Потом выясняется: уже довольно давно он помогает мистеру Райту. Как только выдается свободный день — едет в Кенсингтон, заскакивает в «Товары», где для него Райтом уже собран чемодан, и бродит по району, выискивая бедолаг, которым может понадобиться еда, вода, теплая одежда. Или «Наркан». Сам мистер Райт десять лет этим занимался — с тех самых пор, как умерли его сыновья. А сейчас он стал старый, ему трудно — вот Трумен и принял вахту. — Это очень благородно, — мямлю я. Сама себе внушаю: извинись, Мики! Извинись! От извинений меня удерживает новая мысль. Упавшим голосом начинаю: — Тот тип, с бейсбольной битой… — Ну? — Он ведь не просто так на тебя набросился? Трумен отводит глаза. — Не просто. Тут отдельным персонажам мои занятия не по нутру. — То есть ты этого человека раньше видел? — За пару дней до инцидента я заступился за его подругу. Когда он ее дубасил. — Почему же ты мне не сказал? В глазах Трумена досада. — Как, интересно, я бы стал объясняться, Мики? Чего меня к заколочос понесло в нерабочее время? Кто бы мне поверил — ты? Или начальство? Ответить нечего. Отворачиваюсь. — Ну? — произносит Трумен. — Что — ну? — Твоя очередь. Его губы поджаты. В голосе ни намека на теплоту. — Я за тобой следила, — упавшим голосом отвечаю я. Запираться бесполезно, Трумен не дурак; да и сил нет на вранье. Не могу поднять взгляд — изучаю трещины на асфальте, изучаю сорную траву, что проросла сквозь них. — Зачем? — еле слышно спрашивает он. Выдыхаю. — Мне сказали, что это ты. Ну, тот самый полицейский. — Кто именно сказал? — Подруги Кейси. — И ты им поверила. — Нет. Трумен выдает сухой смешок. — Не поверила — а все-таки вела меня. Молчу. Продолжаю таращиться на сорняки. — Это оказалось несчастное совпадение, — начинаю я, но Трумен перебивает: — Мики, почему ты так говоришь? Почему? Интересный вопрос. Требует обдумывания. Мисс Пауэлл внушала: люди часто судят по тому, как строишь фразы. И еще по акценту. Это несправедливо, конечно — только факт остается фактом. «Спросите себя, ребята, — говорила мисс Пауэлл, — какими вам хочется казаться?» — У меня была учительница, — лепечу я. — Знаю. Слышал. Мисс Пауэлл, — прерывает Трумен. И добавляет: — Мики, тебе уже тридцать три. — И что? Он молчит. — И что с того? — Вскидываю голову и только теперь вижу: Трумена рядом нет. Оборачиваюсь направо, утыкаюсь взглядом в его спину. Мелькает пятка. Трумен скрылся за углом. * * * Спохватываюсь: давно телефон не проверяла. Три пропущенных звонка. Все — с моего домашнего телефона. Вдобавок голосовое сообщение. Не прослушиваю его. Сразу звоню домой: — Это Мики, миссис Мейхон. Как вы? Как Томас? — Всё в порядке. Только Томасу нездоровится. — Что с ним? — Его стошнило. — Господи!.. Мне так неловко, миссис Мейхон. — Ничего страшного. Не зря же я училась на медсестру. Пригодились навыки. Томасу сейчас лучше. Вон, крекерами хрустит… Пожалуй, заскочите в аптеку, возьмите ему «Регидрона» пару пакетиков. — Да. Буду через сорок пять минут. * * * С дороги звоню отцу. — Позови, пожалуйста, Кейси. Не проходит и секунды, как сестра произносит: — Не отключайся. Я сейчас. Слышу, как она шлепает по полу, идет куда-то. Наверное, в другую комнату, чтобы поговорить без свидетелей. Хлопок закрываемой двери, команда Кейси: — Выкладывай. Быстро излагаю все, что случилось со мной нынче утром. Подытоживаю: — Едва ли это Трумен, что бы там твои подруги ни говорили. Кейси молча переваривает информацию. — Зачем им врать? Сама подумай, Мик. Зачем девчонкам врать про такое? Бред.