— Безусловно! Но лишь при условии, что нам известна его дальнейшая судьба. Не согласны?.. А вдруг преступление? — Вы правы, — величественно-спокойно кивнула Гротто. — Вот видите!.. Ну, и что вы по этому поводу думаете? — Я мало знаю Аглаю Степановну. Но, по-моему, она единственный человек, кто по-настоящему предан Георгию Мартыновичу. Она ухаживала за ним, как за малым ребенком, лечила его… — Вот именно лечила!.. Ведомственной поликлиники ему мало. А ведь у вас очень приличная поликлиника. — Каждый волен лечиться по собственному усмотрению. — Ладно, оставим это. — Борис Платонович махнул рукой. — Значит, Солдатенкову вы ни в чем не подозреваете? — Какое право я имею подозревать?.. Вы некорректно формулируете вопросы. Ничего дурного за ней я не знаю. Последние годы Георгий Мартынович сильно сдал и чувствовал себя очень одиноко. Спасибо ей за то, что она скрашивала ему жизнь, как могла. — Но ведь вы согласились, что могло иметь место преступление? — Да она-то при чем?.. Вне дома искать надо. Человека искать. Мне так кажется. — Правильно кажется. Но вы, простите, непозволительно отделяете следствие от причин. Что-то же заставило Солитова покинуть дом? Как, по-вашему? — Тут вы правы, — незамедлительно признала она. — Товарищ, который приезжал к нам из уголовного розыска, тоже пытался отталкиваться от этой точки… Кстати, если это не секрет, почему делом… Одним словом, при чем тут прокуратура? Или милиция уже не ищет Георгия Мартыновича? — Ищет, — пряча улыбку, кивнул Гуров, невольно проникаясь симпатией к собеседнице. Ее манера вести разговор обезоруживала. Явственно ощущалась прямолинейность, которую смягчала природная интеллигентность, высокий уровень самооценки и далеко не в последнюю очередь превосходно функционирующее логическое мышление. С такими людьми бывает либо очень трудно, либо необыкновенно легко. «Хорошо, когда они на твоей стороне», — подумал он, ощутив легкий укол грусти. — Товарищ из угрозыска совершенно обоснованно предположил несчастный случай. А раз случай… Мог выбежать на секунду, а тут почечная колика или острый печеночный приступ. Вы согласны со мной? — Ваша аргументация безупречна. Ей бы цены не было, если бы люди, даже очень и очень больные, обладали способностью исчезать без следа. — Гуров выдержал красноречивую паузу, дав Наталье Андриановне возможность прочувствовать сказанное. — Поэтому нам не остается ничего иного, как сызнова начать все сначала. Я вам помогу здесь немножко, потому что сегодня мы располагаем, сведениями, которых не имели вчера. Так, например, удалось установить точную дату ухода, или, если угодно, исчезновения, вашего завкафедрой. Произошло это в пятницу, через два дня после отъезда Солдатенковой. Больше того, мы знаем, что в этот день, причем утром, что-то около одиннадцати, Георгий Мартынович снял с книжки полторы тысячи рублей. Таковы факты. — Ограбление? — Мысль напрашивается сама собой, но ничем конкретным пока не подтверждается. Несмотря на вывешенные милицией объявления с портретом Солитова и описанием его примет, никаких сведений не поступило. Никто не видел его после сберкассы. — А в сберкассе видели? — Да, девочки его запомнили. — Должна ли я вывести заключение, что Георгий Мартынович исчез сразу после получения денег? Нелепо. — Конечно. Поэтому будем отталкиваться от известных фактов. Зачем вдруг могли понадобиться такие деньги? С какой целью? — Гипотез можно выстроить сколько угодно, но ведь нужны основания. — Позволю себе не согласиться с вами, уважаемая Наталья Андриановна. Число гипотез ограничено, и даже весьма. Если же мы станем отталкиваться от привычек товарища Солитова, его увлечений, даже страстей и так далее, то вы сами увидите, сколь ограничен окажется наш, извините, джентльменский набор. — Насколько я понимаю, вы уже проделали эту операцию? — Беседовать с вами одно удовольствие, Наталья Андриановна, вы схватываете буквально на лету. — Тогда поделитесь вашими умозаключениями, а я попробую оценить их в меру возможности. — Вы меня чрезвычайно этим обяжете. Но, чур, одно предварительное условие. — Борис Платонович лукаво прищурился. — Не принимать на свой счет и не обижаться! Гипотеза — всего лишь гипотеза, умозрительное построение. Поэтому принцип такой: выдвигаем, не стесняясь любой ереси, оцениваем, отсеиваем. — Приступайте, — коротко кивнула Наталья Андриановна, далекая и неприступная в своей холодной математической броне. — Дубль номер один! — пародируя киносъемку, Гуров хлопнул