– Мэйвен всегда умел думать быстро. Это у него от матери. – Ты пытаешься меня напугать? – Уж я-то хорошо знаю, что Мэйвен совершенно не похож на мать, да и в принципе на проклятых Серебряных. – Что ты хочешь сказать, Кэл? – Ты теперь на виду. После твоего выступления вся страна знает тебя по имени в лицо. А значит, многие будут гадать, кто ты и что ты. Я могу лишь нахмуриться и пожать плечами. – Наверное, нужно было сначала задуматься о последствиях, а потом подсовывать мне эту отвратительную речь. – Я солдат, а не политик. Ты знаешь, что я не имел никакого отношения к Мерам. – Но ты будешь их реализовывать. Без единого вопроса. С этим он не спорит. При всех своих недостатках, Кэл мне не солжет. Не сейчас. – Все сведения о тебе были изъяты. Чиновники, архивисты… никто не найдет доказательств того, что по рождению ты – Красная, – негромко произносит он, глядя в пол. – Это предложил Мэйвен. Несмотря на гнев, я издаю удивленный возглас. «База крови. Документы». – То есть? Мне не хватает сил сделать так, чтобы голос не дрожал. – Твои школьные документы, свидетельство о рождении, образец крови, даже удостоверение личности – всё уничтожили. Я едва слышу голос Кэла сквозь стук собственного сердца. Раньше я бы обняла его. Но я должна сохранять спокойствие. Нельзя давать Кэлу понять, что он снова меня спас. «Нет, не Кэл». Это сделал Мэйвен. Тень, управляющая пламенем. – Ну, именно так и надо было поступить, – произношу я, стараясь говорить равнодушно. Но притворство не может длиться долго. Чопорно поклонившись Кэлу, я поспешно выхожу из комнаты – с безумной улыбкой на лице. Глава 24 Почти весь следующий день я посвящаю осмотру дворца, хотя моя голова занята другим. Дворец Белого Огня старше, чем Замок, он выстроен из камня и резного дерева, а не из алмазного стекла. Сомневаюсь, что когда-нибудь перестану в нем путаться, ведь здесь находится не только королевская резиденция, но также множество административных учреждений, комнат для совещания, бальных залов, целый тренировочный комплекс и куча других непонятных мест. Наверное, именно поэтому у болтливого секретаря уходит почти полчаса, чтобы разыскать меня, в то время как я брожу по галерее, рассматривая статуи. Но времени на экскурсии больше нет. Я должна выполнять свои обязанности. Обязанности, которые, по словам разговорчивого королевского секретаря, предполагают целый список мерзостей, помимо простого зачитывания Мер. Как будущая принцесса, я должна встречаться с людьми на заранее организованных встречах, произносить речи, пожимать руки и стоять рядом с Мэйвеном. Последнее меня не особенно тревожит, но перспектива быть выставленной на всеобщее обозрение, как коза на ярмарке, не слишком лучезарна. Я сижу вместе с Мэйвеном в транспорте, направляясь на первое мероприятие. Мне не терпится рассказать ему про список и поблагодарить за базу крови, но вокруг слишком много глаз и ушей. Большая часть дня проносится мимо калейдоскопом звуков и красок, пока мы объезжаем разные части столицы. Мост напоминает Большие Сады, хотя в три раза их превосходит. В течение одного-единственного часа, который мы проводим, здороваясь с детьми и владельцами магазинов, я то и дело вижу, как Серебряные оскорбляют и унижают Красных слуг, которые всего лишь выполняют свою работу. Охранники удерживают Серебряных от откровенного насилия, но слова, которые они произносят, болезненны не меньше, чем удары. «Детоубийцы, скоты, адские твари». Мэйвен крепко держит меня за руку, стискивая пальцы каждый раз, когда очередного Красного сбивают с ног. Когда мы добираемся до следующего места