Мэйвен, стоя рядом со мной, выпрямляется и касается плечом моего плеча в знак поддержки. – Мэра? Теперь моя очередь. – Я готова, – говорю я, вспомнив план, которым Мэйвен шепотом поделился со мной несколько дней назад. Дрожа, я позволяю электричеству наполнить себя знакомым гудением. Сияние всех ламп и камер отдается у меня в голове. Я пью до дна. Килорн тут же забирает бокал. – Одна минута. В его голосе звучит решимость. Он исчезает, взмахнув подносом, и лавирует в толпе, пока не пропадает из виду. «Беги», – молюсь я, надеясь, что Килорну хватит проворства. Мэйвен тоже уходит; у принца свое задание – отвлекать мать. Я двигаюсь к центру толпы, пусть даже ощущение электричества грозит захлестнуть меня. Но пока я не могу его высвободить. Только когда они начнут. Тридцать секунд. Впереди возвышается король Тиберий, который над чем-то хохочет вместе с любимым сыном. Он допивает третий бокал вина, и щеки у него залиты серебряным румянцем. Кэл вежливо прихлебывает воду. Где-то слева раздается пронзительный смех Эванжелины – она, вероятно, разговаривает с братом. Четыре человека в этом зале делают последние вдохи. Я позволяю сердцу отсчитывать эти последние секунды, отбивать ритм. Кэл замечает меня в толпе, озаряется улыбкой, которую я так люблю, и делает шаг навстречу. Но он не успеет подойти раньше, чем всё совершится. Мир замедляется – не остается ничего, кроме огромной силы, заключенной в этих стенах. Как на тренировках, как на занятиях с Джулианом, я учусь ее контролировать. Четыре ярких вспышки высоко над нами. Четыре выстрела. Потом раздаются крики. Глава 20 Я кричу вместе с остальными, и лампы то вспыхивают, то гаснут. Минута темноты. Вот в чем моя задача. Крики, визг, топот мешают сосредоточиться, но я заставляю себя сконцентрироваться. Лампы быстро мигают, потом выключаются – двигаться во мраке почти невозможно. «Мои друзья сумеют ускользнуть». – Наверх! – ревет кто-то, перекрикивая хаос. – Они убегают! К призыву присоединяются другие голоса, хотя знакомых среди них нет. Но в этом хаосе все кажутся чужими. – Найдите их! Ловите! Убейте! Стражи на галерее прицеливаются, другие мелькают вокруг, напоминая тени. Они за кем-то гонятся. «С ними Уолш», – напоминаю себе я. Если Уолш и прочие слуги сумели провести сюда Фарли и Килорна, значит, они смогут и вывести их обратно. Они спрячутся. Убегут. Всё будет в порядке. Темнота спасет их. Над толпой вспыхивает огонь. Он с ревом несется в воздухе, как пылающая змея, и озаряет темный зал. Колеблющиеся тени мечутся по стенам, по запрокинутым лицам, превращая бальный зал в алый кошмар, полный порохового дыма. Соня визжит, склонившись над телом Рейнальда. Крепкая старая Ара оттаскивает ее от трупа и увлекает прочь из хаоса. Глаза Рейнальда остекленело смотрят в потолок, и в них отражается алый свет. А я продолжаю держаться, и все мои мускулы напряжены до предела. Я вижу, как королевские телохранители спешно уводят Тиберия из зала. Он борется с ними, вопя и приказывая остановиться, но в кои-то веки они не слушают его распоряжений. Следом Мэйвен подталкивает Элару. Они вместе бегут от опасности. Многие устремляются за ними, желая поскорее убраться отсюда. Сотрудники безопасности бегут против людского потока, наполняя зал криками и топотом. Дамы и господа протискиваются мимо меня в попытке спастись, но я могу лишь стоять на месте и держаться изо всех сил. Никто не пытается мне помочь, никто вообще меня не замечает. Им страшно. При всей своей силе и власти, Серебряные еще не забыли, что такое страх. Достаточно нескольких пуль, чтобы вселить в них ужас. В меня врезается рыдающая женщина