца падает на меня, я заставляю себя отвести глаза. Чтобы впредь его тепло и странная доброта не смущали мое сердце, я запечатлеваю в памяти пылающий ад. «Кэл опаснее, чем остальные, вместе взятые. Я не забуду об этом». – Эванжелина, Андрос, – отрывисто говорит Арвен, кивая обоим. Андрос не в духе, перспектива драться с Эванжелиной – и проиграть – его не радует, но юноша послушно плетется к арене. К моему удивлению, Эванжелина не трогается с места. – Нет, – дерзко говорит она, покрепче упираясь ногами в пол. Арвен резко разворачивается к ней. Его голос звучит громче обычного и режет, как бритва. – Прошу прощения, леди Самос? Она обращает свои черные глаза на меня. Их взгляд острее ножа. – Я вызываю Мэриэну Титанос. Глава 17 – Исключено, – возражает Мэйвен. – Она тренируется всего две недели, ты порвешь ее на части. В ответ Эванжелина просто пожимает плечами, и на ее лице появляется ленивая усмешка. Пальцы опущенной руки пританцовывают на бедре, и я буквально чувствую, как они впиваются в мое тело. – Ну и что, даже если так? – вмешивается Соня, и, кажется, я вижу в глазах девушки взгляд ее бабушки. – Здесь целители. Никакого вреда не будет. И потом, если она собирается тренироваться с нами, пусть делает всё как положено! «Никакого вреда, – мысленно фыркаю я. – Никакого вреда… но все увидят, какого цвета моя кровь». Стук сердца отдается в ушах, убыстряясь с каждой секундой. Свет над головой горит ярко, освещая арену; мою кровь будет трудно скрыть, и они поймут, кто я такая… Красная, лгунья, воровка. – Если вы не против, я еще некоторое время понаблюдаю, прежде чем выйти на арену самой, – отвечаю я, изо всех сил стараясь говорить как Серебряная. Но мой голос дрожит, и Эванжелина это слышит. – Испугалась драться? – насмешливо спрашивает она, лениво вращая кистью. Один из ее ножей, маленький, похожий на серебряный зуб, медленно описывает круг на запястье. Открытая угроза. – Бедная девочка-молния. «Да, – хочу крикнуть я. – Да, мне страшно». Но Серебряные не признают таких вещей. У них есть гордость и сила – и больше ничего. – Если я дерусь, то рассчитываю победить, – отвечаю я, швыряя слова ей в лицо. – Я не дура, Эванжелина. Пока я победить не могу. – Если тренироваться, не заходя на арену, многого не добьешься, Мэриэна, – мурлычет Соня, злорадно цепляясь за мою ложь. – Вы согласны, инструктор? Как можно рассчитывать на победу, если не попробуешь? Арвен знает, что я чем-то отличаюсь от остальных и что в этом – источник моей способности и силы. Но он не в силах вообразить, в чем дело, и в глазах у него появляется проблеск любопытства. Он тоже хочет увидеть меня на ринге. Мои единственные союзники, Кэл и Мэйвен, тревожно переглядываются, гадая, как ступить на зыбкую почву. «Разве они этого не предвидели? Разве не думали, что мне придется выйти на арену?» А может быть, с самого начала меня направляли к этой точке. Случайная гибель во время тренировки, еще одна ложь, которую скажет королева. Подобающая смерть для девушки, которая не принадлежит их кругу. И я добровольно ступила в эту ловушку. Игра будет кончена. Я потеряю всё, что люблю. – Леди Титанос – дочь покойного героя, а вам, похоже, нечем заняться, кроме как травить ее, – рычит Кэл, бросая на девиц грозные взгляды. Но они, как будто ничего не замечая, буквально смеются над его жалкими возражениями. Пускай он прирожденный боец, но когда дело доходит до слов, Кэл теряется. Соню это только разжигает – хитрая натура берет свое. Кэл умеет драться, а она – ловко обращаться со словами. Соня с пугающей легкостью извращает сказанное им. – Дочь генерала должна хорошо сражаться. Если на то пошло, бояться надо Эванжелине. – Не говори глупостей, Мэриэну воспитывал не генерал… – насмешливо перебивает Мэйвен. Колкости удаются ему гораздо лучше, но я не позволю Мэйвену вступать в стычки вместо меня. Только не с этими девицами. – Я не буду драться, – повторяю я. – Вызови кого-нибудь другого. Эванжелина улыбается, демонстрируя острые белые зубы, и старые инстинкты оживают, трезвоня как набат. Я едва успеваю пригнуться – и нож рассекает воздух в том месте, где секунду назад находилась моя шея. – Я вызываю тебя, – резко говорит Эванжелина, и еще один нож летит мне в лицо. Остальные соскальзывают с ее пояса, готовясь порезать меня на ленточки. – Эванжелина, прекрати! – кричит Мэйвен. Кэл помогает мне встать. Его глаза полны тревоги. Моя кровь поет от избытка адреналина, а сердце бьется так громко, что чуть не заглушает шепот принца: – Ты быстрее. Пусть побегает. Не бойся. Третий нож втыкается в пол у моих ног. – И не давай ей видеть свою кровь. У него за спиной Эванжелина бродит туда-сюда, как дикая кошка, и в кулаке у нее сверкающая буря стали. Я ничего не умею, и никто ее не остановит. Даже принцы. А я не могу отдать Эванжелине победу. Не могу проиграть. У меня вырывается молния, пронзая воздух по моему приказу. Она бьет Эванжелину в грудь, и та, шатнувшись, отступает и налетает спиной на стенку. Но, вместо того чтобы разозлиться, Эванжелина смотрит на меня с жестокой радостью.