«А я и не мог это изучать», — ответил со вздохом Минтакраб, — «Я проходил лишь обычную программу». «И что в нее входило?» — полюбопытствовала Алиса. «Ну, литра и правокачание, прежде всего», — стал вспоминать Минтакраб, — «Затем различные отрасли арифметики: соление, выбивание, дурение и ужижение…» «Я никогда не слышала об ужижении. Что это такое?» — рискнула спросить Алиса. «Никогда не слышала об ужижении?!» — воскликнул Грифон, удивленно всплеснув лапами, — «Надеюсь, ты хоть знаешь, что такое утверждение?» «Да», — неуверенно ответила Алиса, — «Это значит… твердо… увериться… или утвердить что–нибудь, или…» «Вот именно», — подхватил Грифон, не дав ей закончить, — «И если ты после этого говоришь, что не знаешь ужижения, то ты полная простофиля». Алиса не решилась продолжать расспрос на эту тему, а потому обратилась к Минтакрабу: «Что еще вы изучали?» «Ну, у нас была ужасория», — стал перечислять по пальцам (точнее по клешням) Минтакраб, — «Древняя и новейшая ужасория, затем водография, затем выливание — преподавателем выливания был старый морской угорь, который раз в неделю учил нас чертению, скальптуре и демонстративно–раскладному искусству». «И на что это было похоже?» — поинтересовалась Алиса. «Ну, сам–то я не смогу тебе это показать», — ответил Минтакраб, — «Тут нужен кто–то очень гибкий, не то что я. А Грифон это никогда не учил». «Времени не было», — оправдывался Грифон, — «Потому что я ходил к языковеду. Он был старый краб, действительно был». «А я никогда к нему не ходил», — сказал со вздохом Минтакраб, — «Говорят, он учил конскому и тарабарскому». «Да, да, да», — подтвердил Грифон, вздохнув в свою очередь, и оба создания закрыли мордочки лапами. «А сколько занятий в день было у вас?» — поспешила Алиса переменить разговор. «Десять пар в первый день, девять — следующий и так далее», — ответил Минтакраб. «Какое странное расписание!» — воскликнула Алиса. «На то они и пары, чтоб постепенно испаряться изо дня в день», — заметил ей Грифон. Эта мысль оказалась настолько новой для Алисы, что она изрядно обдумала ее, прежде чем продолжить разговор: «Значит, одиннадцатый день — выходной?« «Конечно», — ответил Минтакраб. «И что же потом, на двенадцатый день?» — продолжала любопытствовать Алиса. «Ну, хватит об уроках», — перебил Грифон весьма решительным тоном, — «Давай теперь о развлечениях. Расскажи–ка что–нибудь». Глава 10: Омаровая кадриль Минтакраб глубоко вздохнул, смахнул клешней с глаз слезы и взглянул на Алису. Он попытался было что–то сказать, но слезы встали комом в горле, и минуты две Минтакраб просто задыхался от рыданий. «Как будто костью подавился», — буркнул Грифон и принялся трясти и хлопать его по спине. Наконец к Минтакрабу вернулся дар речи, и он продолжил рассказ, обливаясь слезами: «Наверное, ты никогда не жила под водой («Не жила», — ответила Алиса) и, наверное, тебя никогда даже и не знакомили с омаром (Алиса начала было: «Однажды я пробовала…» — но тут же осеклась и сказала, — «Нет, никогда»), так что ты и представить не можешь, какая это прелесть — Омаровая кадриль!» «Нет, действительно не могу», — согласилась Алиса, — «Что это за танец такой?» «Ну», — начал объяснять Грифон, — «Сперва нужно выстроиться в ряд вдоль берега…» «В два ряда!» — взвизгнул Минтакраб, — «Тюлени, черепахи, лососи и так далее. Затем убираешь с дороги медуз…» «Что обычно занимает некоторое время», — вставил Грифон. «…и делаешь два шага к морю..,» — продолжил было Минтакраб, но тут Грифон добавил: «Каждый в паре с омаром». «Конечно, конечно», — согласился Минтакраб, — «Делаешь два шага, выбираешь партнера…» «Меняешься омарами и обратно в том же порядке…» — подхватил Грифон. «Затем, знаешь ли», — не унимался Минтакраб, — «ты закидываешь…» «Омара!» — заорал Грифон, высоко подпрыгнув. «…подальше в море, насколько сил хватит», — кричал минтакраб. «Плывешь за ним!» — взвопил Грифон. «Кувыркаешься в море!» — прокричал Минтакраб, бешено прыгая возле него. «Опять меняешься омарами!» — завизжал что есть мочи Грифон. «Снова назад к берегу, и…это все только первая фигура», — закончил Минтакраб вмиг упавшим голосом. После этого оба создания, скакавшие все это время как безумные, резко стихли, уселись и печально взглянули на Алису. «Должно быть это очень красивый танец», — робко произнесла Алиса. «Хочешь посмотреть его отрывочек?» — спросил Минтакраб. «Очень, очень хочу», — ответила Алиса. «Что ж, давай попробуем первую фигуру!» — сказал Минтакраб Грифону, — «Ты же знаешь, мы и без омаров можем обойтись. Кто будет петь?» «Ай, ты пой», — ответил Грифон, — «Я слова забыл». И так они начали свою торжественную пляску, описывая круг за кругом вокруг Алисы. При этом они то и дело оттаптывали ей ноги, когда уж слишком приближались, и, дирижируя, размахивали передними лапами. Минтакраб же между прочим еще и пел медленно и уныло: На берегу пустынных волн Плясал народ веселья полн. То вынырнет на брег, то занырнет глубоко. Улитка и Лещ Смотрелись как–то одиноко, Лишь на песке топталась та пара. «Ну же! Давай, поддай–ка ты жару!» — Лещ Улитку подгоняет — «Сзади Баклан мне на хвост наступает. Смотри, как Черепаха и Омар Ловко гарцуют! Пот с них ручьем, как из чайника пар. Только так кадриль и танцуют!» Я уверен, ты хочешь, конечно же хочешь кадриль со мною плясать! Я уверен, ты можешь, неужели не можешь энергичнее их танцевать? «Омары и крабы на камнях нас ждут. Закружат все вместе, в волну окунут!» — Звал в синее море напрасно Улитку чешуйчатый друг — «Ты только представь как же это прекрасно!»