в ладоши. — Обыкновенный шантаж! — С последующим похищением? — незамедлительно отреагировала Наталья Андриановна. — Вздор! Откупаться от кого-то, бежать в сберкассу, да еще в дождь, чтобы снять эти полторы тысячи… — А что, если альтруистический порыв? Хотел кому-то помочь… — В принципе исключить такое нельзя. — Она сдула упавшую на лоб прядку. — Но кому помочь? В чем? — Пусть будет по-вашему. — Он сделал беглую пометку в блокноте. — Пойдем дальше… Может быть, женщина? — Ну, допустим, женщина, и что дальше? Опять-таки таинственное похищение? В карете с опущенными шторками, а потом убийство на Мосту урсулинок? — Где он, этот ваш мост, разрешите полюбопытствовать? — Понятия не имею. Нет, этот вариант не проходит. — А почему? Не в образе Георгия Мартыновича? Свято верен памяти усопшей супруги? Женофоб? Или, может, бьется в тенетах своего злого гения, то бишь Степановны? Вот и представился удобный случай порвать путы. — Нет-нет, не проходит. — Ее губы дрогнули в тонкой улыбке. — Слишком поздно. Если бы еще лет десять назад, то куда ни шло, а теперь нет. Поздно. — Вы хотите сказать… — …то, что сказала. Вы не там ищете. — Но почему? Уверяю вас, Наталья Андриановна, что знавал людей постарше Солитова, весьма падких на галантные эскапады. — Охотно верю. Я и сама знаю тому примеры, но здесь иной случай. Георгий Мартынович мог увлекаться, хотя и не до такой степени, пока была жива Анна Васильевна. Ее кончина совершенно подкосила его. За какие-то месяцы он постарел на десять лет. — Дались вам эти десять! — проворчал Гуров. — Значит, вы и мысли не допускаете, что он мог ринуться очертя голову в последнюю авантюру? Навстречу прощальной улыбке судьбы? — Что вы имеете в виду? — не поняла Гротто. — Какую-нибудь молоденькую дамочку, которая закрутила беднягу и увлекла… Ну, скажем, на Черноморское побережье Кавказа? Или в Крым? В Прибалтику, Закарпатье — незнамо куда! Были, были аналогичные эпизоды. Причем с мужами такого уровня… Ого-го! — Кое-что слышала в этом роде, — признала Наталья Андриановна. — Более того, я была бы счастлива, если бы и с Георгием Мартыновичем случилось такое. — А уж как бы я был счастлив, Наталья Андриановна, вы и представить себе не можете! Знай я сейчас, где и с кем пребывает ныне наш досточтимый профессор, я бы и не подумал нарушить его сладостное уединение. Ждать, благо, недолго. Денежки в подобных случаях уж очень быстро кончаются. Можете мне верить. — Нет, я вам верю, только боюсь, что напрасны наши столь радужные надежды. — Так ли? Человек в отпуске, абсолютно свободен, располагает средствами… Вы что, полностью исключаете? — Полностью трудно исключить что бы то ни было в — человеческой жизни. Но ваша очередная гипотеза маловероятна. Давайте следующий дубль. Какой он у вас по порядку? — Вы даже не желаете раскрыть карты, — пожаловался Борис Платонович. — Я принужден полагаться на веру. — Таковы условия нашей игры. Вы ведь сами так захотели? — Положим, немножко не так, но замнем для ясности. Хоть закурить разрешите? — Сделайте одолжение. — Сколько мог крепился. — Он торопливо зажег дешевую, с удушливо-сладеньким запашком сигарету. Наталья Андриановна взглянула на свои часы-медальон. — Еще будут вопросы? — Уже прискучило? — Он попытался разогнать дым. — Потерпите еще немного… С кем Георгий Мартынович был особенно дружен? — Особенно ни с кем, но добрые отношения поддерживал со многими. — С мужчинами? Или с женщинами тоже? Взять хоть ваших институтских… — Оставим эту тему, она… неуместна в сложившихся обстоятельствах. Ведь налицо трагедия, а вы все ищете адюльтер. — Не ищу, Наталья Андриановна. Пытаюсь надежно исключить, чтоб думать в другом направлении. — Вот и думайте на здоровье — в другом. — Непросто с вами, извините за откровенность. — Не вы один это заметили. — Однако у нас с вами не совсем обычная встреча, Наталья Андриановна. Я представляю закон, и вы… — …Обязана отвечать на все ваши вопросы? — с присущей ей стремительностью парировала Гротто. — Даже если они представляются мне бестактными? Ну уж нет! Я вообще не желаю более разговаривать, потому что устала и не в настроении. Можете применить ко мне соответствующую статью. Сделайте одолжение. — Спасибо за помощь, Наталья Андриановна. — Гуров встал, давая понять, что беседа окончена. — Сожалею, что у вас не хватило терпения выслушать меня до конца. — Что поделаешь. — Она тоже поспешно поднялась, ощущая запоздалую неловкость. — До свидания. — Он сделал попытку проводить ее до двери.