— Нет уж, прощайте! Глава девятая СБЕРКАССА, ДОЖДЬ, ПРИОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ Дождь хлынул ночью в канун предсказанного Степановной дня. Люсину, стремившемуся с максимальной точностью воспроизвести обстановку, это оказалось как нельзя более на руку. — Маленькая сценка, которую мы сейчас разыграем, милые женщины, называется следственный эксперимент, — объяснил он сгоравшим от любопытства труженицам поселковой сберкассы. — Но вы не обращайте внимания на мудреные термины и всякую официальщину. Постарайтесь сбросить напряжение. Вспомните, как играли в детстве. Свободно, раскованно, с упоением… Я понятно говорю? — Он наклонился к окошку Веры Петровны, старшего контролера. — Мы постараемся. — Молоденькая женщина в пуховой розовой кофте смущенно улыбнулась. — Вот и замечательно! Роль Георгия Мартыновича Солитова попробует взять на себя мой товарищ. — Владимир Константинович кивнул на Гурова. Несмотря на то, что доставившая их милицейская «Волга» остановилась у самого порога, Борис Платонович ухитрился изрядно намокнуть. С его плаща и шляпы стекали тонкие прерывистые струйки. Он поминутно чихал, нервно отирался платком и вид имел довольно жалкий. — Они совсем на профессора не похожи, — ехидно стрельнув глазками, высказала сомнение кассирша Марина. — У Георгия Мартыновича зонт был. Он еще его на подоконник поставил. Люсин взглянул на низкий подоконник и деревянную решетку под ним, за которой виднелись чугунные ребра радиатора водяного отопления. На подоконнике стоял горшок с каким-то широколистным волосатым растением. Люсину всюду теперь попадались цветы, назойливо лезли в глаза, даже ухитрялись прокрадываться в сумеречные пространства сна. Для зонта, даже раскрытого, на подоконнике оставалось достаточно места. А за окном белыми размочаленными веревками плясали струи. На залитом асфальте вскипали крупные пузыри. Жалко подрагивала пригнутая к земле ветка. Зарядило, судя по всему, основательно. — Зонт мы заменим этой штуковиной, — нашелся Владимир Константинович и вручил Гурову свернутую в трубку газету. — Я бы могла дать свой, — предложила Вера Петровна. — Не стоит. — Люсин улыбнулся. — Ведь вы будете помнить, что это именно ваш зонтик… Ну как, готовы? Тогда все по местам, а на меня, пожалуйста, не смотрите. Меня здесь нет. Гуров, словно в прокручиваемой обратно киноленте, двинулся спиной к выходу. Протяжно вздохнув, захлопнулась за ним дверь с табличкой «Закрыто». Каким-то шестым чувством Люсин расслышал за шипением струй и хлюпаньем пенных потоков, как переступили сапоги участкового на крыльце и как закашлялся Гуров. Далее пошло по отрепетированному сценарию. Войдя, Гуров приостановился, потопал, сделал вид, что складывает зонт, и приблизился к окну контролера. Здесь он оглянулся, попятился к подоконнику, где и пристроил свое водозащитное орудие. — Ну и льет! Лета как не бывало, — произнес он с непринужденной естественностью, которая могла сделать честь любому профессиональному актеру. — Как жизнь молодая? — Нет никакой жизни! — отрезала Марина, четко воспроизводя текст. — Мне с понедельника в отпуск, а тут, как назло… — А я говорю тебе — переиграй, — подала свою реплику Вера Петровна, все же не уверенная до конца, что говорила в тот раз именно это. — В месткоме путевка имеется на сентябрь месяц. В Анапу. Хоть отдохнешь, как человек, в кои-то веки. Давайте, Георгий Мартынович, чего там у вас? Быстро заполнив талончик, который вложил затем в согнутую пополам рекламку, скромно перечислявшую прелести страхования, Гуров просунул руку в окошко. — Не знаю, хватит ли у нас денег. — Вера Петровна озабоченно покачала головой, сделав вид, что ищет карточку в ящиках вращающейся этажерки. — Тысяча пятьсот, Марина! — Вы уж извините, что я не предупредил, — объяснил Гуров. — Понадобилось, знаете. — На сей раз поданная им реплика не блистала талантом перевоплощения. — По-моему, он сказал тогда «срочно», — выходя из роли, уточнила Марина. — Ты думаешь? — спросила с сомнением Вера Петровна. — Определенно. Я потом еще… — Пусть будет срочно! — распорядился Люсин, возникая из своего условного небытия. — Вы уж извините, что я не предупредил, — послушно пошел на второй круг Борис Платонович, — срочно понадобилось, знаете. — Я должна посмотреть! — строго заявила Марина и с надменно вскинутым лицом вышла из-за своей загородки. — Не можем же мы остаться на целый день без всего! — Да, нескладно получилось. — Изображая неловкость, Гуров затоптался, оставляя на полу грязные отпечатки. — Конечно, нужно