назначения, художественной галереи, я радуюсь возможности скрыться от людских глаз… а потом вижу картины. Художник использовал две краски, серебряную и красную, и от его ужасающих творений мне становится нехорошо. Каждая новая картина страшнее предыдущей; каждый мазок изображает силу Серебряных и слабость Красных. На последнем полотне – серебристо-серая фигура, похожая на призрак, и корона у нее на челе сочится алым. От этого зрелища мне хочется пробить стену головой. Площадь перед галереей полна народу. Городская жизнь кипит. Многие останавливаются, чтобы поглазеть на нас, пока мы шагаем к транспорту. Мой спутник машет и заученно улыбается, заставляя толпу радостно выкрикивать его имя. У Мэйвена хорошо получается; в конце концов, это его подданные по праву рождения. Остановившись, чтобы поговорить с детишками, он окончательно светлеет. «Пускай Кэл рожден, чтобы править, но Мэйвен для этого предназначен. И он хочет изменить мир ради нас, ради Красных, на которых ему полагается плевать». Я суеверно дотрагиваюсь до списка в своем кармане, думая о тех, кто способен помочь Мэйвену и мне. Они все похожи на меня – или бывают разными, как Серебряные? «Шейд был таким, как ты. Серебряные узнали про него и убили, но убить тебя им не удалось». Мое сердце ноет при мысли о погибшем брате, о разговорах, которые мы могли бы вести. «О будущем, которое мы бы создали». Но Шейд мертв, и есть другие, которые нуждаются в моей помощи. – Надо найти Фарли, – шепчу я Мэйвену чуть слышно. Он слышит меня и вопросительно поднимает бровь. – Я должна кое-что ей отдать. – Не сомневаюсь, она сама нас найдет, – отвечает он. – Может быть, она уже за нами наблюдает. – Но как?.. Фарли следит за нами? В городе, где ее мечтают порвать на куски? Это невозможно. Но я вижу, что за толпой Серебряных зевак снуют Красные слуги. Кое-кто даже останавливается, чтобы посмотреть на нас. У них на руках красные повязки. Кто угодно из этих людей может работать на Фарли. Да они все могут с ней сотрудничать. Пускай вокруг полно Стражей и охраны, она не теряет с нами связи. Вопрос в том, чтобы выявить правильного Красного, сказать правильные слова, найти правильное место, и чтобы в процессе никто не заметил, как принц и будущая принцесса общаются с террористом, объявленным в розыск. Толпа здесь совсем не такая, как в Подпорах. Раньше я легко сновала в ней, а теперь выделяюсь – будущая принцесса, окруженная телохранителями и несущая на плечах бремя мятежа. «А может быть, еще кое-что поважнее», – думаю я, вспоминая про список имен у себя в кармане. Когда публика придвигается ближе, вытягивая шеи, чтобы взглянуть на нас, я пользуюсь возможностью и скрываюсь. Стражи стоят вокруг Мэйвена – они еще не привыкли так же бдительно охранять и меня – и, сделав несколько быстрых поворотов, я выскальзываю из круга телохранителей и зевак. Они продолжают двигаться по площади, и даже если Мэйвен заметит, что я исчезла, процесс не прервется. Красные слуги не узнают меня, наклонив головы, они снуют между домами. Они предпочитают темные переулки и стараются никому не попадаться на глаза. Я так внимательно всматриваюсь в лица Красных, что не замечаю ничего у себя прямо перед носом. – Миледи, вы уронили, – говорит маленький мальчик. Ему лет десять, одна рука повязана красной лентой. – Миледи? Он подает мне бумажку. Ничего особенного, просто сложенный обрывок, не помню, чтобы у меня был при себе такой. Тем не менее я с улыбкой протягиваю руку. – Большое тебе спасибо. Мальчуган улыбается, как умеют только дети, и исчезает в переулке. На каждом шагу он подскакивает. Жизнь его еще не