сойду…— Марион, — начал было он, но я перебила:— Я сказала, мне решать! Я не желаю жить в вечном страхе и дочери этого не пожелаю! Лучше уж… сразу. И ведь надежда есть, правда? Фею можно извести?— Да, но я не знаю верного способа. Я слишком рано выдал себя и так и не выяснил, как можно уничтожить именно эту… И, Марион, ты права — мы оба взрослые, мы можем решать за себя… А дочь ты спросила?— Я и так знаю, что она ответит, — вздохнула я, приподняв голову на шорох.— Это будет весело! — раздалось из-за двери.Глава 16Наутро мы проснулись от гомона. Когда я высунулась посмотреть, что там такое случилось (Ирранкэ такое было не по чину, а с Ири я вообще теперь старалась глаз не спускать), то быстро взбежала по лестнице и кинулась к Ирранкэ. Он сильный, он сможет…Не сможет он спасти, вспомнила я и отстранилась.— Кухарь наш, — выговорила я. — Он вчера воды не принес…Лицо Ирранкэ закаменело.— Как я и думала — с конюхом решил пропустить по стаканчику. А вместо себя послал мальчишку… даже имени его не помню… Сейчас из колодца достали. Его-то за что?!Ирранкэ закрыл лицо руками.— Не знаю, — ответил он, помолчав. — Он наверняка касался моих коней, но это же… фея может их почуять, но тронуть не рискнет. А вы с ним не общались? Может, ты дала ему что-то? Или с Ири они поссорились… Я же говорил, прикосновения уже достаточно!— Нет, мы разве что перебранивались… — сказала Ири, живо подобравшись к нам. — Если это про Ники, конечно. Он иногда дразнился, но мы не дрались, честное слово! Но, может, он что-то взял без спросу?Ирранкэ молчал, глядя на свои руки, — красивые, хоть и крупные, белые как снег и наверняка такие же холодные.— Рукавицы, — вспомнила вдруг я. — На Ники была рукавица, одна. На дорогом меху, кто-то сказал… Я видела, он такой серебристый, блестящий, как… твой плащ.Алий вскинул голову.— Ну конечно же… — прошептал он. — Рукавицы! Я снял их и бросил в розвальнях… У меня губа треснула на морозе, пошла кровь, и я утерся… А потом просто забыл про них. А мальчик, когда помогал запрягать для гонцов, решил, наверно, что раз я продал все это не глядя, то уж несчастных испачканных рукавиц точно не хвачусь!— Кровь? — шепнула я.— Да. И было-то ее… — Ирранкэ коснулся почти зажившей трещины на нижней губе. Я помнила, она еще немного кровила, когда мы целовались, помнила этот солоноватый металлический привкус. — Две капли. Но этого достаточно. Бедный мальчишка…— Значит, она здесь? — прошептала я.— Она может быть где угодно. Не подходите к колодцу. Скоро уедем, — пообещал он, и я почувствовала, насколько ему страшно. — Хвала Создателю, она почуяла только мою кровь!«А если нет? — подумала я. — Достаточно ведь оцарапать палец, да и… всякое бывает. Он сказал — у колодца долгая память. Но что же теперь, запереться на верхушке башни и никогда не выходить наружу? У нас нет волшебных слуг, чтобы накормили, напоили и обиходили, да и обычных-то нет, а надолго ли хватит наших денег? Да и то — дождь пойдет, просочится в щель на крыше… Нет, это не жизнь!»— Расскажи, что было дальше! — попросила Ири, и я вернулась в реальность.— Уже немного осталось, — сказал Ирранкэ, бережно взяв зеркало в ладони. — Все, что там происходило… не имеет значения. Это творилось в мыслях Владычицы вод, в отражениях ее озера… Я не переживал этого сам. Она просто показывала мне… будто бы книжку с картинками, только картинки эти двигались. А потом я выныривал на поверхность, и вокруг были все те же холмы, все тот же берег и водопад, а иногда — ее дворец.