– Подслушивать нехорошо. Я же говорил, чтоб ты не совала свой нос, куда не просят. Предупреждал, что наказание будет ужасным. Почему ты никогда меня не слушаешь? – Я случайно. Отпусти меня. Пожалуйста. Он отрицательно качает головой. – Что… что ты сделаешь со мной? Отпусти, прошу! – Нам надо поговорить, принцесса. – Разве так разговаривают цивилизованные люди?! – Ты не понимаешь по-хорошему. – Дерек, это безумие! Освободи меня сейчас же! – Тебе нужны ответы или нет? Ты получишь ответы на все свои вопросы, но только при одном условии. Шумно втягиваю воздух. – И каком же? Он вытаскивает руки из-за спины, и я чувствую, как холодный пот прошибает тело. У него в руке плётка. Нет, не такая, какую мы использовали. Совсем нет. Это даже не плётка, это кнут. Дерек скрутил его, аккуратно удерживая пальцами. Он из грубой кожи, весь в острых и длинных шипах. – Дерек, нет! – Хорошо подумай над вопросами, принцесса. Ответы будут болезненными. – Нет! Я не хочу ничего знать! – визжу так, что уши закладывает. – Я ничего не видела! Ничего не слышала! Мне всё приснилось! Я буду молчать! Дерек! Слышишь?! Меня там не было! Не было! Это не моё дело! Мне всё равно! Будь ты хоть сам дьявол! Мне показалось! Тебя там тоже не было! Чёрт побери, Дерек! Отпусти меня! Пожалуйста! Он улыбается и наклоняет голову набок, изучая моё лицо. – Нет! Нет! Кролик! Кролик! Громкий смех разносится по комнате. Бесполезно. Он не отпустит меня. За свою неосторожность я, возможно, расплачусь жизнью. – Ох, Нора, – говорит он, перестав смеяться. – Я ещё не сделал ничего, а ты перепугалась так, что чуть не обделалась. Видела бы ты своё лицо. – Я не скажу никому, – скулю. – Не о чем рассказывать. Я ничего не видела и не слышала. Мне показалось. Или приснилось. Может, я вообще с ума сошла, и у меня начались галлюцинации. Дерек, пожалуйста! – Конечно. Не скажешь. В этом ты права. Но поговорить нам всё же придётся. – Освободи меня. – Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Итак, твой первый вопрос. Почему Андреа назвал меня так? – Я не хочу знать, – мотаю головой. – Мне всё равно. – Правда? – он прищуривается. – Я воспользуюсь этим, – Дерек разжимает пальцы, и кнут предстаёт во всей красе. Смотрю на шипы. Внутренности медленно скручивает жгутом. – Только в одном случае: если ты соврёшь мне. И ты врёшь сейчас. Он отводит руку, а я зажмуриваюсь. Раздаётся долгий, рассекающий воздух свист – и острая боль пронзает бёдра. Ору, будто меня режут по живому. Отчасти так и есть. Опускаю голову вниз и вижу, как струйки крови стекают по ногам. Дерек подходит вплотную, запускает ладонь мне в волосы, оттягивая мою голову назад, и медленно проводит кончиком языка по моей шее. – У страха есть запах, – шепчет он, обнюхивая меня. – Человек начинает пахнуть по-другому, когда боится. Ты сильно напугана, принцесса, – Дерек отпускает мои волосы, смачивает палец слюной и осторожно вводит его в меня. – Нора, – его глаза вспыхивают. – Ты не сухая. Он вытаскивает палец, облизывает его, затем садится на корточки и касается языком ран на моих бёдрах. Шиплю и опускаю голову. Дерек слизывает кровь, засасывает каждую ранку. Это одновременно и жутко, и мерзко, и… возбуждающе. Издаю слабый стон. Ненавижу себя за это. И его тоже ненавижу. Ублюдок! Он резко встаёт, нежно берёт меня за горло и выдыхает мне в губы: – Лучше начинай задавать вопросы, иначе… Дерек убирает руку и отходит. Он не говорит, что «иначе», а я не спрашиваю. Не хочу знать. Дерек убил троих сегодня и всадил в меня шипы. Он сейчас сам не свой. – Итак, твой вопрос. Моргаю, глядя на него сквозь слёзы. Его грудь вздымается, а взгляд полыхает огнём, отчего кажется безумным. Он уже стоит далеко, но я до сих пор чувствую его горячее и тяжёлое дыхание. Дерек скользит глазами по моему телу, и я понимаю, что он себя еле сдерживает. Боже… он возбудился от того, что ударил меня этим кнутом. Сильно возбудился. Ему хочется сделать это ещё раз. Да, он же говорил, что показал мне не всё. «Такое тебе не понравится», – так он сказал. А ему? Неужели ему это нравится?! О, да. Ему не просто нравится. Я впервые вижу его таким. Лучше начинать говорить. Нужно как-то отвлечь