За спиной раздаются шаги – знакомый стук ботинок. Охранники, Стражи, солдаты… они все гонятся за нами, преследуют нас. Пол под ногами постепенно меняется. Вместо отполированного паркета дальних коридоров – роскошный мрамор. Это банкетный зал. Длинные столы, уставленные дорогим фарфором, преграждают путь, но Кэл огнем отшвыривает их прочь. От дыма срабатывает пожарная сигнализация, и на нас льется вода, борясь с пламенем. Касаясь кожи Кэла, она превращается в пар и окружает принца горячим белым облаком. Он похож на призрак, преследуемый жизнью, которой его внезапно лишили, и я не знаю, что сказать ему в утешение. Мир перестает бешено вращаться, когда в дальнем конце зала появляются серые мундиры и черные ружья. Некуда больше бежать. Надо сражаться. Молния вспыхивает во мне, просясь на волю. – Нет, – бесстрастно, надломленным голосом говорит Кэл. Он опускает руки, и пламя гаснет. – Мы не сможем победить. Он прав. Они приближаются, выходя из всех дверей, из-под арок. Даже окна кишат солдатами. Сотни Серебряных, вооруженных до зубов, готовых убивать. Мы в ловушке. Кэл изучает лица солдат. Своих собственных солдат. Судя по тому, каким гневным взглядом они отвечают ему, они уже видели ужас, срежиссированный Эларой. Узы верности расторгнуты, а их генерал сломлен. Капитан дрожит при виде Кэла. К моему удивлению, он шагает вперед, не притронувшись к оружию, и говорит: – Вы арестованы. Руки у него трясутся. Кэл встречается взглядом со старым другом и кивает. – Мы сдаемся, капитан Тирос. «Беги», – вопит каждая клеточка моего тела. Но я не могу. Кэл, стоя рядом со мной, тоже раздавлен, в его глазах – боль, которую я не в силах даже вообразить. Душа принца глубоко ранена. Он также усвоил урок. Глава 27 Мэйвен предал меня. Нет. Он никогда и не был на моей стороне. Мои глаза привыкают к потемкам, и в тусклом свете я вижу решетку. Низкий потолок давит, дышать тяжело. Я никогда не была здесь раньше, но тем не менее узнаю это место. – Чаша Костей, – громко шепчу я, полагая, что никто меня не услышит. Но вдруг раздается смех. Темнота продолжает рассеиваться, вскоре я уже вижу большую часть камеры. Какая-то массивная фигура сидит, прислонившись к прутьям, рядом со мной и покачивается от смеха. – Мне было четыре года, когда я впервые пришел сюда, а Мэйвену только что исполнилось два. Он прятался за материнской юбкой, пугаясь темноты и пустых камер. Кэл посмеивается, и каждое его слово острее ножа. – Наверное, больше он не боится темноты. – Да уж. «Я – тень пламени». Я поверила Мэйвену, когда он произнес эти слова, когда сказал, как сильно ненавидит свой мир. Теперь я знаю, что это все была ложь, хитрая ложь. Каждое слово, каждое прикосновение, каждый взгляд были ложью. А я-то считала себя вруньей. Я инстинктивно призываю свои способности, надеясь ощутить биение электричества. Хоть что-то, способное дать мне искру энергии. Но ничего нет. Ничего, кроме ровной и беззвучной пустоты, дыры внутри, которая заставляет меня содрогнуться. – Арвен рядом? – спрашиваю я, вспомнив, как он отключил мои способности и заставил наблюдать за Мэйвеном и Эларой, истреблявшими свою семью. – Я ничего не чувствую. – Это камеры, – бесстрастно говорит Кэл. Его руки что-то чертят на грязном полу. Он рисует пламя. – Они выстроены из Молчаливого Камня. Объяснить не могу и даже не хочу пытаться. Он поднимает голову; его глаза, устремленные на нескончаемую вереницу камер, горят в темноте. Мне должно быть страшно, но бояться уже нечего. Худшее случилось. – До Боев – в те времена, когда нам еще приходилось казнить своих, – в Чашу Костей помещали самых страшных преступников. Великого Греко, который разрывал людей пополам и съедал их печень. Ядовитую Невесту. Она была анимозой из Дома Серпента и послала гадюк в постель моего прапрадеда в брачную ночь. Говорили, что его кровь превратилась в яд, столько укусов он получил. Кэл перечисляет их, преступников из своего мира. Похоже на страшилки, какие рассказывают детям, чтоб слушались. – А теперь мы. Принц-Изменник, вот как меня назовут. «Он убил отца ради короны. Не мог подождать». Я невольно добавляю: – «Его заставила та стерва». Вот как об этом будут сплетничать. Мысленно я представляю себе, как о нашем «преступлении» кричат на всех углах, со всех экранов. – Они обвинят меня, девочку-молнию. Я наполнила твои мысли ядом, совратила тебя. Заставила. – Между прочим, ты недалека от истины, – бормочет он. – Сегодня утром я чуть не выбрал тебя. «Это было всего лишь утром? С ума сойти». Я прижимаюсь к решетке, оказавшись в нескольких сантиметрах от Кэла. – Они нас убьют. Кэл кивает и вновь смеется. Я уже слышала его смех раньше, когда училась танцевать, но теперь он звучит иначе. Теплота ушла, и ничего не осталось. – Король об этом позаботится. Нас казнят. Казнь. Не удивляюсь. Ничуть не удивляюсь. – Как это будет? Последнюю казнь я почти не помню. Остались лишь отдельные образы – серебряная кровь на песке, рев толпы. А в Подпорах были виселицы – веревки, покачивающиеся на холодном ветру. У Кэла напрягаются плечи. – Есть разные способы. Вместе или по очереди, мечом, или пулей, или при помощи способностей, или всеми тремя способами. – Он вздыхает, уже покорившись судьбе. – Будет больно. И не быстро. – Наверно, я залью всю арену кровью. Тогда остальным будет о чем подумать. Эта мрачная мысль заставляет меня улыбнуться. Когда я умру, то выброшу собственный алый флаг. Моя кровь запятнает песок огромной арены. – Меня не удастся скрыть. Все поймут, кто я такая. – Думаешь, это что-нибудь изменит? «Несомненно. У Фарли есть список. Она разыщет остальных…» Но Фарли мертва. Можно лишь надеяться, что она передала мои слова тому, кто уцелел. Другие где-то там, и их нужно найти. Они должны жить дальше, потому что мой путь окончен. – Мне кажется, нет, – продолжает Кэл, и его голос наполняет тишину. – Я думаю, он использует это как предлог. Будут новые призывы, законы, трудовые лагеря. Королева сочинит очередную чудесную ложь, и мир продолжит вертеться, оставшись прежним. «Нет. Он ни за что не останется прежним». – Мэйвен будет искать других, похожих на меня, – вслух размышляю я. Я уже проиграла, потерпела крах, я уже мертва. И это – последний гвоздь в крышку гроба. Я роняю голову на руки и впиваюсь в волосы своими сильными пальцами. Кэл ерзает возле решетки, так что под его весом металл вибрирует. – Что? – Есть и другие. Это обнаружил Джулиан. Он объяснил мне, как найти их, и… – мой голос обрывается, не в силах продолжать. – И я рассказала твоему брату. Я едва удерживаюсь, чтобы не кричать. – Он так ловко меня использовал.