— И что случилось потом?— Я все-таки вытянул из нее, что случилось тогда, в незапамятные времена, — сказал он после паузы. — Смотрите!Я взялась за его руку, с другой стороны прильнула Ири, и мы снова окунулись в зеркальные воды.— Ты так и не сказала, Владычица, кто же обидел тебя, — произнес Ирранкэ.Он сидел на траве и бездумно вертел в пальцах травинки. Ан нет, поняла я, он плел из них тонкий жгутик.— Почему ты решил, будто меня кто-то обидел?— Может быть, я неправильно выразился? Предал? Оскорбил? Покинул? Почему ты осталась одна здесь… — Он обвел рукой красивую долину. — Где вся твоя родня? Куда они подевались? Ведь не умерли же от старости!Владычица вод уронила веретено, и оно застряло в прибрежной траве.— Они ушли, — прошептала она. — Ушли и никогда не вернутся…— И бросили тебя?! — Ирранкэ подался ближе, но она отстранилась.— Нет… нет, я ведь говорила, это моя вина… — Женщина закрыла лицо руками, а веретено медленно колыхалось на воде, вращаясь само собою.— Госпожа, не мучай себя, — его голос сделался вкрадчивым, — объясни, почему так вышло? Я ведь все равно никому не сумею рассказать об этом, я твой слуга и не могу покинуть тебя без твоего дозволения, разве не так?— Я покажу, — после долгой паузы сказала она и подобрала веретено. — Подойди ближе.Острым концом веретена она уколола палец («Зачем, руки ведь и так окровавлены!» — удивилась я) и уронила каплю крови в прозрачную воду. Та замутилась, будто в озеро вылили целый котел, а потом прояснилась.— Смотри, — негромко сказала фея. — Вот как это было…Мы словно нырнули еще глубже, не в воспоминания Ирранкэ, в чужие, те, что показывала ему Владычица вод, и я поняла наконец, почему ему всегда так холодно.Фея — не человек и даже не алий. Я не знаю, что течет у них в жилах — может, расплавленное серебро, а может, огонь, но у этой текла ледяная вода, от которой стыло все тело и даже мысли замерзали. Странно, что она еще не выморозила все озеро! Вода в нем была пусть и холодной, но не обжигающе ледяной…Но сейчас озеро еще было теплым, и в нем отражались двое: Владычица вод и коленопреклоненный алий, тот самый, незнакомый.— Почему я не могу уйти с тобой? — тихо говорил он, прижавшись лицом к ее рукам. — Я вечно буду верным твоим слугой, я стану спать у твоей двери!— Смертным туда путь заказан, — шептала она, отвернувшись, и я видела, как по ее лицу текут слезы, капают прямо на блестящие светлые волосы алия. — Ты не человек, но все равно… Мне не позволят!— Кто не позволит?— Госпожа… Она заметит, даже если я превращу тебя в коня или собаку, и хорошо, если просто вышвырнет обратно, а не убьет! Я не хочу, чтобы ты умирал, я же тебя…Алий крепче сжал ее пальцы и прикоснулся к ним губами.— Что это за место такое, куда вы уходите? — прошептал он. — Может быть, я успею проскользнуть следом?— Нет, нет. — Она покачала головой, и прекрасные волосы взблеснули на солнце. — Мы должны закрыть за собой дверь.— А если… Ты не можешь остаться? Здесь, со мной? Хотя о чем я! — Алий негромко рассмеялся. — Я же смертный. Я умру через век-другой… Что ж, значит, я в самом деле останусь жить подле запертой двери, но я буду знать, что по другую сторону — ты, живая, вечно юная, такая желанная… Мы тоже заводим верных собак и лошадей, а потом оставляем их, если приходит нужда перебраться в другие края и нет возможности взять их с собою. И стараемся не вспоминать, как они смотрят нам вслед, неразумные звери, — какая тоска в их глазах!..