* * * В участке я вынуждена караулить его, пока освободится офицер, определяющий арестованных в камеры. Утыкаюсь в мобильник, не произношу ни слова. Сижу под взглядом, как под прицелом. Наконец за ним приходят. Тут-то он и открывает рот. — А я тебя знаю. — Неужели? — Точно. Караульный смотрит вопросительно: увести этого выродка? Чтоб не вякал? — И откуда же вы меня знаете? Пытаюсь говорить сардоническим тоном; боюсь, получается неважно. Арестованный кроит ухмылку. Мне уже известно его имя: Роберт Малви-младший. Там, в доме, он отказался предъявить документы. Имя сообщила его жена. Роберт Малви-младший молчит. Долго. Выжидательно. — Так я и сказал, — наконец бросает он. Караульный грубо хватает его под локоть и тащит в камеру. * * * Полицейский, если только он профессионал, никогда не позволит эмоциям взять верх над разумом. Будет беспристрастен, как судья, и невозмутим, как священник. Получается, мне до истинного профессионализма еще далеко — весь день я не могу стряхнуть липкий страх, что охватил меня в машине, наедине с Робертом Малви-младшим. Передо мной так и стоит его лицо, его неестественно светлые глаза и волчий оскал ухмылки. А смена, кстати, оказывается более насыщенной, чем я полагала, слушая прогноз погоды. Обычно в такой холод уличная жизнь в Кенсингтоне замирает. Но после ареста Малви приходится мчаться в Спринг-Гарден, где избили велосипедиста. Хулиганы скрылись, вокруг пострадавшего собралась толпа. Следует еще несколько серьезных вызовов. А время между тем приближается к половине третьего. Мне пора к мистеру Райту. Чтобы не загрузили в самый неподходящий момент, тяну резину, еле ползу на очередной вызов. В два пятнадцать паркуюсь неподалеку от заведения Алонзо, в нескольких кварталах от универсама мистера Райта. Старик сказал: «Переоденься»; это был его единственный совет. Но переодеться не во что. В разгаре смены в участок не поедешь, в раздевалку не пойдешь. Значит, придется купить одежду в магазине сети «Фикс-прайс» вон там, за углом. Но что делать с оружием и рацией? Тащить с собой? Какой тогда смысл переодеваться в гражданское? Оставить в машине? А если поступит звонок из категории первоочередных? Игнорирование такого звонка сулит серьезные проблемы. До сих пор на дежурстве и рация, и оружие всегда были при мне. Наконец я решаюсь. Оставлю и то, и другое. В багажнике. Так надежнее. * * * Ныряю под вывеску «Любой товар за 1 доллар». Скольжу взглядом по захламленным полкам. Ну и что здесь выберешь? Вон висят огромные черные футболки и черные мужские треники. Я в них точно зальюсь. Однако выбирать не приходится. Покупаю и то, и другое, спешу к Алонзо и прошусь в туалет. Алонзо, как всегда, пускает. В кабинке раздеваюсь, напяливаю футболку и треники, а свою форму прячу в пакет. Алонзо при виде меня вскидывает брови. — Неудобно вас беспокоить, Алонзо, но не могли бы вы подержать здесь этот пакет? Совсем недолго. Буду очень признательна. — Не вопрос, — отвечает Алонзо. Поколебавшись, кладу на прилавок десятидолларовую купюру. Он пытается вернуть ее, но я только говорю: — Это чаевые. * * * Температура воздуха — восемнадцать по Фаренгейту[17]. В любом другом районе женщина, вырядившаяся в футболку, вызвала бы как минимум недоуменные взгляды; но в Кенсингтоне никого таким прикидом не удивишь. Ни при какой погоде. Прибегаю к мистеру Райту в два сорок. Распахиваю дверь. Изнутри тянет живительным теплом. Звякает миниатюрный колокольчик. Людей нет. Некоторое время стою, прислушиваюсь. Улавливаю хлопок задней двери. В проходе возникает мистер Райт. Пробирается, привычно огибая стойку с обручами. Глядит на меня молча. Может, не узнал? Может, забыл про утреннюю встречу? Вот он дошел до прилавка, вот со скрипом опустился на табурет. Следует долгая пауза. — Его еще нету, — цедит наконец-то мистер Райт. — В смысле, Дока? — А то кого же? — Ладно. На самом деле — не ладно. Уже без десяти три. Моя работа под ударом. Не хватало, чтобы меня застукали в таком месте, без формы, рации и оружия. Если будет важный вызов, а я не отвечу и потом совру, что рация забарахлила, — поверят ли мне? — Можно вас спросить, мистер Райт? — Спросить-то — спрашивай на здоровье. Отвечать я не обязанный. И он подмигивает. Кажется, оттаял. — Скажите, он — Док — каждый день приходит? Вы уверены, что сегодня… Дверь открывается, мистер Райт вскидывает брови и чуть заметно поводит головой на вошедшего. Оборачиваюсь. Вошедший высок ростом (примерно с меня), тощ и жилист. Да, это его я видела в «Фейсбуке». На нем ярко-оранжевая, наглухо застегнутая куртка и джинсы. Волосы длиной до подбородка — отрастил, значит, с тех пор — и такие грязные, что цвет не определишь. Вроде каштановые. И он очень, очень хорош собой. Героин много чего с телом вытворяет, в том числе сгоняет жир. Весь, до капли. Черты заостряются, выпячиваются, лишенные плоти. Всё — чересчур: румянец на скулах, блеск глаз, краснота губ… Вошедший, косясь в мою сторону, молча идет к прилавку. — Меня, что ли, ждешь? — произносит он. Надеется, что я сейчас уберусь. Мало ли откуда меня занесло. Мало ли кто я такая. А у него дело. Рассчитываю, что мистер Райт нас познакомит. Нет, он вмешиваться не намерен. — Не тебя, — мямлю я. И, решившись, добавляю: — Ты, случайно, не Док? — Нет. — Нет? Обычно я более находчива. — Сказал же — нет.