Потом Морис стал размышлять об ароматизаторе, но не решил задачу. В огарке ничего дезодорирующего не обнаружилось. – Зина любила отвратительные запахи, – повторила я, – у них с Григорием Викторовичем была одинаковая страсть. – Мы теперь знаем, что Григорий Викторович Николаев на самом деле Федор Гусев, – прервал меня Дегтярев. – Да, – согласилась я, – но предлагаю все равно называть покойного тем именем, под которым он жил много лет. Иначе мы запутаемся. Или надо говорить: «Григорий-Федор». Я ожидала, что полковник начнет спорить, но он неожиданно кивнул: – Хорошо. А по поводу любви к вони могу лишь сказать, что у людей разные вкусы, кое-кто обожает яйца, которые в земле пару месяцев лежали и сгнили[8]. – Кому поп, кому попадья, кому свиной хрящик нравится, – философски протянул Леня, – а некоторым всякая пакость по душе! Когда мы с женой летали в Таиланд, я не мог видеть на улице торговцев едой! У них на тележках выставлены жареные тараканы, змеи, какие-то засахаренные насекомые. Брр! А моя Ленка купила целый пакет саранчи в кляре, хрумкает и говорит мне: – Попробуй, вкусно офигенно. – Думаю, лишить жизни хотели Григория Викторовича, – подытожил Дегтярев. – Убийца, похоже, член семьи, он хорошо знал, что Николаев любил посещать баню. Почему яд «запечатали» в свечу? Почему Софья не пошла вместе с мужем в парную? Какие отношения внутри семьи? Мы удовлетворились заверением хозяйки дома, что у них все друг друга любят. Детально не беседовали на эту тему ни с Андреем, ни с Екатериной, ни со Светланой. Необходимо встретиться еще раз с сыном Николаевых, невесткой и узнать у них правду о том, как живет семья. Их надо предупредить, что о визите в офис не надо сообщать ни матери, ни сестре Андрея. – Екатерина Григорьевна вчера улетела за границу, – сообщил Кузя, – когда Софья Петровна рассказывала о кавалере дочери, она называла его – Йося. Обычно это сокращение от имени Иосиф. Фамилию и отчество мужчины мы не знаем. Но в списке бизнес-пассажиров, которые летели одним рейсом с Екатериной, есть Иосиф Вениаминович Юханов. И места у них рядом. – Молодец, – неожиданно похвалил компьютерных дел мастера полковник, – посмотри, что этот парень собой представляет. В офисе неожиданно появилась Нина с объявлением: – Ужин готов, идите скорей! – А где Марина? – удивился Сеня. – Она из духовки суфле вынимает, попросила меня вас позвать, – ответила Нина и начала чихать. – Уже бежим, – обрадовался Сеня, – надеюсь, суфле мясное, а не сладкое. Все поспешили в особняк. Мужчины шли впереди, мы с Ниной сзади. – Марина не захотела в офис идти? – спросила я. – Нет, нет, – возразила помощница, – апчхи! Просто суфле… Мне стало смешно. – Нинуша, ты до опупения честный человек, врешь только в исключительных случаях. И когда тебе приходится лгать, начинаешь чихать без остановки. Твой организм определенно подвержен золотухе. Я бы назвала твою болезнь: «аллергия на кота Базилио». Этот сказочный персонаж просто феерический лгун! – Апчхи, – снова чихнула Нина. – Вообще-то это верно. Странное дело, если я лукавлю, то тут же чихаю! Аллергия на кота Базилио. Смешно, но верно. Глава тридцать шестая – Очень вкусная запеканка, никогда такой не ел, – сказал полковник и покосился на меня. Я сделала вид, что увлечена поеданием салата. Нечего Дегтяреву ждать от меня каких-то знаков. Пусть сам теперь налаживает отношения с женой по паспорту. – Мариша готовит суфле часто, – удивилась Нина, – и оно всегда вкусное. Дегтярев улыбнулся. – Ну, я… того… не особенно в названиях разбираюсь. Мариночка, ты великолепно готовишь! За столом повисла тишина, слышался только звон столовых приборов. «Выступление» толстяка повергло всех в такое изумление, что присутствующие временно онемели. И тут в комнату влетел Марк, как всегда, без памперсов. Юный ворон умеет скидывать любые подгузники. – Опять штаны сбросил! – возмутилась Марина. – Я же их примотала скотчем! – К перьям? – опешила я. – Что Мариночка сделала, то совершенно правильно, – заявил Александр Михайлович. Нина, которая в этот момент пила воду, поперхнулась и начала