Уже через минуту я отчаянно стучусь к миссис Мейхон. Сама не помню, как сбежала по лестнице, как очутилась у нее на крыльце. Впрочем, успела надеть куртку и прихватить сумочку. — Все ясно, — с порога объявляет миссис Мейхон. — Поезжайте по своим делам, я побуду с Томасом. Поспать и у вас могу. — Мне ужасно неудобно, миссис Мейхон… Извините. Я заплачу. — Мики, с тех пор, как умер мой Патрик, я себя такой нужной еще не чувствовала. — Спасибо вам. Спасибо. Спасибо. Внутренне съежившись от отвращения к себе, прошу еще об одном. Господи, во всю жизнь столько не просила! — Миссис Мейхон, можно взять вашу машину? Она смеется. — Конечно, Мики! Что вам надо — всё берите. Выносит ключи, в обмен получает мои. — Моя «Киа» быстро берет разгон, Мики. Повторяю «спасибо», от которого миссис Мейхон отмахивается. Она идет за мной вверх по лестнице, усаживается на мой диван, достает книжку. Мчусь к шкафу, где на верхней полке хранится маленький сейф. В нем — пистолет. «Глок» с пятидюймовой рукоятью. На работе выдали. До сегодняшнего дня не имела нужды его использовать. Сейчас мне требуется что-то более компактное, могущее быть спрятанным в кармане или за пазухой. Но компактного ничего нет. Придется надеть ремень, прицепить к нему громоздкий «Глок». Ладно, у меня куртка достаточно длинная и просторная — пистолета под ней будет не видно. И все равно — ощущение, что он выпирает. * * * Миссис Мейхон подняла взгляд над книгой, смотрит вопросительно. — Пожалуйста, никому дверь не открывайте, — предупреждаю я. — Конечно. Я никогда никому не открываю. — В том числе и полиции. Впервые за все время миссис Мейхон, кажется, встревожилась. — Да что происходит, Мики? — Это-то я как раз и хочу выяснить. * * * Резко газую, срываюсь с места. «Киа» миссис Мейхон визжит шинами. Разгон у нее и впрямь что надо. А вот мне не мешает помнить: я не на дежурстве и не в своем внедорожнике. Не хватало, чтобы меня задержали патрульные. Снижаю скорость до приемлемой. Дорога в это время пустынна. Добираюсь до Маунт-Эйри всего за тридцать минут. Останавливаюсь на улице, в половине квартала от дома Трумена. Осторожно вылезаю из машины, стараюсь потише закрыть дверь. Одиннадцать вечера. В большинстве домов окна уже погасли, а Труменово — светится. Различаю стеллажи с многочисленными книжными томами. Самого Трумена не видно. Крадучись, поднимаюсь на крыльцо, становлюсь на цыпочки, заглядываю в окно. Трумен читает на диване, его мама дремлет в кресле. Вглядываюсь в лицо своего бывшего напарника. Похоже, он поглощен чтением. Разумеется, названия книги никак не разобрать. Трумен удобно расположился на диване, вытянул босые ноги. Одной ногой почесывает другую. Вот он что-то сказал маме. Наверное, предлагает ей переместиться в спальню, в постель. Внезапно его взгляд скользит к окну. Целое мгновение кажется: Трумен смотрит на меня в упор. Отшатываюсь, вжимаюсь в стену. Жду. Дверь не открывается, Трумен не выходит. Понемногу успокаиваюсь. Почти сползаю с крыльца, на полусогнутых спешу к машине. Из машины наблюдать за домом безопаснее. Проходит пять минут. Десять минут. Наконец Трумен встает с дивана. Вот его силуэт в освещенном окне. Трумен пересекает гостиную. Отмечаю, что он всё еще прихрамывает. И вдруг, сам собой, в моем мозгу возникает вопрос: чем было вызвано то нападение? По версии Трумена — в которую все как-то очень легко поверили, — колено ему искалечил обычный хулиган. Но теперь я думаю: а вдруг у нападавшего имелся мотив? Вопросы множатся. Правду ли сказал Трумен о том, как ходил домой к Доку? По его словам, он был у Дока дважды. Но где доказательства? Оба раза я просто верила Трумену на слово. Свет в гостиной гаснет. Последнему подозрению сопутствует тошнота. Потому что от него, от подозрения, не отмахнешься. Именно Трумен первым заронил в меня мысль, будто убийцей вполне может быть Саймон. Тогда, в промерзшем дворе, Трумен предложил вести расследование вместе. А потом вынудил вывернуть душу перед Майком Ди Паоло. Не опроверг Ди Паоло, который счел меня женщиной на грани срыва. Холодает. Изо рта вырывается пар. Включаю и снова выключаю отопление. Самой бы не отключиться. Вот что мне нужно — радио! Мой план: ждать, пока Трумен Дейвс выйдет из дома. И следовать за ним — как, по его совету, следовала за Саймоном. * * * В семь тридцать просыпаюсь, будто от толчка. Замерзла ужасно — ни рук, ни ног не чую. Растираю ладони, ерзаю на сиденье, потягиваюсь, насколько позволяют размеры салона. Включаю зажигание — пусть машина прогреется. С радостью отмечаю, что Труменов автомобиль на месте. Я наконец согрелась. Можно выключить отопление. Проверяю телефон. Ни сообщений, ни звонков. Так, скоро меня начнет мучить утренний голод. Хуже того — понадобится в туалет. Смотрю на Труменовы окна, на дверь. Прикидываю. Совсем рядом есть фастфудная забегаловка. Если поеду — рискую упустить Трумена. Если не поеду — как выдержу долгий день, который, возможно, мне предстоит? Решаюсь. Чуть резче, чем следует, газую, тороплюсь к фастфуднице. * * * Возвращаюсь. Еще и восьми нет, зато мочевой пузырь опорожнен, с собой вода, кофе, упакованный завтрак. Машина Трумена выруливает с подъездной дорожки. Сейчас он проедет мимо «Киа» и увидит меня. Но Трумен катит в противоположном направлении. Выждав несколько секунд, следую за ним. «Киа» миссис Мейхон — незапоминающегося белого цвета. Никаких ассоциаций у Трумена вызвать не должна. Жаль, что я не училась работать под прикрытием. Приходится полагаться на чутье. Держать дистанцию — между нами всегда пара машин; молиться, чтобы Трумен застрял на том же светофоре, что и я, а не проскочил, не оторвался. Самой лететь на красный, под отчаянный вой клаксона — другие участники дорожного движения возмущены. Я только и могу, что сказать «извините» — может, прочтут по губам. Трумен едет по Джермантаун-авеню, забирает на юго-восток. Понятно: все дороги ведут в Кенсингтон. Я не удивлена. Только в груди набухает чувство страха. Потому что я не хочу знать правду. Остановок Трумен не делает. Катит на малой скорости, будто время тянет. Изрядных усилий мне стоит тащиться вслед за ним. Помню, Трумен надо мной подтрунивал: носишься, говорил, с дьявольской скоростью, и ладно бы по вызову, а то постоянно. На Аллегейни он поворачивает направо, едет на восток. Внезапно тормозит, не достигнув Кенсингтон-авеню. Проскакиваю его машину, останавливаюсь чуть впереди. Наблюдаю за Труменом в зеркало заднего вида, в боковые зеркала. Вот он вышел из машины. Вот медленно — возможно, из-за колена — направился к перекрестку, вот свернул на Кенсингтон-авеню.