Не в силах встретиться с ним взглядом, я сосредоточиваюсь на том, что вижу прямо перед собой. К сожалению, это торс Кэла, прикрытый слишком тонкой рубашкой. Кэл прерывисто вздыхает. Его пальцы касаются моего подбородка и запрокидывают мне голову, заставляя взглянуть ему в глаза. В них вспыхивает золотое пламя, намекая на кроющийся в глубине жар. – Я буду скучать по тебе, Мэра. Как бы мне ни хотелось замереть, позволяя этому мгновению длиться вечно, я знаю, что так нельзя. Что бы я ни чувствовала и ни думала, Кэл – не тот принц, которому я обещана. Что еще важнее, он на другой стороне. Он – мой враг. Думать о Кэле запрещено. Поэтому я неохотно и медленно высвобождаюсь из его рук и выхожу из круга тепла, к которому так привыкла. – Не могу, – выговариваю я, хотя знаю, что глаза меня выдают. Даже теперь я чувствую слезы гнева и сожаления, слезы, которые поклялась не проливать. Но, возможно, близкая опасность сделала Кэла дерзким и безрассудным, каким он никогда не был раньше. Он берет меня за руку и притягивает к себе. Он предает единственного брата. Я предаю свое дело, Мэйвена, себя, но не желаю останавливаться. «Кто угодно может предать кого угодно». Его губы – твердые, теплые, настойчивые – касаются моих. Это прикосновение электризует меня, но не так, как я привыкла. Не разрушительный огонь, а искра жизни. Как бы мне ни хотелось отстраниться, я просто не могу. Кэл – утес, и я бросаюсь вниз, не задумываясь о том, к чему это способно привести нас обоих. Однажды он поймет, что я его враг, и всё это уйдет в область воспоминаний. Но только не сейчас. Глава 19 Нужно несколько часов, чтобы накрасить меня и превратить в девушку, которой я притворяюсь, но такое ощущение, что прошло лишь пять минут. Когда горничные подводят меня к зеркалу, безмолвно ища моего одобрения, я могу лишь кивнуть незнакомке в отражении. Она красива и напугана тем, что ей предстоит. На ней блестящие шелковые оковы. Эту испуганную девушку я должна держать под спудом; мне придется улыбаться, танцевать, казаться одной из них. С огромным усилием я отгоняю страх. «Он меня погубит». Мэйвен ждет в конце коридора. В своей парадной форме он похож на тень. Черный цвет оттеняет глаза, ярко-синие на фоне бледного лица. Мэйвен ничуть не испуган, но, в конце концов, он принц. Серебряный. Он не дрогнет. Он протягивает руку, и я охотно принимаю ее. Я ожидаю, что это придаст мне силы и уверенности, но его прикосновение напоминает о Кэле и нашем предательстве. Минувший вечер оживает передо мной, я припоминаю буквально каждое дыхание. Но в кои-то веки Мэйвен не замечает моего беспокойства. Он думает о гораздо более важных вещах. – Ты прекрасно выглядишь, – негромко говорит он, кивком указывая на мое платье. Я с ним не согласна. Это глупый, чересчур пышный наряд. Масса драгоценных фиолетовых камней переливается от каждого движения и делает меня похожей на блестящего жука. Тем не менее сегодня я должна изображать настоящую леди, будущую принцессу, поэтому я киваю и любезно улыбаюсь. И невольно вспоминаю, что губы, которые теперь улыбаются Мэйвену, вчера вечером целовали его брата. – Я просто хочу, чтоб это поскорей закончилось. – Сегодня это не закончится, Мэра. Не закончится еще долго. Сама знаешь. Он говорит как взрослый разумный человек, а не как семнадцатилетний мальчик. Я колеблюсь, не зная, что и думать, и у Мэйвена каменеет лицо. – Мэра, – говорит он, и я слышу в его голосе дрожь. – Тебе страшно, Мэйвен? – спрашиваю я тихо, шепотом. – Мне – да. Взгляд принца твердеет, глаза приобретают стальной оттенок. – Я боюсь провала. Боюсь, что мы упустим эту возможность. Боюсь того, что будет, если в мире ничего не изменится. Под моим прикосновением его рука становится горячей. Мэйвеном движет внутренняя решимость. – Это пугает меня сильнее смерти. Трудно не поддаться его порыву, и я киваю. Разве я могу отступить? Я не дрогну. – Восстаньте, – шепчет он чуть слышно. «Алые, как рассвет». Мэйвен крепче сжимает мою руку, когда мы выходим в коридор, ведущий к лифтам. Отряд Стражей сопровождает короля и королеву, которые дожидаются нас. Кэла и Эванжелины нигде не видно. Надеюсь, они найдут себе занятие. Если мне не придется созерцать их рядом с собой, я буду почти счастлива. На королеве Эларе сверкает нечто красно-черно-бело-синее – не платье, а чудовище. Она щеголяет драгоценностями своего дома и подарками мужа. Королева натянуто улыбается, глядя на сына сквозь меня. – Ну вот, – говорит Мэйвен, выпуская мою руку и становясь рядом с матерью. Без него я ощущаю странный холод. – Долго мне там нужно будет пробыть? – жалобно спрашивает он, прекрасно играя свою роль. Чем усерднее он будет ее отвлекать, тем выше наши шансы. Стоит королеве