подавила. – Сюда, леди Титанос. Надо мной стоит Страж и смотрит на меня пустыми глазами. «Вот и всё». Мы вместе возвращаемся к транспорту, и я чувствую себя отвергнутой. Я даже не могу ускользнуть, как делала раньше. «Теряю хватку». – Что случилось? – интересуется Мэйвен, когда я сажусь в транспорт. – Ничего, – со вздохом отвечаю я, бросая взгляд в окно, когда мы отъезжаем. – Показалось, что увидела знакомого. Мы сворачиваем за угол, когда мне наконец приходит в голову взглянуть на бумажку. Я разворачиваю ее на коленке, заслоняя складками рукава. На бумажке написано – так мелко, что едва можно разобрать: «Театр «Гексаприн». Вечерний спектакль. Лучшие места». До меня не сразу доходит, что я понимаю лишь половину. Но это неважно. Улыбаясь, я вкладываю записку в ладонь Мэйвена. Просьбы Мэйвена достаточно, чтобы нас повезли в театр. Он маленький, но роскошный, с зеленым куполом, который венчает черный лебедь. Это место для развлечений, здесь проходят спектакли и концерты, а по особым случаям даже показывают архивное кино. «Пьеса, – объясняет Мэйвен, – это когда специальные люди, актеры, разыгрывают на сцене историю». Жителям Подпор недоставало времени даже рассказать ребенку сказку на ночь, не говоря уж о сценах, актерах и костюмах. Прежде чем я успеваю что-либо понять, мы уже сидим на закрытом балконе над сценой. Зал внизу кишит людьми, среди них много детей – и вся эта публика Серебряная. Несколько Красных пробираются между рядами кресел, разнося напитки и собирая билеты, но они только слуги, а не зрители. Они не могут позволить себе эту роскошь. Ну а мы тем временем устроились в бархатных креслах, на самом удобном месте, а за занавеской стоят Стражи и секретарь. Когда в зале темнеет, Мэйвен обвивает рукой мои плечи и притягивает меня так близко, что я чувствую, как у него бьется сердце. Он ухмыляется секретарю, который заглядывает к нам за занавеску. – Не мешайте, – врастяжку произносит Мэйвен и поворачивает мое лицо к себе. У нас за спиной закрывается дверь, щелкает замок, но мы сидим неподвижно. Проходит то ли минута, то ли час – не знаю, – пока голоса на сцене не возвращают меня к реальности. – Извини, – говорю я Мэйвену и встаю. Пусть лучше между нами будет некоторое расстояние. Сейчас не время целоваться, как бы мне ни хотелось. Принц лишь улыбается, глядя не на сцену, а на меня. Я изо всех сил стараюсь смотреть в другую сторону, но что-то неизменно притягивает мой взгляд к Мэйвену. – Что будем делать теперь? Он негромко смеется, и его глаза лукаво сияют. – Я не это имел в виду. Я не могу удержаться и тоже ухмыляюсь. – Кэл тут со мной побеседовал. Мэйвен поджимает губы, напрягшись при этой мысли. – И? – Кажется, я спасена. Его улыбка способна озарить целый мир, и меня вновь охватывает желание поцеловать Мэйвена. – Я же сказал, что всё улажу, – бросает он с непривычной грубостью в голосе. Когда он протягивает мне руку, я принимаю ее без вопросов. Прежде чем мы успеваем продолжить, панель в потолке над нами отодвигается. Мэйвен вскакивает, испугавшись сильнее, чем я, и смотрит в черноту над головой. Оттуда не доносится ни звука, но тем не менее я знаю, что делать. Тренировки сделали меня сильнее, и я с легкостью подтягиваюсь и исчезаю в холодной мгле. Я ничего и никого не вижу, но мне не страшно. Меня охватывает радостное возбуждение, и, улыбнувшись, я протягиваю руку, чтобы помочь Мэйвену. Он залезает в темноту, стараясь сохранять достоинство. Прежде чем наши глаза успевают привыкнуть, панель задвигается обратно, отрезав нас от света, пьесы и оставшихся в зале людей. – Быстро и тихо. Я выведу вас отсюда.