— Перестань… перестань, прошу тебя! — Теперь слезы катились градом. — Я придумаю что-нибудь! Пускай на век, на полвека, но мы останемся вместе… Мы ведь даже не успели по-настоящему узнать друг друга! Я брошусь в ноги госпоже, я…— Она только посмеется, — тихо сказал алий. Теперь он поднялся во весь рост и гладил фею по голове, а она прильнула к его плечу. — Я для нее… даже не собака, так, букашка под ногами. Должен быть другой способ. И почему вы уходите? Почему не можете остаться?— Здесь мы жить уже не можем, — прошептала она. — Вернее… Такие, как я, еще могут прокормиться, нам нужно не так уж много, но чистокровные — нет. Много лет мы искали подходящее место, и вот, наконец, состоится великий исход… На новую родину.— Так ты показывала мне миры, где вы уже побывали?— Нет, нет! Мы только посмотрели из-за двери! — воскликнула она. — Если войдешь туда, обратно не выйдешь без ключа или безграничной силы, а такой не обладает даже наша госпожа!— Не понимаю… — Алий отстранился и посмотрел ей в глаза. — А как же вы собрались уйти? В неведомое?— Я же сказала, мы нашли подходящее место! Совсем юный, чистый мир, в котором всем нам хватит еды! Представь… представь яблоко — большое, сочное, крепкое, спелое! Вот каков он, новый мир, а вовсе не вялый паданец с червоточинами, как этот…— А кто проделал эти червоточины? — едва слышно спросил алий. — Кто высосал соки не то что из паданца, а из яблони, так что она сбросила плоды? Не вы ли?— О чем ты? — с заметным испугом произнесла фея.— Прости… — Он опустил голову и поцеловал ее в щеку. — Не могу смириться с мыслью о том, что со дня на день потеряю тебя, не узнав толком!— Завтра, — всхлипнула она, обняв его за шею. — Уже завтра… Я не могу остаться, прости! Я бы пожертвовала своим бессмертием ради тебя, но это невозможно! Я слишком слабая, я не смогу убить себя, когда ты умрешь, а зачем жить одной? Вечно?— Врагу бы не пожелал такой муки, — шепнул алий, но я услышала знакомые нотки в его голосе. Еще как бы пожелал! И помог бы избавиться от страданий, если бы знал, как это сделать.— И взять тебя с собой я тоже не могу… Беги, покуда можешь, я выпущу тебя в мир смертных! — плакала фея, и мне вдруг стало жаль ее.— Хотя бы покажи, куда вы уйдете, — после паузы попросил алий. — Я стану думать о тебе и представлять… не знаю даже! Алые небеса, и синие травы, и крылатых коней?— Нет, нет, тот мир почти как наш, — заверила она. — Небо чуть иного цвета, а еще — две луны и такие прекрасные океаны! Ох… Я покажу тебе…Это было невероятно. Я уже говорила: я никогда не видела моря, даже жалкого залива, а теперь перед нами разостлался океан, такой невероятно огромный, сливающийся с небом, что казалось — это и есть весь мир, а крохотный клочок суши, на котором мы стоим, какой-то скалистый островок, — просто фантазия.Вода прибывала понемногу, потом все быстрее и быстрее, и наконец перед нами — феей и алием — встала блистающая изумрудная стена, захлестнула с головой, а мимо пронеслась стая серебристых рыбок. И еще какое-то неведомое создание, похожее на птицу, — оно лениво взмахивало в воде крыльями-плавниками.— Как я хочу попасть туда, — прошептала фея, когда видение развеялось, — это мой мир. Мой. Вода кругом, а я…— Владычица вод, — без тени улыбки сказал он. — Там красиво. Сразу представляются белокрылые корабли!— Там нет людей, — оборвала она. — И алиев тоже нет! Это будет только наш мир, а нам не нужны корабли, мы сами можем мчаться по воле ветра и волн!