и сбивает с ног. Я падаю и оказываюсь лицом к лицу с трупом. Узнаю этот шрам. По лицу полковника Макантос течет серебряная кровь, капая со лба на пол. Отверстие от пули выглядит странно, оно окружено серой бугристой плотью. «Камнешкура». Некоторое время она еще боролась, пытаясь остановить пулю, спасти себя. Но пулю не удержишь. Полковник Макантос умерла. Я отползаю от убитой, и мои руки скользят в смеси серебряной крови и вина. У меня вырывается крик – это ужасающая смесь отчаяния и боли. Кровь липнет к моим рукам, словно знает, что я наделала. Она липкая и холодная. Кровь повсюду, я тону в ней. – Мэра! Сильные руки поднимают меня с пола и оттаскивают от женщины, которую я позволила убить. – Мэра, пожалуйста… – умоляет кто-то, но я не понимаю, чего он хочет. Издав вопль разочарования, я сдаюсь. Свет загорается, освещая поле боя, полное шелка и смерти. Когда я пытаюсь подняться на ноги, чтобы убедиться, что дело сделано, чья-то рука толкает меня обратно. Я говорю то, что должна, разыгрывая свою роль: – Прости… свет… я не могу… Лампы над головой опять мигают. Не обращая внимания на мои слова, Кэл падает на колени рядом. – Где рана? – кричит он и осматривает меня, так, как его, несомненно, учили. Он ощупывает мои руки и ноги, ища рану, источник такого количества крови. Мой голос звучит странно. Негромко. Надломленно. – Я цела. Он не слышит. – Кэл, меня не ранили. На его лице появляется облегчение, и на мгновение мне кажется, что сейчас он вновь коснется моих губ. Но Кэл приходит в себя быстрее, чем я. – Уверена? Я осторожно приподнимаю рукав, покрытый серебряными пятнами. – Это разве моя? «Моя кровь другого цвета. Сам знаешь». Кэл кивает. – Конечно, – шепотом отвечает он. – Я просто… увидел тебя на полу и подумал… Его голос обрывается, и в глазах возникает ужасная грусть. Но она быстро пропадает, сменившись решимостью. – Лукас! Уведите ее отсюда! Мой личный телохранитель пробивается через толпу, держа пистолет наготове. Хотя он выглядит совсем как обычно – на нем ботинки и форма, – это не тот Лукас, которого я знаю. Его черные глаза – глаза Самоса – черны, как ночь. – Я отведу ее к остальным, – глухо произносит он, помогая мне встать. Хотя я лучше всех знаю, что опасность миновала, я невольно тянусь к Кэлу. – А ты? Он с потрясающей легкостью отводит мою руку. – Я не побегу. Кэл поворачивается, расправляет плечи и направляется к группе Стражей. Он перешагивает через тела, устремив взгляд к потолку. Один из Стражей бросает ему пистолет, и Кэл уверенно ловит его и кладет палец на курок. Другая рука оживает, потрескивая темным смертоносным пламенем. Вырисовываясь силуэтом на фоне Стражей и лежащих на полу трупов, Кэл кажется совершенно другим человеком. – Начнем охоту! – рычит он и бросается вверх по лестнице. Стражи и охранники следуют за ним, как шлейф красно-черного дыма. Они оставляют залитый кровью бальный зал, полный сумерек и криков. В самом центре лежит Беликос Леролан, убитый не пулей, а серебряным копьем. «Его застрелили из специального ружья, вроде тех, которыми пользуются рыбаки». С древка копья свисает потрепанный алый лоскут, слегка трепеща на сквозняке. На ткани виднеется рисунок – половинка солнца. А потом бальный зал исчезает, сменяясь темными стенами коридора для прислуги. Пол качается под ногами, и Лукас прижимает меня к стене, заслонив собой. Раскатывается звук, похожий на гром, потолок дрожит, и на нас сыплются камни. Дверь у зала взрывается изнутри, разлетаясь в щепки. Помещение заволакивает черный дым. Взрыв. – Кэл!.. Я пытаюсь вырваться из хватки Лукаса и побежать обратно, но он удерживает меня.