заглянуть не в ту голову – и план вылетит в трубу. «И вдобавок нас всех убьют». – Мэйвен, ты не можешь приходить и уходить, когда тебе вздумается. У тебя есть обязанности, и ты пробудешь на балу ровно столько, сколько потребуется. Она хлопочет над сыном, поправляет ему воротник, медали, рукава, и на мгновение я теряюсь. Эта женщина проникла в мои мысли, оторвала меня от привычной жизни… я ненавижу Элару – и тем не менее в ней есть нечто хорошее. Она любит сына. И Мэйвен тоже ее любит, несмотря на все ее недостатки. Короля, напротив, младший принц как будто совсем не волнует. Он лишь мельком взглядывает на сына. – Мальчику просто скучно. Никаких волнующих событий, не то что на фронте, – говорит он, гладя безупречно подстриженную бороду. – Тебе нужна цель, Мэйвен. На мгновение с того слетает напускная досада. «У меня она есть», – кричат его глаза, но Мэйвен держит рот на замке. – У Кэла есть легион, он знает, что делает и чего хочет. Тебе пора понять, чем ты намерен заниматься. Согласен? – Да, отец, – отвечает Мэйвен. Хоть он и пытается это скрыть, на его лице мелькает тень. Я хорошо знаю, что это такое. Я сама часто так себя ощущала, когда родители намекали, что мне нужно брать пример с Гизы (пусть даже это было нереально). Я шла спать, ненавидя себя, желая измениться, стать кроткой, талантливой, хорошенькой, как Гиза. Ничто не ранило меня сильнее, чем это чувство. Но король не замечает боли Мэйвена, точно так же, как родители никогда не замечали моей. – Я думаю, для Мэйвена достаточная задача – помочь мне освоиться здесь, – говорю я, пытаясь чтобы король перевел свой неодобрительный взгляд на меня. Когда Тиберий поворачивается ко мне, Мэйвен вздыхает и благодарно улыбается. – И он проделал отличную работу, – отвечает король, оглядывая меня с головы до ног. Несомненно, он вспоминает бедную Красную девушку, которая отказалась кланяться ему. – Судя по тому, что я слышал, ты уже почти стала настоящей леди. Однако наигранная улыбка не достигает его глаз, и в них читается подозрение. Тиберий хотел убить меня там, в тронном зале, чтобы защитить свою власть и сохранить баланс сил в государстве; сомневаюсь, что он хоть когда-нибудь избавится от этого желания. Я – угроза, но также и ценное вложение. Король использует меня, когда захочет, и убьет, когда понадобится. – У меня прекрасные помощники, государь, – говорю я и кланяюсь, притворяясь, будто мне это лестно, пускай я плевать хотела на то, что он думает. Его мнение не стоит ржавчины на колесах папиного кресла. – Ну, мы готовы? – врывается в мои мысли голос Кэла. Я немедленно поворачиваюсь и вижу, как он показывается в коридоре. В животе у меня всё переворачивается, но не от радости, не от волнения, ни от чего другого, о чем болтают глупые девушки. Мне тошно от самой себя, от того, чему я позволила случиться… от того, чего я хотела. Хотя Кэл пытается удерживать мой взгляд, я отвожу глаза и смотрю на Эванжелину, которая стоит рядом с ним. Она снова вся в железе – и каким-то образом усмехается, не двигая губами. – Ваши величества… – произносит она, приседая в умопомрачительно идеальном реверансе. Тиберий улыбается ей, невесте своего сына, и похлопывает Кэла по плечу. – Мы как раз ждали тебя, сынок, – посмеиваясь, говорит он. Когда они стоят рядом, фамильное сходство сразу бросается в глаза – те же волосы, те же темно-золотистые глаза, даже осанка одинаковая. Мэйвен наблюдает за ними, и его синие глаза ласковы и задумчивы. Мать по-прежнему держит младшего сына за руку. Стоя между отцом и Эванжелиной, Кэл может только встретиться со мной взглядом. Он слегка кивает, и я знаю: это единственное приветствие, которого я заслуживаю. Несмотря на все украшения, бальный зал выглядит так же, как месяц назад, когда королева впервые втянула меня в этот странный мир, когда мое имя и прошлое были официально отменены. Здесь они нанесли мне удар, и теперь настала моя очередь дать сдачи. «Сегодня прольется кровь». Но сейчас я не могу об этом думать. Я должна стоять вместе с остальными, беседовать с сотнями придворных, которые выстраиваются в очередь, чтобы переброситься парой слов с членами королевской семьи и одной Красной выскочкой. Мои глаза перебегают по залу, ища намеченных жертв – тех, кого Мэйвен отдал на расправу Алой Гвардии. Искры, которые разожгут пламя. Рейнальд, полковник, Беликос… и Птолемус. Сереброволосый и темноглазый брат Эванжелины. Он одним из первых приветствует нас, вслед за своим суровым отцом, который спешит к Эванжелине. Когда Птолемус приближается ко мне, я подавляю дурноту. Никогда еще передо мной не стояла столь трудная задача – смотреть в глаза живому мертвецу. – Поздравляю, – произносит он голосом твердым как камень.