отчаянно кашлять. Кузя уронил нож, Сеня открыл рот, да так и остался сидеть. Я зачем-то схватила ложку и воткнула ее в кусок хлеба. Невозмутимость сохранили только Феликс и сама Марина. Мой муж, как всегда, погрузился в свои мысли. Маневин может внешне выглядеть так, словно он участвует в беседе, головой изредка произносить: «Да, да», «Конечно», «Совершенно правильно». Но при этом муж в мыслях находится за тысячи километров и лет от нашего дома. Вот и сейчас он, возможно, бродит по долине Куско на Южноамериканском континенте в одиннадцатом веке и беседует с инками. А Марина пока не собирается прощать полковника, он ее сильно обидел. – Салат из баклажанов удался, – решила завязать разговор на нейтральную тему Нина. – Ты их обжарила? – Испекла в духовке, – объяснила наша кулинарка. – Вышло лучше, чем… э… э… в любом ресторане, – снова выступил Дегтярев. – А где Гарик? – спросил Сеня. Похоже, Собачкин решил увести беседу от темы готовки в другую плоскость. – Не видел его сегодня утром и вчера вечером, – сказал Феликс. Я поняла, что муж уже с нами, возможно, в долине Куско случилось нечто неприятное, и Феликс спешно ретировался в Ложкино. – Ну и… – начала Нина, но договорить ей не дал громкий вопль Гектора: – Не смей какать над едой! Но было поздно! В тарелку полковника упал «привет» от Марка. Дегтярев уставился на кучку. За столом воцарилось воистину гробовое молчание, стало тихо, как на кладбище. Хотя это сравнение неверно. На погосте поют птицы, слышны голоса людей. А у нас в столовой исчезли все звуки, наверное, мы даже дышать перестали. Первой пришла в себя Марина, она вскочила: – Саша, сейчас поменяю тарелку, положу тебе новую порцию. Дегтярев продолжал сидеть молча. Я опустила голову. Прекрасно знаю, как будут развиваться события дальше. Сейчас толстяк затрясется от негодования, закричит, у него повысится давление… – Марк маленький, – пролепетала Марина, – он не понимает, что делает. Александр Михайлович снова не отреагировал. Марина хотела забрать у него тарелку, и тут полковник ожил, вцепился в нее и сказал: – Спасибо, заинька, не надо. Я не поверила своим ушам. «Спасибо, заинька»? Да, некоторое время назад я высказала толстяку все, что о нем думаю, назвала его толстокожим кабаном, который ни разу не похвалил Марину, не произнес ласкового слова в ее адрес. И вообще полковник не балует никого из домочадцев комплиментами. Дегтярев выслушал мою страстную речь и промолчал. Я решила, что все мои слова пролетели над головой Александра Михайловича. Но оказалось, что полковник их слышал и сейчас пытается быть милым. Однако я и представить не могла, что он скажет «Спасибо». Марина была изумлена не меньше меня. – Саша, тебе в тарелку… э… э… – Нагадили, – подсказал Дегтярев, – но это не беда. Никакое дерьмо не может испортить твое гениальное суфле. Я с трудом подавила смех, Феликс схватил салфетку и стал вытирать рот. Собачкин и Кузя одновременно вцепились в стаканы с водой, Нина испуганно спросила: – Александр Михайлович, вы заболели? Марина отняла у толстяка тарелку и унесла ее на кухню. Гектор спланировал на стол, встал перед Дегтяревым, заглянул ему в лицо и задал вопрос: – Мужик, ты офигел? – Принесу-ка я капельки, – засуетилась Нина, – прекрасные, гомеопатические, еще моя бабушка их пила. Так, на всякий случай. Домработница метнулась в коридор. Марина поставила перед полковником тарелку с новой порцией суфле. Гектор отошел от Дегтярева, Александр Михайлович встал. – Марина, спасибо тебе за заботу обо мне. Я очень ценю все, что ты делаешь. И… сейчас… минутку… Полковник начал рыться в летнем пиджаке, потом обшарил брюки, вытащил из заднего кармана весьма помятую шоколадку «Аленка» и протянул ее Марине со словами: – Это тебе! Все в столовой уже не первый раз за этот вечер впали в ступор. Даже Гектор молчал, но долго держать язык в клюве ворон не мог, он разразился хохотом и заявил: – Мужик, дешевая покупка! – Пенсия у меня небольшая, – начал оправдываться полковник, – мне ее заплатят через неделю. Я поиздержался. – Укради, но купи подарок, – посоветовал ворон.