его. Тем более я хочу знать правду. – Ты Босс? – Скорее нет, чем да. – Что это значит? – Босс в семье один. Хотя история помнит и такое, что семьёй управляли аж три человека. Формально Эдриан – Босс. Но решения, связанные с бизнесом и делами семьи, мы принимаем вместе. Эд не может делать то, с чем я не согласен. – Почему? – После смерти Лоренцо было голосование. В голосовании принимают участие капо. Голоса разделились поровну. В таком случае голосует подручный. Но я и был подручным, какая ирония. Я никогда не хотел быть Боссом. В отличие от Эдриана. Решение было простым. Привлекать к голосованию кого-то ещё мы не хотели, хотя это было бы правильно. – То есть вы… – Мы просто скрыли факт разделения голосов. Эд очень ревностно относится к тому, что кто-то может выбрать не его. Это ущемляет его эго. Представь, как он был зол. Эд не захотел привлекать кого-то ещё, потому что тогда бы обнародовался факт того, что он не является авторитетом для всех без исключения. О, как его это взбесило! Я сказал, что с удовольствием отойду в сторону. Мне должность Босса даром не сдалась. Это его ещё больше вывело из себя. Я готов был уступить, но он не хотел подачек. Мы ещё раз собрались вшестером и сошлись на том, что формально Эд станет Боссом. Ребята выдвинули лишь одно условие. – Какое? – Что мы с ним на равных. Об этом знают лишь приближённые. Официальная версия гласит, что большинство проголосовало за Эда. – А кто проголосовал за тебя? – Альберто и Орландо. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. – Значит, Альберто тоже в курсе. Кто ещё? – Только те, кто голосовал: Альберто, Орландо, Фабио, Брайан. После смерти Орландо, Эд назначил Андреа на его место. Как ты уже поняла, он теперь всё знает. И ещё Эльза. Она единственная из девушек в курсе. Она же намекала тебе. Не прямым текстом, но всё же. В голове начинают складываться пазлы: то, как он себя ведёт со всеми и… Но было же столько моментов, которые не оставляли сомнений, что Эдриан – единственный, кто принимает решения в этом доме! Они пустили мне пыль в глаза, обманули. Они скрыли правду от всех. Дерек – не правая рука Эдриана, он наравне с ним. Как это вообще возможно? –Ты врал мне. Все мне врали. – Не драматизируй. Никто, кроме тех, кого я назвал, не знает, как обстоят дела на самом деле. А теперь ещё и ты, – Дерек приближается и дотрагивается пальцами до моего лица. – Не сможешь удержать язык за зубами, мне придётся тебя убить. Дёргаю головой в сторону. Он отходит от меня. – Ещё вопросы? – Если решения вы принимаете вместе, значит, вы оба решили взять меня в Нью-Йорк? – Нет. Я был против. Эд сказал, что оставит тебя в Ниагара-Фоллс только при одном условии: если трахнет прямо сейчас. Он был пьян и сделал бы это даже против твоей воли. Я вколол тебе второй шприц, потому что знал, что, если ты будешь в отключке, он к тебе не притронется. Эдриан взбесился. Он считал, что ты была бы не против поразвлечься с ним. Долго орал, что я обломал его планы на утро. Я ответил, что вряд ли кто-то с радостью раздвинет ноги перед убийцей брата. Эд захотел доказать мне, что я ошибаюсь. Сказал, что сделает всё для того, чтобы ты отдалась ему добровольно. Желание обладать тобой с твоего согласия переросло в навязчивую идею. Поэтому тебя всё-таки забрали. – И ты не помешал ему? – Я должен был убить своего друга? Только это бы его остановило. К тому же, – он усмехается. – Отчасти я и сам хотел, чтобы ты поехала с нами. – Почему? – Я же говорил тебе. Как только увидел тебя, сразу захотел. – Тогда почему был против, чтобы меня увезли в Нью-Йорк? – Ты была не из нашего мира. Чужая. Чужая, значит. Усмехаюсь. – Когда я стала жить у вас, ты даже виду не подавал, что я тебе нравлюсь. – Ты и Эду нравилась. Со стороны казалось, что это взаимно. – А почему постоянно отталкивал меня? – Мне от тебя башню рвало. Это пугало до чёртиков. Фыркаю. Смотрите-ка, какой пугливый! Неожиданно в голову стреляет мысль, и я чувствую, как тело начинает покалывать. – Условие разделения дня и ночи… Получается, вы вместе это придумали? – Не совсем. Мы правда тогда сильно повздорили. Я не врал тебе. Это не было дружеским соглашением или дурацким пари.