— Жаль, я никогда не окажусь там, — шепнул алий. — Хотя бы ненадолго… Как те миры, что ты показывала мне прежде, — это ведь вы искали подходящий?— Да. Только почти все уже заселены — людьми, крылатыми… А мы искали покоя.— Пожалуйста, позволь мне взглянуть на это чудо своими глазами, не твоими, — едва слышно произнес алий. — Ощутить брызги воды на лице, почувствовать соль на губах, прохладную воду — она проскользнет меж пальцев, как ты, не оставив и следа… Но я не забуду этого до конца дней своих, даже если нам не суждено быть вместе!— Нельзя…— Потихоньку. Никто не узнает!— Ну хорошо. — Фея огляделась. — Идем! Только очень тихо…Миг — они оказались возле скалы, заросшей вьюнком.— Это и есть дверь? — спросил алий.— Да.— Но ее можете увидеть только вы?— Да. Вот, — она коснулась камней тонким пальцем, — вот вход. А это ключ. Коснешься его — и попадешь в то место, куда мы уйдем завтра.Она указывала на росток, пробивающийся из трещины в скале. Завиток, бутон… Ключ!— А что будет, если вынуть его из скважины? — с интересом спросил алий.— Не смей! — вскричала фея, схватив его за руки и оттащив от скалы. — Не смей… Он никуда не денется, вновь прорастет, но мы еще годы и годы станем искать нужное место!— Так ключ что, даже не проворачивается в замке? — спросил он, пропустив остальное мимо ушей.— Он капризный, — сглотнув, ответила она. — Только госпожа может им управлять, у нее достаточно сил… когда мы их накопим. Почти все ушло на поиски, мы выбрали в этом мире все, до чего смогли дотянуться. Помнишь, ты говорил, что волшебство уходит? Именно поэтому…— Вот оно что… Тогда не станем рисковать. — Алий взял ее за плечи и повернул лицом к себе. Я видела его отражение в ее глазах. — Я обойдусь твоими воспоминаниями.Она приникла к его груди, обхватив руками. Ей было больно, я чувствовала.Снова сменилась картинка: кавалькада уходила куда-то в темноту, в распахнутые ворота в неведомый мир, мчались по пятам чудовищные псы, а кони трясли гривами и выдыхали пламя. Вот последний всадник скрылся во вратах, и…— Прощай, мне пора, — тихо сказала фея. Длинные распущенные волосы закрывали ее лицо. — Прощай, мы никогда больше не увидимся.Алий промолчал, просто взял ее за руку и подставил ее ладонь под струю водопада. В другой руке у него слабо тлел факел, и ветер все тщился задуть огонь.— Я… я люблю тебя! — произнесла фея, и мир померк.А это уже было третьим слоем чужих воспоминаний: мы снова видели скалу и растущий из нее вьюнок, то есть ключ. И руку алия, бережно касающуюся ростка. Тонкие пальцы — намного тоньше, чем у Ирранкэ — гладили едва проклюнувшиеся листочки, ласкали бутон… и вдруг сжали стебелек.«Пропадите пропадом, — услышала я чужие мысли, — сгиньте, растворитесь в том предвечном мраке, откуда вы вышли, и пусть никогда ваши следы не осквернят чужой земли! Всю силу своего рода, свою силу отдаю и заклинаю — Создатель, услышь меня! Ты можешь открывать и закрывать пути и дороги, так пусть же эти твари вечно скитаются во тьме, не видя выхода, пока не заслужат прощения!»Стебелек вдруг почернел и свился замысловатой спиралью, точно как наш ключ, и перед нами вновь оказался водопад.— Что ты… что ты сделал?! — судорожно вздохнула фея, прижав мокрую руку к груди.— То, что должен был, — ответил алий с улыбкой. — Можешь убить меня, это уже ничего не изменит.