было заранее… «Неплохо, — оценил Люсин, с интересом завзятого театрала следя за перипетиями игры. — Размотать девчонок на такой текст!» — Теперь ты, Вера, — тихо подсказала подруге Марина, громыхнув для пущего эффекта створками сейфа. — Разве я?.. Ах да! — Вера Петровна залилась краской. — Ничего, Георгий Мартынович, что-нибудь придумаем. Ты погляди, Мариночка. — Не знаю, не знаю. — Даже лопатки Марины, мягко обозначенные зеленой тканью платьица в стиле «сафари», выразили, упрямо дрогнув, сомнение. — А вдруг еще кто спросит? В банк, так и знай, я сегодня не поеду. — И она вернулась к себе, неся в руках невидимые пачки. — Как-нибудь исхитримся. — Вера Петровна в отточенных движениях воспроизвела операцию и кивнула на соседнее окно. — Спасибо большое. — Клиент переместился в сторону кассы. — Могу только пятирублевками, — сказала Марина. — Мне совершенно все равно, уверяю вас, совершенно… Благодарю за любезность. — Гуров согнулся, словно прятал деньги во внутренний карман. — Все? — спросил Люсин, отпуская напряженные мускулы. — Вроде все, — подтвердила Марина. — Так оно и было. — Чего-то, по-моему, не хватает. — Обозначив милые ямочки, Вера Петровна виновато улыбнулась. — Кажется, в этот момент хлопнула дверь. — Да ты что? — вскинулась Марина и перевесилась через перегородку. — Никого ж не было! — Не было, — согласилась Вера Петровна, — но дверь определенно стукнула, хоть и не в полную силу. — Так? — Люсин приоткрыл дверь наполовину и отпустил, предоставив действовать астматически вздохнувшей пружине. — Слабее, — откорректировала Вера Петровна. — Чуточку. — Как сейчас? — Он не замедлил попробовать. — Да, похоже… — Тогда попрошу всех повторить еще раз, — распорядился Люсин, входя во вкус упоительной режиссерской тирании, перед которой любая другая власть не более чем бледная тень. — Меня теперь окончательно нет. Пошли! — Он скрылся, оставив щелку, в которую мог видеть лишь кусочек кабинки кассира. Представление повторили на «бис». Из темного, продуваемого дождевой сыростью тамбура Люсин ловил знакомые реплики: «Ну и льет…», «В Анапу…», «Тысяча пятьсот…». Потом в поле зрения появилась спина в мокром плаще: «Могу только пятирублевками…» — и заключительное: «Благодарю за любезность». Тут спина слегка сгорбилась и начала медленно наступать прямо на Люсина. Он почти непроизвольно выпустил ручку и отшатнулся. Натруженный язычок защелкнулся с привычной печалью. Удушливым всплеском сердцебиения отозвался в ушах этот недужный вздох. — Как теперь, Вера Петровна? — Он с трудом заставил себя промедлить несколько тактов. — Похоже? — Теперь правильно, — вполне уверенно подтвердила она. — Ах, какие же вы обе молодцы! — Люсин благодарно просиял. — Даже не представляете себе, как это важно. Собственно, все и делалось лишь для того, чтобы вы могли вспомнить. — Неужели кто проследил? — догадливо поцокала языком Марина. — Это же надо… Какого человека! — Неужели убили?! — ужаснулась Вера Петровна. — Пока ничего не известно, — чистосердечно признался Люсин. — Ну что, Борис Платонович, побредем? Они перебежали к машине, вдоволь черпнув ботинками холодной воды. Подмокший, невзирая на дождевик с капюшоном, участковый поспешно нырнул следом. Предупредительно захлопнув за московским начальством заднюю дверцу, он осторожно, чтобы не замочить, подсел к шоферу. — Мне показалось, что вы хотели задержаться, — сказал Люсин, отряхиваясь. — Извините, если поторопился. — Н-нет, ничего, — протянул Гуров и, наклонясь к участковому, поинтересовался: — Вас куда, лейтенант? — Мне рядом. — Он ткнул пальцем в непроницаемый туман за стеклом. — Пообедаю, раз такое дело… Может, погостите у нас? — Спасибо за приглашение, — Люсин переглянулся с Гуровым, — но как-нибудь в другой раз. Подбросив участкового до самого дома, где его ждали густые горячие щи с мозговой костью, шофер осторожно свернул на раскисший проселок. Угрожающе отдавалось в рессорах, отчаянно рычали шестерни, заливая все и вся, обрушивались тяжелые глинистые каскады. — А я еще намеревался прогуляться до станции, — посетовал Люсин. — Бесполезное дело, — махнул рукой Гуров. — В двух шагах ни черта не видать. Мы хоть правильно едем? — Довезу вас, Борис Платонович, не сомневайтесь, — весело откликнулся Коля Самуся, ловя смутный проблеск под надсадно скребущими дворниками. — Не понравилось мне это «срочно» ее, Владимир Константинович, — крутнул головой Гуров, ожесточенно раскуривая отсыревшую сигарету. — В первый раз она мне такого не говорила. — И что из этого следует?