— Что… ты…Она кинулась прочь, прочь от водопада, а мир вокруг скручивался огромной черной воронкой, рушились великолепные дворцы, осыпались невесомой пылью деревья в прекрасных лесах, падали на бегу златорогие олени и многохвостые белые лисицы, на лету обращались в прах радужные птицы…Только вода продолжала течь, вечная и неизменная.Фея встала на пороге, глядя в черную пустоту. Не было там ни ласковых волн, ни летающих рыб, только темнота и страшный, невыносимый холод…— Что ты… сделал? — повторила она.— Повернул ключ, — ответил алий и улыбнулся. — У меня получилось. Но ты еще можешь поискать сородичей где-то там…Он махнул рукой в черную пустоту, откуда тянуло нездешним ужасом.— Ты должна была уйти последней и запереть за собою дверь, — сказал он. — Ты выпросила себе это право, и тебе, полукровке, милостиво разрешили. Ну так что же ты медлишь? Не хочешь?А она опустилась на колени перед ним, и все тело ее содрогалось от рыданий.— Так твои слова были ложью? — вкрадчиво спросил алий. — Я устроил все это, лишь бы разделить с тобой пусть не вечность, но хотя бы век, я отдал все силы своего рода, лишил своих нерожденных потомков способностей к волшбе, а ты… не любила меня? Я для тебя и в самом деле вроде собаки? Сдохну здесь от тоски, а ты заведешь себе новую?Она вскинула голову, и я наконец-то увидела ее лицо — невыносимо красивое, куда там алийкам! Оно было… Оно не могло принадлежать смертному существу. Немудрено, что она прятала его даже от алия!— Они же ушли в никуда, — прошептала она. — В никуда… Не в тот мир, что я показала тебе, не в другой, они… они будут вечно блуждать в пустоте, у них не хватит сил ни вернуться, ни найти иной выход!— Значит, Создатель услышал мою молитву, — негромко произнес алий и взялся за ключ. — Еще не поздно последовать за ними, а иначе — один поворот, и ты больше никогда их не увидишь, ведь так? Даже твоего века не хватит, чтобы отыскать нужную дорожку! И сил… Вы ведь выпили почти все силы этого мира, и когда еще они вернутся, неведомо.— Не смей! — Она бросилась на алия, стремясь оттолкнуть его от двери, и он не успел выпустить ключ, который крепко сжимал в пальцах. Стебель обломился. Дверь захлопнулась. — Нет… нет! Нет!!!— Это ты сделала, не я, — сказал он, отстранив фею и глядя, как будто бы съежившийся от холода росток вьюнка на его ладони превращается в непонятную безделушку. — Я не заметил, успел ли провернуть его еще раз. В какую сторону? На треть или четверть?Алий сжал ключ в кулаке и улыбнулся.— Я убью… я убью тебя! — Фея кинулась было на него, но хлесткий удар отбросил ее в сторону.— Не убьешь. Здесь я в твоей власти, это верно, но и ты — в моей. — В голосе алия слышалось злое, бесшабашное веселье, и ясно было — ему уже нечего терять, он сделал, что хотел. — Ты сказала, что любишь меня. Что произнесено в присутствии земли и текучей воды, огня и ветра — помнишь, факел горел? — нерушимо даже для вас!Фея поднялась на колени — на щеке ее горел след от удара — и посмотрела на алия в упор.— Ты не выйдешь отсюда, — прошептала она.— Выйду, пусть даже через эту дверь, не зная, куда попаду. — Он кивнул на скалу. — Ты меня не удержишь. Думаешь, власть твоего проклятого рода способна остановить смертных?— Но я же… я же вправду…— Любишь меня? — Алий наклонился к ней и взял ее за подбородок. — Не плачь, скажи толком.— Никогда… никогда не было такого, как ты, — прошептала она, глядя на него в упор. До чего же страшные были у нее глаза! — Люблю…— Тогда отпусти, — сказал он. — Отпусти.— А как же я?— Идем со мной, — шепнул алий. — Зачем ты держишься за бессмертие?— Тебе не понять…— Я не понял бы, будь я человеком, их век — как взмах крыла бабочки: был, и нет его, едва ветерком повеяло… Но я алий, мы живем дольше. — Он помолчал, гладя фею по искристым волосам. — Ты просто боишься, да? Ты не хочешь умирать? Даже если это случится очень не скоро?Она кивнула.— Тогда я ничем не могу тебе помочь, — произнес он и посмотрел на небо, на котором не было солнца. — Прости. Я — не боюсь.Она плакала, и сверкающие слезы катились по ее щекам, по волосам и дальше — в озеро.Алий отстранил фею и встал.— Я ухожу, — негромко произнес он. — Ухожу, пока границы еще можно миновать. Если хочешь, идем со мной!Та покачала головой.— Скажи, — потребовал алий, — разделишь ли со мной жизнь? Будешь ли со мной до тех пор, пока смерть не разлучит нас?— Нет, — ответила она.— Таково твое слово, — кивнул он и шагнул под струи водопада, туда, где за зыбкой водяной завесой маячил обычный мир. — Значит, мы не связаны больше!— Что?!Фея рванулась было вслед, но увидела только, как алий выходит из-под водопада где-то там, снаружи, на зеленом берегу, встряхивает головой, и сколотые волосы рассыпаются по его плечам, и он смеется счастливо, сжимая в ладони ключ…Он?Она! Она хохотала взахлеб, прижимая добычу к губам, зная, что фея не сможет сейчас броситься в погоню, потому что не хватит сил, и светлые волосы трепал вольный ветер, какого не бывает в чертогах фей…Глава 17— Вот так алии получили ключ, — негромко сказал Ирранкэ, закрыв ладонью зеркало. — Моя прапра… не помню, даже для нас это много поколений… Словом, она выманила его у феи.— И спровадила остальных в никуда? — шепнула я.— Да. Она отдала все, что у нее было, все волшебство нашего рода… — Он улыбнулся. — Ее звали Иринэль, Счастливая Звезда, легендарная воительница, с которой мог справиться не каждый мужчина.— А фею все-таки жалко, — шепнула Ири и шмыгнула носом. — У нее никого не осталось. Родня сгинула, а… а ее любимый вообще девушкой оказался! Обманула ее и ключ украла…— После этого она дала какой-то обет? — спросила я, поразмыслив.— Наверно. Иринэль этого уже не видела. Но с тех пор Владычица вод прядет и прядет, и никому не показывает лица. А дверь… — негромко сказал Ирранкэ. — Она закрыта, но не заперта, без ключа этого сделать нельзя. И отыскать пропавших — тоже. Они все еще где-то там: в темноте и бесконечности мчится их кавалькада. Возможно, они даже не осознают, сколько времени прошло со времени их исхода, не понимают, что впереди не брезжит свет нового юного мира, что им никогда не найти выхода…— А если осознают? — спросила я, крепче схватившись за его руку.— Значит, Создатель не настолько добр, как принято считать, — ответил он. — А нам милосердие и вовсе чуждо, так, кажется, говорят люди об алиях?Я недавно думала об этом, верно.— А ты знаешь, как запереть дверь? — спросила Ири.— Да. Она проговорилась, — ответил он. — Это не так уж сложно, но сперва нужно добраться до этой самой двери!— А если она заполучит ключ, то сможет найти своих? Вернуть их? — спросила Ири. — Или пойти за ними?Он покачал головой.— Конечно же, нет. Их владычица, чистокровная фея, едва-едва справлялась при поддержке всех своих подданных. Теперь же, когда наш мир выжат досуха, эта полукровка в одиночку до скончания веков будет копить силы ради одного-единственного поворота ключа! И вовсе необязательно, что он будет верным.— Тогда зачем ей ключ?— Ей нужен не он, — сказала я, подумав. — Она